Можно мне с вами? размазывая по щекам слезы, спросил Кукушонок. Николаич, стараясь говорить помягче, помотал головой: Нет, Леш, нельзя. Я знаю, что ты к Сергею как к брату привязался. Вот Сергей поправиться и встретитесь в Москве. Договорились?
«Не довезем парня!» -крутилось в голове у Николаича.
Ожидание вертолета показалось бесконечно долгим. Николаич обтирал лицо Сергея влажным полотенцем. Ему казалось это может как-то помочь, облегчить его состояние. «И Эрчима нет. сокрушенно думал он. Уж он то сейчас достал бы какую-нибудь свою чудодейственную мазь или траву и, если бы и не вылечил сразу, то спас бы Сережку, помог продержаться до прилета вертолета.». Николаич чувствовал как время от времени начинало щипать глаза и в горле вставал комок. Он щурился и мотал головой, делая вид, что соринка попала в глаз и завидовал Кукушонку, который, сидя все это время рядом с Сергеем, тихо плакал, не отрывая от лица товарища наполненных слезами наивных голубых глаз.
«Не довезем». Он, как мог, гнал эту мысль, но она снова и снова лезла в голову как назойливая муха.
Наконец, спустя целую вечность тревожного ожидания, послышался шум двигателя вертолета.
Очень осторожно Сергея перенесли внутрь, где им, наконец-то, занялся врач.
Пока летели Николаич все время боялся, что они не успеют. Почему-то ему казалось, что главное долететь до больницы, а там появится больший шанс на то, что Сергей выживет. Господи, как глупо все получилось. Через неделю с небольшим парень уже вернулся бы домой. Жил бы там, встретился со своей девушкой, был бы счастлив.
Николаич отвернулся к окну, чувствуя, что глаза опять защипало. Ну, что за идиот этот Зима, что ему вздумалось забрать ружье и выстрелить? «Я во всем виноват. вдруг похолодел Николаич. Из за меня Серега умрет. Я же видел вчера, что водка пропала. Думал ребята разошлись, скоро же домой, вот и гуляют на радостях. Вот старый дурак! Нужно было разобраться. А я махнул рукой. Пускай повеселятся. Повеселились!» Николаич долго сидел и ругал себя на все лады. Потом мысли его снова переключились на Сергея, выживет не выживет? Затем ему вспомнился Зима, раскачивающийся на своей кровати. «Нужно было его пристрелить, там же.». Мрачно подумал Николаич. Мысли лихорадочно метались и крутились по кругу, возвращаясь снова и снова. Тревога и беспокойство сменялись надеждой. Наконец вертолет начал снижаться и сел на ровную площадку, неподалеку от районной больницы.
«Держись Сережа! Держись сынок. повторял про себя Николаич, сидя на жесткой скамейке в полутемном больничном коридоре. Только держись, парень. Ты молодой, сильный. Должен выдержать.». Операция длилась уже два часа. Иван Николаич успел выкурить пол пачки сигарет, выходя, то и дело, во двор больницы, не столько потому, что хотелось курить, а что бы чем-нибудь себя занять.
Да не убивайтесь Вы так. Все будет хорошо. Поправится ваш парнишка. раздался рядом ласковый певучий голос. Пышная, уютная медсестра, похожая на былинную красавицу, подошла к Николаичу и опустилась рядом с ним на скамейку. Наш доктор он знаете какой? Он мертвых с того света вытаскивает. У него руки золотые. К нам ведь со всего района везут и охотников покалеченных, и с ножевыми ранениями, после пьяной драки, и с переломами. У нас ведь тут народ неспокойный. Жизнь тяжелая, чуть что дерутся. Бывает и постреляют друг друга. Вылечит он вашего мальчишечку, обязательно вылечит. ласково уговаривала она. А пойдемте, я Вас щами накормлю. У нас там на кухне с обеда остались. Вам поесть надо. А то совсем больной вид у вас.
Николаич помотал головой, отказываясь. Ему сейчас кусок в горло не полезет. Но голос медсестры и исходившие от нее тепло и забота немного успокоили его, вселили надежду.
Через полтора часа подошел врач, тот у которого были золотые руки.
Сейчас все нормально. Жизненно важные органы не задеты. Но крови он потерял много. День-два нужно ждать, пока его шансы пятьдесят на пятьдесят.
Вот так золотые руки, рассердился Николаич, понимая, что не прав и, в то же время, чувствуя злость на доктора.
