- Членские взносы давно платили?
- Две недели назад. С каждой получки честно вношу свои две копейки.
- Следуйте за мной.
Прапорский вагончик был поделен на две части. В одной части жили прапорщики роты, в другой была Ленинская комната с партами и стульями. Как в Союзе. Из-за крохотности пространства вся рота сюда бы не поместилась, но два взвода внабивку и друг на друге верхом - влезло бы смело.
Августиновский привел меня в эту Ленкомнату, сел за парту, жестом показал на стул перед собой и раскрыл тетрадку, разграфленную внутри цветными чернилами:
- Фамилия, имя, отчество, год и место рождения?
- Сёмин Андрей Борисович, тысяча девятьсот шестьдесят шестой, город Саранск, Мордовской АССР.
- Воинское звание?
- Сержант.
- В военном билете проставлено?
- Так точно. Приказ командира полка от девятнадцатого марта сего года о присвоении очередного звания.
- Партийность?
- Член ВЛКСМ.
- Кем работали до призыва?
И так, знаете ли, очень подробно: "кем работал?", "кто родители?", "место их работы?", "есть ли любимая девушка?", "когда последний раз получал письмо из дома?" и так далее. Не просто "задал вопрос - пропустил ответ мимо ушей", а каждый мой ответ в графу записывает. Мне от этой викторины сделалось нехорошо. Грехов за собой я не чувствовал, но чуйка подсказывала, что именно с таких задушевных бесед и берут солдата на крючок. Выходит, Августиновский не только летать по воздуху и кляузы на своего командира в политотдел строчить умеет, а свою политическую работу в роте знает досконально и относится к ней серьезно.
Мой первый вывод о Мандавошке оказался верным. Если бы по его рапортам из политотдела в роту прибыла проверка, то в его, замполитских делах, был полный ажур: Ленкомната оборудована, наглядная агитация развешена, комсомольские собрания проводятся в сроки, указанные в Уставе ВЛКСМ, протоколы комсомольских собраний подшиты стопочкой, боевые листки выпускаются, на каждого солдата заведен формулярчик с описанием его личностных характеристик. Всё строго по науке. Не докопаешься. Такого замполита остается только похвалить, поставить в пример и переходить к поеданию заживо командира роты и командиров взводов.
Этот негодяй и карьерист Мандавошка занимался неслыханным в Афгане делом: проводил политзанятия.
В самом деле проводил!
У каждого солдата, сержанта и прапорщика была тетрадка конспектов, с которой тот обязан был присутствовать на политзанятиях и записывать в нее суть текущего момента.
Последний раз я на таких политзанятиях присутствовал почти год назад. В образцово-показательной учебке Ашхабада. В Афгане никто со мной политбесед не проводил и ведением тетрадки меня от службы не отвлекал. Мы в полку слыхом не слыхивали о политзанятиях. В пятой роте я своего замполита знал в лицо и по званию, а так он мне был ни два, ни полтора. Ротный - да, знаю. Авторитет. Замкомроты - вообще родственник. Командир взвода - куда ни шло. А замполит - мимо.
Не командир.
Политбатрак.
Августиновский свои стуки в политотдел на офицеров первой роты прикрывал по-серьезному. Прибывшая по его сигналам проверка ткнув наобум в первого попавшегося под руку бойца спросит:
- Сынок, ты когда последний раз был на политзанятиях?
Любой солдат ответит:
- Позавчера.
- Конспект есть?
- Пожалуйста. Вот он.
Такая проверка показала бы, что замполит пыхтит, работает с личным составом, ни сна ни отдыха не знает, а офицерский состав забил на командование ротой и свалил всю службу на трудягу-замполита.
Прапорщик Бульбаш по-своему комментировал информацию, доводимую Августиновским до личного состава на таких политзанятиях.
- Афганский народ, - размеренно, под запись конспекта, диктовал нам Мандавошка, - очень любит свою родину. И очень обижается, если иностранцы не разделяют их любовь и привязанность к своей земле. Поэтому, военнослужащему при контактах с местным населением рекомендуется воздерживаться от негативных оценок. Для установления контакта с местным населением будет правильным восхититься и выразить приятное удивление Афганистаном и местными обычаями.
