Ну, я пошёл? чуть раздражённо шевельнул Лидс желваками. В ответ снова молчаливое движение плеч. Пока, мама
Обернулся из коридора. Дышал, стараясь как можно тише. Не шевелился, чтобы не скрипнуть погребённой под саван линолеума половицей. Ждал. Один удар беспокойного сердца, второй, третий, и дальше, дальше Хотелось остановить этот бой, чтобы растянуть время. Дать бледной тени былой сильной и любящей женщины ещё несколько мгновений собраться с силами, сказать в ответ хоть что-то Но ударов отсчитано непозволительно много. Хотелось упасть на колени и взвыть безутешностью первобытной дикости. Но вместо этого, очередному толчку в груди вторила захлопнувшаяся дверь.
Морозный воздух бросал в глаза мелкое крошево, которое, впрочем, быстро таяло и растекалось по ресницам, ниспадало на щёки. Хотелось курить и не замечать измученный старый универсал, что усердно коптил воздух в нескольких метрах от подъезда. Руки старательно искали сигареты и не находили этой причины хоть немного оттянуть момент, когда подошвы оставят выщербленный бетонный порожек знакомого подъезда и, вероятно, забудут его навсегда.
Вздох, ещё один. Глубокий, чуть сбивчивый, конвульсивный. И вот нетерпеливый бесцеремонный гудок, словно на поводке тянет к машине. К машине, которая ещё не успела забыть запах последнего владельца
Чего ты там застыл? буркнул Барбер, когда Лидс, наконец, умостился на переднем пассажирском сидении.
Ничего, отфыркнулся Лидс. Поехали.
Прилежно припорошенный хладной манной двор неспешно поплыл за запотевшим окном. Сквозь нежданно нахлынувшее безразличие, заунывная тоска попискивала едва слышно, пробиваясь к натужному нерву слабым отголоском того, что ещё каких-то пару минут назад скручивало запястья и наливало свинцом омертвевшие стопы. Но хотелось отогнать даже этот чуть различимый шёпот. Или заглушить.
Бардачок с недовольным скрипом раззявил пасть с единственным зубом-замочком. Нутро явило хаос разноцветных огрызков проводков, каких-то пожёванных ненужностью бумажонок, да скудным веером компакт-дисков.
Вовкины улыбнулся Лидс, доставая растрескавшиеся от времени коробчонки. Ещё из басика, похоже.
Да? краем глаза недоверчиво зыркнул Барбер. А, может, бывшего хозяина?
Не, уверенно замотал головой Лидс. Такое дерьмо только Шарик, по ходу, слушает.
Да, почему? Вон, «Green Day» есть.
Есть. Но альбом паршивый.
Всем нравится.
Это потому, что все идиоты. Вот и нравится.
Да, иди ты, хмыкнул Барбер и безаппеляционно скормил диск пожилой магнитоле. Та чуть задумалась, пережёвывая поцарапанный носитель и всё же расщедрилась на первые, а затем и последующие ноты.
Лидс устало упёрся пылающим лбом в холод стекла. Стало уютно спокойно. Отчего-то давно заезженная шаблонность стандартных панковских риффов в этот раз не вызвала раздражения. Наверное, именно потому, что всё знакомо, понятно, предсказуемо. Очевидно, так и должно быть на пороге неизвестности. Всё привычное обретает особенный ореол домашней теплой махровости. Старые мотивы, старые ощущения, старые очертания давно изученного мира.
Ты на три часа договаривался? беспардонно вырвал Барбер из кокона накатившего спокойствия.
На три.
Опаздываем.
Опаздываем, легко согласился Лидс. Ничего. Подождут
ВВП со Спайком, похоже, вовсе выпали из времени. Стояли у неизменного для практически каждого российского города памятника вождю мирового пролетариата, о чём-то живо трепались, энергично жестикулируя и даже иногда подпрыгивая на месте. А потому, скорее всего, тот факт, что Лидс объявился двадцатью минутами позже намеченного срока их, ни коим образом, не тревожил.
Здарова, бандиты, хлопнул Лидс бугристую спину Спайка, вполне уважительно пожал узкую ладонь ВВП. Как сами?
Да, нормуль, почти хором отозвались молодые скауты. Как сам? Куда пропали? Что с Шариком? Это правда? принялись наперебой сыпать вопросы.
