Раскрою великую тайну: я не фанат спорта. Просто мне нравилось плавать и у меня хорошо получалось. Я и не заметил, как стало получаться совсем хорошо, и тут началось: «Ого, да ведь это твое призвание!» Все говорили со мной о плавании с таким блеском в глазах, что даже не замечали отсутствия энтузиазма с моей стороны. А потом случилось это лето. Идет тренировка, олимпийская пятидесятиметровка, я посередине дистанции, как вдруг меня пронзает боль и все тело отказывает. Меня вытаскивают из воды, и тренер Кел суетится вокруг: «Ты жив, Оук? Что случилось? Где болит?» И я наугад отвечаю: «Спину прихватило».
Вот так. Только и всего. Меня не выгнали из команды, не требовали отчисления, просто можно было больше не плавать.
Как оказалось, травмы спины не всегда очевидны, поэтому, если не болтать лишнего, поддерживать обман легче легкого. Теперь я совершаю регулярные визиты к мануальному терапевту доктору Кирби; почти каждое утро тренер Кел проводит со мной разминку с дальним прицелом: мол, надо не только сохранить форму, но и показать моим будущим наставникам, что я всерьез рассчитываю восстановиться. Мама с папой вместе с секретарем тренера обзванивают университеты, и тут же Сент-Луис и Восточный Мичиган отпадают. Тренер Стивенс из Милуоки и тренер Тао из Манхэттенского государственного соглашаются потерпетьвозможно, благодаря маминой адвокатской силе убеждения, не знаю.
Последние несколько недель мы постоянно обыгрываем разные гипотетические ситуации. Мама с папой давят на то, как важно сразу же брать быка за рога, а я напоминаю им, что пловцов обычно отбирают по весне.
Допустим, соглашается мама, но пловцы обычно не пропускают недели тренировок из-за травмы спины.
Тогда папа выдает реплику насчет железа, которое куют, пока горячо, и мама продолжает гнуть ту же линию:
Раз уж тебе повезло получить приглашение осенью, какой смысл тянуть до весны и гадать, останется ли оно в силе.
На это я обычно ничего не отвечаю. Официального предложения не поступало, поэтому, как по мне, тут и говорить особо не о чем.
И вот, на автоответчике мигает лампочка, а на записочке восклицательные знаки.
Я смотрю на тарелку с курицей, которая стоит передо мной, и завидую простой жизни волков. Пытаюсь вообразить, как они часами выслеживают добычу, гонятся за ней, нападают, а потом вдруг разжимают клыки, бросают дичь нетронутой и спокойно уходят прочь.
Я беру телефон и нажимаю кнопку автоответчика: «Приветствую, это тренер Стивенс. У меня хорошие новости»
6. чем больше расстояние, тем сильнее притяжение
Ты просто обязан пойти, Но. Там будут абсолютно все.
Вэл должна бы понимать, что последняя фраза вряд ли сильно поможет, особенно если посмотреть на меня сейчас: я валяюсь на кровати с ноутбуком на животе и кока-колой в руке, на экранесередина третьей за вечер серии «Девочек Гилмор».
Это которая? спрашивает она, плюхаясь рядом со мной. Не успеваю я ответить, она уже: А-а ну ясно.
Вэлфанатка «Девочек». Она смотрела все сезоны, в том числе ребут, уже раз по десять.
Погодите, не рассказывайте, я угадаю, вступает Алан, изучающий мои книжные полки, как будто он не знает их содержимое назубок. Люк и Лорелай флиртуют, любовное напряжение нарастает, все идет как по маслу, а потом пшик, конец серии.
Алан! возмущается Вэл. У тебя нулевой романтический потенциал.
Валерия! Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
На экране Лорелай заходит в кафе Люка за четвертым кофе подряд.
Они там воду пьют хоть когда-нибудь? спрашиваю я.
Только профильтрованную через кофейные зерна.
Алан любит поиздеваться над «Девочками Гилмор», но уже не раз и не два мы с Вэл слышали, как он горланит у себя в комнате вступительную песню с фанатским упоением.
Однако, говорит он, зима в Старз-Холлоу выглядит охренительно.
Я киваю из своего мягкого гнезда:
Жаль только, что «девочки» в титрах с маленькой буквы.
Да? удивляется он. А что не так?
Несимметричновот что.
