Девушка, вышедшая из полутемной ниши, в пушистой кофточке, голова замотана полотенцем, островки кольдкрема на носу и подбородкерешительным шагом направлялась прямо к нему. Щелчком поправив на носу очки, она протянула ему руку с растопыренными пальцами.
Привет, меня зовут Манхэттен. С удовольствием бы вас поцеловала, но я мокрая, только что вымыла голову.
Она крутанулась, словно танцуя, в сторону музыкального шкафа. Шик сплюнула жевательную резинку в пепельницу и показала пальцем на свою кольдкремовую подружку.
На прошлой неделе у Манхэттен были мозги. Она променяла их на пергидролевые волосы.
Манхэттен вырубила Бенни Гудмена и отвернулась к овальному зеркалу, рассматривая свою измазанную мордашку.
А это Хэдли, продолжала Шик.
Ее он до сих пор не замечал. Сидя по-турецки на пуфе у камина, где языки пламени подбирались к незадачливому полену, упомянутая Хэдли держала в обнимку круглую тыкву и выковыривала из нее мякоть острием огромного, очень похожего на саблю ножа. Не поднимая головы, она удостоила его движением рукинечто среднее между взмахом крыла и прострелом плеча. Очевидно, это было приветствие, и молодой человек вежливо поздоровался.
Шик маршевым шагом пересекла гостиную и включила радиолу, тем самым позволив узнать, что Джуди из сериала не в чем пойти на Хэллоуин со своим женихом Делмером и у нее осталось девять минут, чтобы раздобыть карнавальный костюм.
Добрый вечер, отважился молодой человек. Меня зо
Шик? Ты еще не одета? осведомилась Манхэттен. Я думала, тебя сегодня пригласил Ромео.
No, signora. С Ромео у меня finito.
Третий разрыв за четыре месяца, пробормотала себе под нос Хэдли. И почему же на этот раз? спросила она вслух.
Ха! фыркнула Шик. Если бы парни так радовали, как палантин из розовой норки
Расскажи-ка нам! Со всеми подробностями, пожалуйста.
Все обратились в слух.
Ох, все они одинаковы, вздохнула Шик. Только галстуки меняются.
Он с тобой порвал? Или ты с ним?
Добрый вечер, повторил погромче молодой человек. Меня зовут Дж
Уважающая себя девушка должна порвать немедленно, если ухажер дарит ей рожок для обуви!
Рожок для обуви? Ромео подарил тебе рожок для обуви?
Из чистого серебра. Тяжелый, как чушка. Я отказалась, а вы как думали? У меня есть принципы.
Зря, могла снести его в ломбард. Хватило бы на палантин из розовой норки.
На первых свиданиях Ромео дарил мне фиалки.
Ну, когда понадобится надеть лодочки, фиалки тебе точно не пригодятся, заметила Манхэттен.
На мраморной каминной полке красовалась тыква, скромного размера, зато с зубастой улыбкой, она отбрасывала дрожащие отсветы на полосы обоев. Пустая тыква со свечой внутри? Какая же загадочная связь существует у американской демократии с бахчевыми культурами?
Внезапно всё вокругэта гостиная, этот пансион, маковый коврик, малопонятная болтовня трех девушек, оркестр, свинг, светящиеся тыквы, радио, дурацкий радиосериал и всё остальноепоказалось молодому человеку абсурдным и поистине чудесным.
Он улыбнулся. Вот он и в Америке.
Добрый вечер. Меня зовут
Кто-то звонил?
Хлопнула дверь, и в гостиной появилось новое лицо. Крупная женщина на ходу вытирала большие черные руки о светло-голубой передник, в который были упакованы ее бедра.
Прекрасный Принц. Я сама ему открыла. Истер Уитти, представила ее Шик. Она здесь якобы убирает. На самом деле, когда пыль уже нельзя не заметить, просто гасит свет.
Истер Уитти окинула гостя оценивающим взглядом.
Вы принесли мне свежую спаржу для Дракона?
Шик опередила его.
Проголодалась я от этих разговоров. Что-нибудь осталось в леднике?
Лед для похмельной головы и муравьи.
Молодой человек опустил чемодан на пол.
Меня зовут Джосли́н Бруйя́р, я новый жилец, и я не привез, увы, никакой спаржи, выпалил он единым духом.
Так уж повелось, следовала пауза, когда он называл свою фамилию. Во Франции он к этому привыксмешно называться Туманом. Но здесь, в Нью-Йорке? По-английски «Бруйяр» вроде бы ничего не значит.
Джос-ли́н?
Шик повторила имя так, как произнес его он сам, на французский манер.