Никуда не пропали, нормально всё отмахнулся Лидс. Так, по работе А с Вовойувы непроизвольно уронил взгляд, но, тут же, поднял, впившись в обеспокоенное глаза младших «Анархистов». Дело есть. Серьёзное. По вашему профилю. Справитесьзамолвлю словечко. Будете с основой на выездные акции, так сказать, штатными скаутами гонять.
Да, без проблем, вальяжно, но очень серьёзно отозвался ВВП, прямо по-президентски, под стать прозвищу.
Что делать надо? устремился к конкретике Спайк.
Помните тех двух мудаков, что вы вели в день акции на клубной базе? расправил Лидс плечи, возрастая над юрким и приземистым парнем и почти сравниваясь с более габаритным скаутом. Ребята переглянулись, уверенно кивнули. И, даоб этом должно знать только вы и я. Иначе
Лидс даже на секунду задумался, подбирая нужное слово. Искал глазами подсказку, где-то в вышине. Словно вот-вот должен был пролететь небольшой шустрый самолётик, как в добрых фильмах, и вписать в небеса пугливой сизой вязью искомый ответ. Однако подсказок, по волшебному случаю, так и не всплыло.
В общем, шумно выдохнул он, иначе нам всем пиздец
* * *
Продрогшая дорога сменялась лощеностью городского асфальта центральных улиц, продавленной вольностью федеральной трассы и раскатанной ухабистостью межпоселковых переездов. Магнитола послушно гоняла по кругу «американского идиота» от «Green Day». Барберу давно хотелось сменить на что-то другое, но рука как-то не поднималась.
Отчего-то казалось, что эту запись Шарик слушал так же, на репите, и ему бы не понравилось, что кто-то вольничает, сменяя музыку по своему вкусу. Хотя, случаев когда он сам выбирал плейлист, как-то вовсе не вспоминалось. Кто-то обязательно совал под нос свой диск, а вечный водитель лишь едва заметно улыбался, пожимал широкими плечами и никогда не спорил. Наверное, и сейчас не стал бы. Но проверять всё равно не хотелось.
Да и Лидс, судя по всему, прислушался, притих. Сидит, да подглядывает на резво пробегающие мимо столбы, указатели и целые деревеньки. Всё казалось спокойным. Словно прижухшим перед неизбежностью неминуемого шторма. Лишь взбрыки Бэкхема скреблись где-то в подкорке. Взял, собрался, уехал. Ни слова, ни полслова Оскорбился.
Барбер прекрасно понимал обоих товарищей. Понимал Бэкхема, последние два дня в ярости смеряющего квадратные метры деревенского домика и каждый час разражающегося истерикой, по поводу того, что друзья ничего не делают. Понимал Лидса, который настоял на том, чтобы младший товарищ остался за бортом лодки, что раз и навсегда увезёт по другую сторону границ извечного табу. Увезёт безвозвратно и, вполне возможно, очень скоро даст течь, да пойдёт на самое дно. Глубоко. Вплоть до холодного бетонного пола колонии особого режима. А, может, даже и на несколько футов под землю.
Понимал, а потому просто отпустил ситуацию. Пусть будет то, что хочет Бэкхем, но так, как желает Лидс. А чего жаждет сам? Наверное, того же самого. Ну, может, совсем чуть-чуть большего. Однако, Барбер уже успел уяснить всю внятность простой истиныжелаемое никогда не приходит бесплатно. Или приходит, но потом безжалостно вырывает из под сердца неподъёмную моржурасплату за праздные иллюзии. А потому, звонить жене не хотелось. Слышать очередное подтверждение того, что верование в кособокое и нескладное счастье было столь опрометчиво и наивно. Из ничего ничего и не вырастает. Особенно, если не взращивать. Упорно, кропотливо А сам по себе из земли пробивается лишь вредный сор. Жаль, понимание сей житейской ботаники приходит, как правило, слишком поздно.
Останови, бесцветно бросил Лидс, едва заметно кивнув на небольшой сельский магазинчик. Тебе что-нибудь взять?
Денег нет, развёл руками Барбер.
Я не спрашивал про деньги.
Сигарет тогда возьми.
Лидс вернулся через пару минут с бутылкой, весьма палёного вида, водки и двумя пачками сигарет. Одну швырнул Барберу на колени, вторую распечатал, закурил сам. Мелко, неумело
Будешь? скрутив жестяную крышку, протянул спиртное водителю.
Сдурел? Я же за рулём!
А-а отмахнулся он. Кому ты в этой глуши нужен. Чтобы гаишники были, должны дороги иметься. А тут, так, одни «направления».