Я и сама задавалась этим вопросом. В Лондоне то и дело раздавались сирены воздушной тревоги, но здесь я еще ни одной не слышала и не видела ни одного дома, пострадавшего от бомбежки.
К счастью, немцы не слишком нами интересуются, Олив. Достается в основном Кардиффу и Суонси. Иногда по ночам в небе над Кардиффом видны красные отсветы, и тогда мы молимся за них.
В Лондоне то же самое, сказала Олив. Проклятые бомбы каждые пять минут.
Олив! Я возмущенно уставилась на нее.
Но ведь так и есть.
Да знаю я, но не обязательно все время ругаться. Дяденька священник, так же как отец Девлин. При нем бы ты ругаться не стала, а?
Нет, а то бы он мне как назначил епитимью, разрази меня гром!
Я начала опасаться, что, если Олив продолжит в том же духе, нас живо вернут туда, откуда взяли. Но жену священника поведение моей сестры, похоже, не задевало.
Да ничего, сказала она. В устах такой милой малышки эти слова все равно не похожи на нецензурную брань.
Что такое нецензурная брань, Нелл?
Это проклятые ругательства. Олив, а у тебя подбородок в каше.
Ты выругалась, ухмыльнулась она. А при священнике ругаться нельзя, Нелл.
Тут уже мы все не удержались от смеха.
Знаешь что, Олив, сказал пастор, можешь называть меня по имени, если хочешь. Меня зовут Дилан.
Мы никогда не обращались к взрослым по имени. Я была знакома с миссис Бэкстер всю жизнь, но не знала ее имени. Моя мама называла ее миссис Бэкстер, муж просто звал ее женой, а сама миссис Бэкстер называла мою маму миссис Паттерсон. Священник заметил, что мы озадачены.
Или, может, просто дядя? Как вам такое?
Его жена поставила наши тарелки в раковину, а на их место принесла яичницу и хлеб, нарезанный толстыми кусками и намазанный желтым сливочным маслом.
А меня можете звать тетя Бет, с улыбкой предложила она.
Хорошо, с довольным видом объявила Олив. Буду звать вас дяденька Дядя и тетенька Тетя.
Отлично, согласился священник, широко улыбаясь. Ну теперь принимайтесь за яичницу, а потом сможете сходить и поблагодарить наших пернатых друзей за такой прекрасный завтрак.
Глава седьмая
Мы стояли, опираясь на калитку в конце сада, и смотрели на холмы. Здесь было так просторно: лоскутное одеяло зеленых полей тянулось до бесконечности, разделенное старыми каменными изгородями, поросшими мхом и плющом. За полями виднелись высокие деревьяцелый лес, над которым кружили сотни птиц, то пикируя, то снова взмывая ввысь. Мне хотелось сорваться и побежать. Помчаться по этим полям, широко раскинув руки, чувствуя ветер в волосах. Мне хотелось стать частью этого чудесного места. Сердце переполняла радость. Я просунула руку под джемпер и сжала медальон.
Я оглянулась на дом, скрытый высокими деревьями. Он был такой красивый, что у меня на глаза едва не выступили слезы. Особняку подходило его название«длинный дом в лощине». Наша мама тоже должна была попасть сюда, в это прекрасное место, подышать свежим воздухом, ароматами трав, деревьев и цветов, увидеть бескрайнее небо вместо лондонской грязи и смога. Я никогда не думала, что захочу жить где-то кроме Бермондси, однако теперь, стоя здесь, я чувствовала, что не хочу уезжать.
Маме бы здесь понравилось, Олив.
А Тони, как думаешь?
Я кивнула:
Да, думаю, и ему тоже.
К ограде подошел конь. Он положил голову на калитку, и я погладила его шелковистую гриву. Животное тряхнуло головой, а потом ткнулось носом в мою ладонь. Мухи донимали беднягу, и он отгонял их хвостом.
Ты ему нравишься, Нелл.
Попробуй и ты его погладить, предложила я. Он не укусит.
Ты то же самое говорила про лошадь скупщика, а она мне чуть руку не оттяпала.
Так это потому, что ты ее погладила, когда она жевала корм. Лошади не любят, когда их отвлекают от еды. Да и вообще, она же ничего тебе не откусила, просто слегка припугнула.
Ну а мне показалось, что она хотела откусить мне руку к чертям.
Олив забралась на калитку и перегнулась через край, чтобы дотянуться до животного.
