Женщину, которая нами командовала, эта прогулка явно утомила. Она тяжело дышала и хваталась за бок, как будто шла пешком от самого Лондона.
Мне срочно нужна чашка чаю, выдохнула она, ни к кому конкретному не обращаясь.
Через весь зал тянулся длинный стол, заставленный едой и напитками. Здесь были и сэндвичи, и булочки, и кексы с глазурью, мясные консервы и хлеб. Я уже не помнила, когда в последний раз видела столько еды. Большинство детей весь день почти ничего не ели, и теперь у них чуть глаза на лоб не полезли при виде такого пиршества. Взрослые, большинство из них женщины, стояли вдоль стен и смотрели на нас, а на маленькой сцене в конце зала ждала невысокая полненькая дама с громкоговорителем.
Добро пожаловать, дети, произнесла она так тихо, что мы с трудом разобрали слова.
Мужчина из зала крикнул:
Говори громче, Гвинет!
И правда, хихикнула она.
Когда незнакомка вновь заговорила, ее голос загремел над залом, так что все, включая ее саму, вздрогнули.
Что-то у меня не очень хорошо выходит, да? сказала она, улыбаясь всем.
Все отлично, милая, отозвался все тот же мужчина, и твоя новая укладка просто чудо.
Дама пригладила волосы.
Спасибо, Дэй, смущенно произнесла она, а затем продолжила:Итак, я знаю, что вы устали и проголодались и вам немного страшно, так что долго вас мучить не буду. Дама откашлялась. От имени всех жителей Гленгарита хочу сказать, что мы рады приветствовать вас в нашей деревне. Мы гордимся возможностью распахнуть перед вами двери наших домов. Я очень надеюсь, дорогие дети, что вы будете здесь счастливы.
Почему она так странно говорит, Нелл? шепнула мне Олив.
Понятия не имею.
Знаешь что, Нелл?
Что?
По-моему, мы попали в другую страну.
Тетенька, а можно уже поесть? раздался одинокий голосок из зала.
Это помогло разрядить обстановку, и все рассмеялись.
Конечно, можно, дорогие мои, ответила дама. Налетайте и угощайтесь. Все это приготовили для вас добрые жительницы Гленгарита.
Олив потянула меня за край пальто.
Что, милая? отозвалась я.
Мне здесь нравится, Нелл.
Я улыбнулась:
И мне тоже.
Олив показала на полненькую даму на сцене:
Как думаешь, она возьмет нас с тобой?
Ну рано или поздно узнаем, верно?
Пожалуй.
А вообще здесь все довольно милые с виду.
Да, Нелл, все очень милые. Но я надеюсь, что нас возьмет эта тетя.
Дети накинулись на еду, как будто голодали неделю. Они сгребали угощение на тарелки и отходили в сторону со своей добычей. Я подозревала, что большая часть еды в итоге рискует проделать обратный путь.
Ты проголодалась, Олив?
Как волк.
Ну тогда пойдем к столу, а то ничего не останется.
Я заметила, что женщины смотрят на Олив. Что ж, неудивительно, ведь она такая красивая. Несколько из них обратились к даме на сцене, показывая в нашу сторону, но потом покачали головой. Я подозревала, что они хотели взять Олив, но без меня.
Мы положили немного еды в тарелку и уселись на скамейку у стены.
Это намного вкуснее хлеба с салом, Нелл.
Я была согласна. Возможно, это приключение окажется совсем не таким ужасным, как я боялась.
Взрослые тем временем делали выбор, и детей уводили. Некоторые с неохотой оставляли еду.
Привет.
Я подняла взгляд и увидела даму, которая с улыбкой смотрела на Олив.
Сколько тебе лет? спросила незнакомка.
Не знаю, ответила Олив.
Мы сестры, поспешила сообщить я, и будем держаться вместе.
Чудесно, сказала дама. Дилан! позвала она.
К нам подошел высокий мужчина. Он был одет в темный костюм и черную шляпу, а на шее у него виднелась белая повязкаможет, он вернулся домой после ранения на войне? Красивая дама посмотрела на него и снова перевела взгляд на нас.
Это сестры, объяснила она.
Мужчина опустился перед нами на корточки и спросил с улыбкой:
А имена у сестер есть?
Ну конечно, есть, Дилан, заулыбалась женщина, и наверняка очень красивые.
