Осадок счастья(Перевод А. Глебовской)
I
Если вам доведется просматривать подборки старых журналов, выпущенных в первые годы текущего столетия, то в них, между рассказами Ричарда Хардинга Дэвиса, Фрэнка Норриса и иных давно почивших в бозе авторов, обнаружатся произведения некоего Джефри Кертена: романчик-другой да три-четыре десятка рассказов. Если они вас заинтересуют, можно проследить их до, скажем, 1908 года: после этого публикации внезапно прекращаются.
Прочитав их от первого до последнего, вы убедитесь, что шедевров среди них нет: довольно занятно, теперь уже несколько старомодно, однако в те времена они вполне годились для того, чтобы скоротать тоскливые полчаса в приемной у дантиста. Писавший явно был неплохо образован, талантлив, речист, скорее всего, молод. Его произведения вызовут у вас разве что поверхностный интерес к причудам повседневности никакого глубинного внутреннего смеха, никакого чувства бессмысленности бытия или привкуса трагедии.
Прочитав их, вы, скорее всего, зевнете и положите номер на место; а потом, если находитесь в читальном зале, возможно, решите для разнообразия заглянуть в какую-нибудь газету того же времени посмотреть, не взяли ли уже япошки Порт-Артур. А дальше, если вам повезет и вы выберете номер за нужное число и случайно откроете его на театральной странице, нечто на ней тут же притянет и задержит ваш взгляд, и по крайней мере на минуту вы забудете про Порт-Артур с той же поспешностью, с какой забыли про Шато-Тьерри. Считайте, что вам улыбнулась удача: перед вами портрет изумительно красивой женщины.
То были дни «Флородоры» и секстетов, затянутых талий и пышных рукавов, недоделанных турнюров и полноценных балетных пачек, но здесь перед вами, вне всякого сомнения, прекраснейшая из всех бабочек, пусть и замаскированная непривычной для нас громоздкостью и старомодностью костюма. Перед вами все бурное веселье того периода: винная поволока на глазах, песни, берущие за душу, тосты и букеты, балы и приемы. Перед вами Венера эпохи конных экипажей, идеальная американка в расцвете своей красоты. Перед вами
перед вами можете сами это выяснить, взглянув на подпись под фотографией, некая Роксана Милбэнк, танцовщица кордебалета и дублерша в «Венке из маргариток» (блистательно выступив, когда ведущая актриса занемогла, она получила главную роль).
Вы взглянете на нее еще раз и призадумаетесь. Почему вы ни разу о ней не слышали? Почему имя ее не осталось в популярных песенках, в водевильных репризах, на сигарных коробках и в памяти этого вашего развеселого дядюшки наряду с именами Лилиан Рассел, Стеллы Мэйхью и Анны Хелд? Роксана Милбэнк что с нею сталось? Какая потайная дверь, распахнувшись, поглотила ее без следа? В последнем воскресном приложении, в списке актрис, вышедших замуж за британских аристократов, имя ее отсутствует. По всей видимости, она умерла, бедняжка, и ее забыли.
Слишком уж многого я хочу. Мало того что я заставил вас разом натолкнуться и на произведения Джефри Кертена, и на фотографии Роксаны Милбэнк. Предположение, что вам попадется еще одна газета, вышедшая на полгода позже, и вовсе лишено правдоподобия: а в ней содержится маленькая заметка, пять на десять сантиметров, оповещающая о том, что мисс Роксана Милбэнк во время турне «Венка из маргариток» очень тихо обвенчалась с мистером Джефри Кертеном, известным писателем. Далее заметка сообщает сухо: «Миссис Кертен решила оставить сцену».
То был брак по любви. Он был достаточно избалован, чтобы очаровать. Она достаточно находчива, чтобы выглядеть неотразимой. Точно два бревна столкнулись на быстрине во время лесосплава, сцепились и дальше понеслись вместе. Впрочем, даже если бы Джефри Кертен продолжал творить еще лет двадцать, он не сумел бы измыслить сюжетный ход более странный, чем тот, который приключился в его собственной жизни. Даже если бы Роксана Милбэнк сыграла еще тридцать ролей и дала пять тысяч спектаклей с полным аншлагом, ей никогда бы не досталась роль столь счастливая и столь трагическая, как та, что выпала на долю Роксаны Кертен.