ЛИН? прыснула Манхэттен, хотя, что касается имени, чья бы корова мычала.
В дальнем конце гостиной открылась дверь, и вошла четвертая девушка.
Мисс Фелисити? позвала она. Ваша ванна готова.
Будь добра, принеси мне ее сюда, рассеянно откликнулась Шик.
Тревожный звоночек тренькнул в мозгу Джослина Бруйяра. Словно не дающий покоя вопрос. Важный вопрос. Его мама называла это «Алиса увидела Белого Кролика» Ну и в какую нору он бежал?
Тут перед ним встала Истер Уитти.
Как, вы сказали, вас зовут?
Джослин Бруйяр. Я приехал из Парижа.
Он рискнул улыбнуться, но улыбка вышла до того унылой, что получить такую в свой адрес ему самому не хотелось бы.
А вас? Как вас зовут? спросил он последнюю девушку.
Меня Че́рити, ответила она с опозданием на такт, словно ей нужно было время подумать, и заправила в прическу крутой каштановый завиток, свесившийся на щеку.
Черити. В учебниках английского американок звали Джейн, Мэри, Энн, Эмили. Уж никак не Шик или Черити, не Истер Уитти и не Манхэттен. И даже не Хэдлиразве что у Хемингуэя.
Он скромно потупился. Если бы только поймать этого окаянного Кролика и улепетывающий с ним вопрос!
Я сбегаю за миссис Мерл, предложила Истер Уитти тоном заботливой сиделки.
Я сама!
Шик скрылась. Манхэттен поправила полотенце на голове.
Берегите Землю и пароходы, фыркнула она загадочно. Чтобы не иссякли наши источники снабжения сильным полом.
Ну, я пошла к плите, сказала Истер Уитти.
Но уйти и не подумала. Она чего-то ждала, как ждут темноты, чтобы увидеть огни фейерверка.
Выпьете что-нибудь? приветливо улыбнулась она. Девушкам миссис Мерл запрещает спиртное, но молодым людям У вас, французов, наверно, свои вкусы?.. Ну же, говорите! повысила она голос, скрывшись в стенном шкафу до завязок передника. Осталась текила. Если с лимоном, текилапросто дар Божий. Как младенцы. Ну, я пойду
И опять Истер Уитти никуда не пошла. Приближались чьи-то шаги.
Миссис Мерл, нам надо сообщить вам кое-что, почти кричала Шик (должно быть, хотела их предупредить) в холле.
Миссис Мерл была пока лишь китайской тенью в форме чайника на стене и радостным голосом.
Спаржа! Не хотите же вы сказать, что нашли ее?
Нет, миссис Мерл, не хотим сказать.
Отчего это все девушки тепло улыбаются ему? Так, наверно, улыбаются висельнику, поднимающемуся на эшафот.
Алисин Кролик высунул лукавую мордочку из норы и в мозгу Джослина молнией вспыхнул чертов вопрос, с самого начала не дававшийся в руки. Он открыл рот и снова закрыл его.
Миссис Мерл оказалась дамой далеко за пятьдесят. Неумолимое время и рисовая пудра придавали маслянистую расплывчатость ее лицу, наверняка очень хорошенькому когда-то, да и сейчас еще вполне ничего. Платье, застегнутое на сотню крошечных пуговок, обнимало ее шею лиловым бархатом; выглядело это несколько старомодно, зато выгодно подчеркивало естественную мягкую рыжину пышной прически. Когда она подошла, протягивая руку, легкий аромат (что-то из бабушкиного сундука?) окутал Джослина.
Селеста Мерл. Я управляю этим пансионом. Чем могу вам помочь?
Джослин Бруйяр. Из Парижа. Я брониро
Джос ли́н? повторила миссис Мерл. Вы хотите сказать Джо́слин?
Она назвала его на американский манер, французы произносят так женское имя Джослина. Да нет же. Он не Джослина. Он Джослин. Вот только Джослин по-английски произносится как Ладно, к черту. Алисин Кролик больше никуда не убегал, он уселся, посмеиваясь, рядом и наконец подсказал ему этотнеуловимый, но теперь вполне ясныйвопрос.
Этот пансион Здесь принимают только девушек?
Миссис Мерл отступила на шаг. Ее руки поднялись, собираясь прижаться к щекам, но передумали по дороге и упали.
Oh dear, ну да. Исключительно девиц. Выключите радио, Истер Уитти, пожалуйста. Я не слышу, что говорит мне этот милый молодой человек.
Милый молодой человек не произнес ни слова, но Истер Уитти повиновалась. Повисла гнетущая тишина.