Я Нелл, сказала я. А это моя сестра Олив.
Вот так и знала, прекрасные имена, ответила дама.
Похоже, моя супруга влюбилась в вас с первого взгляда, произнес мужчина. Верно, Бет?
Она кивнула.
А я всегда доверяю интуиции жены. Так что, пойдете жить к нам?
Я посмотрела на Олив, и та ответила уверенным кивком. Она уже и думать забыла о даме на сцене и теперь не сводила глаз с красивой женщины, стоявшей прямо перед ней.
Да, с удовольствием, объявила я.
Только можно нам сперва доесть, тетенька? спросила Олив.
Конечно, можно, рассмеялась дама.
Проглотив остатки угощения, мы взяли свои кульки и вышли на улицу вместе с мужчиной и его красивой супругой.
Нас усадили на мягкое заднее сиденье блестящего черного автомобиля. Чтобы посмотреть в окошко, Олив пришлось встать на колени. В салоне пахло кожей и сигаретами. Я никогда раньше не сидела в машине. Оказалось, что это здорово. Я погладила прохладную гладкую обивку сидений и почувствовала себя ребенком из богатой семьи, а не нищим сорванцом из Ист-Энда.
Тони пришел бы в восторг. Он был, конечно, тем еще мелким пакостником, но внезапно я поняла, что скучаю по нему. Скучаю по его острым коленкам и дырявому свитеру и по тому, как брату всегда было плевать, что о нем подумают. И с какой отчаянной любовью он заботился о маме, так что порой даже я его не понимала. Эта любовь стала еще сильнее после того, как папа ушел на войну. Я уставилась в окно на домики и людей на улице. У лавки мясника выстроилась очередь. Здесь не было руин, которые остаются после бомбежек. Может, здесь вообще не было войны. С трудом верилось, что не далее как сегодня утром мы с Олив попрощались с мамой в стенах Рэннли-Корта, а теперь уже ехали на роскошном автомобиле в свой новый дом. Странно было сидеть в салоне с этими незнакомыми людьми, но ни страха, ни неловкости я не испытывала. Женщина то и дело поворачивалась и улыбалась нам, спрашивая, все ли в порядке, и указывая на различные важные места, которые мы проезжали.
Это деревенская школа, сказала она, вон там магазин, а здесь почта. Отсюда вы сможете отправлять письма домой.
Я покосилась на Олив, чтобы узнать, не расстроило ли ее упоминание о доме, но она, судя по всему, даже не обратила внимания.
Проехав через деревню, мы свернули на дорогу, возле которой стояла старая каменная церковь. За ней тянулось поле.
Что это? вдруг спросила Олив.
Где, милая? не поняла женщина.
Вон то, с ножками. Такое грязное. И вот еще, и вон там С ума сойти можно! Да их тут целая сотня, чтоб мне провалиться!
Это овечки, милая.
Овечки?
Да.
Но овечки ведь должны быть белые, разве нет? Как белые облачка на ножках!
На картинках они такие, но в жизни овечки ходят по грязным полям и успевают испачкаться.
Олив скривилась.
Неправда, продолжала настаивать она. Овцы не такие должны быть.
Может, это только у нас в Уэльсе овцы такие грязные, предположил мужчина.
Ну может. Олив нахмурилась и прижалась носом к оконному стеклу. Не похожи они на овец, повторила она с глубоким недоверием.
Ну в Лондоне-то вряд ли живет много овец, милая.
Их там вообще нет, вставила я.
Вот видишь.
Олив это не убедило, и она продолжала бросать недовольные взгляды на грязных овечек.
Еще немного, и мы въехали через большие железные ворота на усыпанную гравием подъездную дорожку. Машина остановилась.
Вот мы и прибыли, объявил мужчина.
Все выбрались из машины. Мы замерли, глядя на дом, где нам предстояло жить. Это был прекрасный старый особняк, к тому же просто огромный.
И в какой же части вы живете? спросила Олив, с восторгом уставившись на открывшийся перед ней вид.
Женщина с улыбкой посмотрела на нее:
Во всех сразу, пожалуй.
Только вы двое и больше никого?
Олив, одернула я сестру, это невежливо.
Прости, Нелл.
Ну теперь нас четверо, поправила дама, и мы все улыбнулись друг другу. Этот дом называется «Понт-ир-Хириан». Это означает «длинный дом в лощине». Красиво, правда?