Привет, конь, обратилась она к нему, гладя его по ушам. Мы теперь тут живем с тетенькой Тетей и дяденькой Дядей. Мы будем тебя навещать каждый день. Правда, Нелл?
Если хочешь.
Я с радостью.
Тогда будем.
Надо бы его угостить. Что едят лошади?
Траву, наверное.
Ну травы тут и так полно.
Может, еще яблоки, предположила я.
Пойдем поищем яблоки, Нелл.
Олив спрыгнула с калитки, и я пошла за ней через сад. Сбоку от дома рядами росли деревья, а между ними тянулись тропинки. Ветви были покрыты розовато-белыми цветами, их лепестки осыпались и ковром ложились на землю. Но вот яблок не было.
Где же эти проклятые яблоки? вздохнула Олив.
Не знаю.
Спросим тетеньку Тетю.
Мы вбежали в кухню.
Уже сходили к курочкам? спросила тетя Бет, вытирая руки полотенцем.
Нет еще, ответила я. Но мы познакомились с конем.
Его зовут Тоби.
Значит, это мальчик? уточнила Олив.
Верно.
Мы хотели угостить его яблоками, но на деревьях ничего нету. Куда они все подевались?
Для яблок пока рановато, Олив. Боюсь, весной ты их не увидишь.
А-а.
Придется вам с Тоби подождать до осени.
Значит, пока обойдется травой, разочарованно вздохнула Олив.
Тетя Бет зашла в кладовую и вскоре вернулась с морковкой.
Тоби их любит, улыбнулась она. Пойдет?
Олив схватила морковку.
Да, тетенька Тетя! ответила она и выбежала за дверь.
Постараюсь уговорить ее называть вас тетя Бет, пообещала я.
Да ничего, отмахнулась она. По-моему, это даже мило и очень в духе Олив.
Я пошла к двери, но потом снова повернулась.
Нам с Олив Нам очень нравится здесь, у вас. Спасибо, что выбрали нас.
Бог не подарил нам собственных детей, Нелл, так что вы для нас настоящее благословение.
Как же так?
Увы. Она печально улыбнулась. Но зато Он послал нам вас, верно?
А васнам, ответила я.
Тетя Бет подошла ко мне, пригладила мои волосы и заправила прядку за ухо.
Вот нам всем повезло, правда? сказала она с улыбкой.
Я обняла ее за талию. От нее не пахло домом, как от мамы, но она излучала любовь.
Когда наиграетесь на улице, обязательно напиши письмо маме, чтобы она знала, что у вас все хорошо.
И что мы счастливы, добавила я.
Я вернулась через сад к калитке, где стояла Олив, вглядываясь в поле.
Куда он, черт возьми, подевался?
Позови его, предложила я.
Тоби! закричала Олив. Тоби, у меня для тебя морковочка! Хотела принести яблоки, будь они прокляты, но сейчас весна, яблок нет!
Олив!
М-м
Ты не могла бы заменить всех этих «чертей» и проклятия на что-нибудь другое?
На что?
Ну тебе вообще обязательно ругаться? Разве нельзя просто сказать, без ругани?
Но ты же ругаешься, и Тони, и скупщик, и угольщик, и
Я знаю, но это в Бермондси. Там все ругаются. Мне кажется, здесь так не принято.
Я постараюсь перестать.
Вот и умница.
А можно мне самой съесть морковку?
Я засмотрелась на поля. Меня вновь и вновь поражало то, какие они были зеленые.
Нелл!
Что?
Можно мне съесть эту проклятую морковку? крикнула Олив.
Вот тебе и «постараюсь перестать».
Если хочешь, сдалась я.
Мы вернулись к фруктовому саду. Олив села на траву и прислонилась к стволу дерева, а я легла рядом, чтобы полюбоваться голубым небом сквозь паутину ветвей. Потом я закрыла глаза, наслаждаясь теплым ветерком, ласкавшим лицо. Мне было так хорошо здесь, что становилось стыдно, ведь мама, Тони и Фредди оставались в Лондоне, а значит, в опасности. Я надеялась, что они скоро приедут.
У дяденьки с тетенькой есть свои дети, Нелл?
Я открыла глаза и приподнялась.
Бог им не послал.
Даже при том, что они Ему служат?
Я тоже об этом подумала. Как-то несправедливо, правда?
Да, но такой уж Он, Бог, заявила Олив, вгрызаясь в морковку. Ну Он ведь не мог не знать, что мистеру Бэкстеру нужны две ноги, а не одна.
Отец Девлин говорит, что пути Господни неисповедимы, припомнила я.