Целый год они прожили в отелях, перекочевывая из Калифорнии на Аляску, во Флориду, в Мексику, чередуя обожание с мелкими размолвками, купаясь в лучах его остроумия и ее красоты, они были молоды и пылали нешуточной страстью; они требовали друг от друга всего, а потом отдавали все обратно в приливах самопожертвования и гордости. Она любила стремительные переливы его голоса и его бурную, беспочвенную ревность. Он любил ее сумрачное сияние, яркие белки ее глаз, теплую, лучезарную силу ее улыбки.
Она вам нравится? вопрошал он одновременно взволнованно и застенчиво. Разве она не чудо? Видели ли вы когда-нибудь
Да, отвечали ему с ухмылкой. Она чудо. Вам так повезло
Прошел год. Они устали от переездов. Они купили старый дом и участок в двадцать акров рядом с городком Марло, в получасе езды от Чикаго; обзавелись маленьким автомобильчиком и въехали в новое жилище в первооткрывательском помрачении, которое посрамило бы самого Нуньеса де Бальбоа.
А твоя комната будет здесь! кричали они по очереди.
А потом:
А моя здесь!
А тут будет детская, когда заведем детей!
И построим веранду, где можно ночевать, ну, через год.
Они вселились в новый дом в апреле, а в июле к ним приехал на недельку ближайший друг Джефри, Гарри Кромвель, они встретили его в дальнем конце длинного газона и в упоении потащили к дому.
Гарри тоже был женат. Его жена полгода как родила и все еще оправлялась у матери в Нью-Йорке. Со слов Джефри Роксана поняла, что жена Гарри вовсе не столь обаятельна, как сам Гарри: Джефри однажды виделся с ней и счел ее «пустоватой». Тем не менее Гарри прожил с ней уже почти два года и, судя по всему, был счастлив; в итоге Джефри заключил, что она, видимо, все-таки ничего.
Я пеку печенье, серьезным тоном сообщила Роксана. Твоя жена умеет печь печенье? Мне кухарка как раз показывает, как надо. Я считаю, что каждая женщина должна знать, как печь печенье. Потому что это звучит совершенно обезоруживающе. Женщина, которая умеет печь печенье, никогда
Знаете, а переезжайте-ка сюда, сказал Джефри. Купишь вам с Китти домик в деревне, как у нас.
Ты плохо знаешь Китти. Она ненавидит сельскую жизнь. Ей подавай театры и водевили.
Привози ее сюда, настаивал Джефри. Устроим тут настоящую колонию. У нас уже есть замечательные соседи. Приезжайте!
Они успели дойти до крыльца; Роксана отрывистым жестом указала на какую-то развалюху справа.
Гараж, пояснила она. А через месяц там будет рабочий кабинет Джефри. А еще ужинать будем в семь. А еще до того пойду сделаю нам коктейли.
Мужчины поднялись на второй этаж вернее, поднялись наполовину, потому что на первой площадке Джефри стукнул об пол чемоданом своего гостя и из уст его вылетел полувопль-полувопрос:
Ну, Гарри, и как она тебе нравится?
Пойдем наверх, откликнулся его гость. И прикроем дверь.
Через полчаса, когда оба они сидели в библиотеке, из кухни показалась Роксана; она несла миску с печеньем. Джефри и Гарри поднялись.
Оно получилось очень красивым, дорогая, несколько натянутым тоном произнес ее супруг.
Просто изумительным, пробормотал Гарри.
Попробуй. Я к нему не прикасалась, хотела, чтобы ты сперва посмотрел, а теперь будет просто ужасно тащить его назад, так и не узнав, какое оно на вкус.
Истинная манна, дорогая.
Мужчины одновременно поднесли печенье к губам и принялись задумчиво жевать. Одновременно попытались сменить тему разговора. Однако обмануть Роксану было не так легко: она поставила миску и тоже схватила печенье. Через секунду на всю комнату прозвенел ее окончательный вердикт:
Невероятная дрянь.
Право же
А я не заметил
Роксана расхохоталась.
Какая я безрукая! воскликнула она сквозь смех. Гони меня прочь, Джефри, от меня никакого толку. Я ничего
Джефри обнял ее за талию:
Милая, я с радостью съем твое печенье.