Ясно.
Вэл жмет на паузу, останавливая кино, и усаживается, скрестив руки и ноги:
Ной, я очень хочу, чтобы ты пошел на вечеринку. Ради меня. Пожалуйста.
Я и ухом не веду. Бездействие, инертность, полная физическая атрофия целого дня, потраченного исключительно на Нетфликс: вот по чему я буду больше всего скучать, когда лето кончится.
Ты же знаешь, как я реагирую, если меня заставляют, говорю я.
Я не заставляю, господи боже! Я прошу.
А я тебе говорю, что лето буквально просачивается сквозь пальцы, как песок в песочных часах, и вечеринка у Лонгмайров не входит в список того, на что я хочу истратить ну, свой песок.
Ладно, мы поняли, отвечает Алан, наклоняясь над моим столом и постукивая по кипе лежащих там бумаг, Такому маститому писателю, видимо, неприлично показываться на заурядной школьной вечеринке.
В прошлом году учитель английского мистер Таттл задал нам написать «краткую историю», где надо было исследовать какое-нибудь событие нашей жизни, пересекающееся с определенным моментом всемирной истории. Тема довольно расплывчатая, но я втянулся и, уже сдав сочинение, продолжал писать эдакие исторические виньетки. Потом я собрал накопившиеся заметки в один проект под названием «Моя краткая история» и послал его на национальный конкурс, который устраивает журнал «Новые голоса подростковой литературы». Конечно, я никому не рассказывал, потому что даже не мечтал победить.
А потом победил.
Ты превращаешься в отшельника, говорит Вэл. Ты не замечал?
Нет, не замечал.
Ты никуда не ходишь.
Очень даже хожу.
Наш бассейн не считается, Но.
Я хожу и в другие места.
Куда это?
Ну не знаю, отвечаю. Во всякие разные места.
А вы знаете, что Боуи умер в один год с Принцем и Мохаммедом Али? спрашивает Алан, листая мой экземпляр биографии Дэвида Боуи. Такая хрень всегда случается по три раза кряду.
В тот год и Джордж Майкл умер, возражаю я.
А, ну тогда по четыре раза.
И вот интересно, чем плохо быть затворником, продолжаю я. У затворников, если вдуматься, всегда дурная репутация. Но ведь они всего лишь хотят сидеть дома и чтобы их оставили в покое. Что тут плохого?
Алан, конечно, о своем:
Бро, затворникам не дают.
Именно в этот момент в приоткрытую дверь заглядывает мама:
Кому это не дают?
Миссис О! Алан бежит к ней обниматься.
Отношения у них довольно специфические: Алан демонстративно и самым неподобающим образом с ней флиртует, а мама притворяется недовольной. Да только кого она обманывает.
Я думал, вы с мужем отправились в поход на весь день, говорит Алан.
Мама краснеет, как школьница:
Нет, только Тодд. У него есть своя небольшая компания друзей, и раз в пару месяцев они ходят к Голодной скале, пытаются доказать себе, что еще не состарились.
Алан окидывает мамумою мать, врубитесь, ту, что выпустила меня в этот мир и регулярно угрожает изъять обратно, театральным взглядом сверху донизу, который только ему сходит с рук:
Не скажу насчет вашего мужа, миссис О, но вот вы, по-моему, только молодеете.
Ладно тебе, Алан, морщится Вэл.
Серьезно, мы тут, похоже, наблюдаем симптомы Бенджамина Баттона, родившегося стариком и молодеющего с годами.
Ну хватит уже, прекрати.
Ной, мама у тебя просто огонь, даже не спорь.
Боже, Алан
Извините, миссис Оукмен, говорит Вэл. Моего братца в детстве часто роняли головой вниз.
Алан подмигивает моей матери и посылает ей фирменную чарующую улыбку Роса-Хаасов:
Не слушайте ее, миссис О. Вы прекрасно выглядите сегодня. Просто жжете.
Не уверена, что это комплимент, отвечает мать, упиваясь моментом и усиленно делая вид, что вовсе не ради этого сюда заглянула.
А кстати
Мам, ты что-то хотела?
Я догадываюсь, что она хотела спросить про сообщение тренера Стивенса, но сомневается, стоит ли говорить при гостях.
Просто хотела узнать, не нужно ли вам хрустиков или еще чего.