К Сергею его врач не пустил. Сказал, что может быть завтра. Николаич пошел к выходу, ждать своих. Нужно еще было отвезти в местное отделение Зиму. Пусть теперь им местные власти занимаются. У выхода его перехватила все та же медсестра и все же отвела его поесть. После вкусных горячих щей и чая на душе немного стало полегче. Должен Сережа выкарабкаться. Должен иначе и думать нельзя, приказал себе Николаич.
Вы сюда надолго? поинтересовалась сестра.
Не знаю. Пока с Сергеем не решится. Он из Москвы. Может удастся его туда отправить.
Медсестра с сомнением покачала головой. Москва она вон где! Десять тысяч километров. Кто же станет заниматься отправкой больного из крошечной больницы, находящейся на краю света.
Переночевать Вам есть где? Вы ж не из местных? спросила она.
Нет, работаем в 100 километрах отсюда. На вертолете прилетели, Сергея привезли.
Если ночевать негде, у меня комната свободная есть. предложила она.
Да сейчас еще двое наших ребят подъехать должны. Не удобно Вас стеснять. смутился Николаич.
Ничего, места всем хватит. улыбнулась она своей доброй улыбкой. Приходите. Меня Зоя зовут.
Иван Николаич. Иван, то есть. совсем засмущавшись, и, даже слегка покраснев, сказал он. Совсем он отвык от женского общества, одичал вдали от людей.
Примерно через час подъехали Саня с Пашей. Николаич быстро рассказал как обстоят дела у Сергея.
Мы там, в болоте чуть не застряли. объяснил Саня их долгое отсутствие. После дождей дорогу развезло, а там низина, место болотистое.
Где этот? хмуро спросил Николаич. Саня кивнул на вездеход.
Ладно поехали. Давай, в поселок поезжай. В отделение заехать надо.
Николаич залез в вездеход. На заднем сидении сидел Зима. Николаич быстро отвернулся.
Я не хотел. Тихо сказал Зима. -Сергей жив?
Заткнись. рявкнул на него Николаич.
От меня жена ушла. Письмо прислала. Я не хотел. Я в себя хотел с ноткой отчаяния в голосе заговорил Зима.
Да лучше б ты правда застрелился. Если такой мк из за бабы стреляться. зло сказал Николаич. Ты и парня чуть на тот свет не отправил и себе жизнь поломал.
Пока нашли участкового. Пока ждали милицейскую машину из ближайшего города, что бы забрали Зиму, здесь держать его во время следствия было негде, наступила уже глубокая ночь. Немного поплутав по поселку, наконец нашли домик гостеприимной медсестры Зои.
Проходите, проходите! радушно встречала она гостей. Смущенные Саня с Пашей, отвыкшие от женского общества, долго переминались и топтались у двери, пока Зоя не взяла ребят за руки и не отвела в комнату, где уже был накрыт стол, с ожидавшим их ужином.
После всех сегодняшних волнений и долгой поездки до больницы, наевшиеся до отвала молодые ребята сразу же уснули в своих непривычно мягких кроватях. Николаичу не спалось. Нужно было сообщить кому-нибудь в Москву, про случившееся несчастье. Николаич взял сумку с вещами Сергея, привезенную с собой ребятами. И начал осматривать содержимое в поисках записной книжки или чего-нибудь подобного. Записной книжки не было, нашлась только небольшая пачка писем. Николаич начал перебирать конверты. Вот, наверное от девушки. Но девушке он сообщать не хотел. Хоть и не сам он доставит телеграмму, но почему то ему было невыносимо тяжело думать, как молоденькая девчонка, к которой так рвался Сергей, вдруг получит телеграмму с известием, что с любимым произошло несчастье. Вот письма от матери. Николаич вспомнил, что Сергей на днях говорил, что мать на весь июнь всегда уезжает к сестре в деревню. Значит слать телеграмму ей нет смысла. Вот еще письма, наверное от друга. На конверте взрослый человек, навряд ли напишет в графах обратный адрес и имя отправителя единственное слово «Вовану». Была пара писем от какого-то Д. Филимонова, но обратный адрес был не московский, так, что Д. Филимонов, кто бы он ни был тоже отпадал. Одно письмо было подписано красивым аккуратным почерком. От некоей А. Н. Теляниной. Нежелание сообщать плохую новость девушке или рука провидения толкнула Николаича достать и просмотреть это письмо. Он чуть не подпрыгнул от радости. В самом конце было написано «Сереженька, милый, прошу тебя если тебе что то понадобиться или возникнут любые проблемы, совершенно не стесняясь, звони Родиону Петровичу, ты прекрасно знаешь как он тебя любит.». Дальше был крупными цифрами написан номер телефона и пояснение «Это рабочий номер, домашний ты знаешь.».