- Конечно! - громко, чтобы его слышали, восхищался Бульбаш после команды "Занятие окончено. Вольно. Разойдись", - Вон у вас какая охренительная страна! Как у вас тут всё охренительно! Вон у вас какие охренительные горы! Вон у вас тут сколько песку! Где бы мы, в Союзе, столько песка увидели?! И климат у вас для русского человека самый охренительный! Никакой бани не надо. Живем тут у вас как в парилке. Потеть не перестаём. С марта по декабрь потеем и потеем! В Союзе бы мы по пятнадцать копеек за баню отдавали, а тут бесплатно потеем!
Когда я, после обстоятельного допроса замполитом, вышел из ленкомнаты, то нашел возле нее капитана Мифтахова, одетого по форме и ни разу не пьяного.
- Товарищ сержант, ко мне.
Я понял, что настало время доклада:
- Товарищ капитан, сержант Семин. Прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы.
- Откуда, сержант?
- Из пятой роты, тащ капитан.
- На операциях был?
- Так точно.
- Кто по специальности?
- Радиотелеграфист, радист, пулеметчик, стрелок, командир отделения, командир КШМ.
- Будешь служить в третьем взводе. Командиром второго отделения. У них замкомзвод в ноябре уходит на дембель. В ноябре займешь должность замкомзвода. Вопросы?
- Никак нет.
- Оружие получишь у старшины. К обеду прибудет с докладом сержант Хизриев. Уедешь вместе с ним. Вольно. Свободен.
- Есть.
С этой секунды я стал командиром второго отделения третьего взвода первой роты моего героического, орденопросящего горнострелкового полчка.
Ну, вторыми-то отделениями мы командовать горазды. В пятой роте я как раз командовал вторым отделением пулемётно-гранатомётного четвертого взвода. Первым отделением всегда командует замкомзвод. Перевод из четвертого двухотделенного взвода с двумя сержантами в третий, с тремя отделениями и тремя сержантами с прицелом на замкомвзвода - это явное продвижение по службе.
Пусть Паша-террорист задавится у себя в полку - я ничего не потерял от перевода в Шибирган.
4. Высота 525. Хизарь
Я был свободен. До обеда времени было вагон и я спустился в землянку, знакомиться с пацанами. Пацаны верно поняли мой внешний вид - не всякий, далеко не всякий решится проехать двести километров по Афгану в тапочках и пилотке. Не всякому, далеко не всякому солдату командиры позволят иметь такой внешний вид. В землянке нашлась гитара и немного чарса. Мы пыхнули, я немного поиграл и можно было идти на обед. Обедали в солдатской столовой: глиняной, аккуратно побеленной мазанке, такой крохотной, что в него смогли втиснуть всего один стол. Первым кушал старший призыв, после него - все остальные.
Жрать не хотелось.
Жарко и всё еще мутило от моих вчерашних проводов в пятой роте.
Намазал на хлеб ложку тушёнки, запил компотом, вот и весь обед.
Я вышел на улицу.
- Наблюдаю бэтэр с Высоты, - крикнул часовой.
Нет событий в Шибиргане.
Никаких событий нет.
Ничего тут не происходит.
Хуже деревни, ей богу.
Можно простоять на фишке хоть три часа, хоть шесть - ничего не произойдёт. Хамелеон по стенке проползет - событие, а тут целый бэтэр! Вот и оповещает фишкарь ротного и пацанов:
- Случилось! Наконец-то хоть что-то случилось! Два месяца не случалось, а тут случилось! К нам едет БТР! - слышится радость в стандартном докладе.
Высоту было отлично видно с КП первой роты - километрах в четырех громоздилась высокая и длинная сопка на которой просматривались какие-то строения. Между Высотой и КП лежала холмистая равнина. На этой равнине совспецы с ГПЗ буровыми вышками сверлили землю, добираясь до газа. Таких вышек я в поле зрения насчитал пять. Это меня устроило.
Если есть вышки, значит, на них кто-то работает.
Совспецы - это высококвалифицированные работники. Подсобников сюда из Союза не навозишься. Дороговато выйдет - валютой платить подсобниками за чёрный труд.
Значит, черновую работу выполняют обезьяны-афганцы.
А раз есть афганцы, значит, у них есть пайса и чарс.
Эту пайсу можно выменять на что угодно, хоть на пустую банку. Следовательно первая рота живет не только тем, что раз в месяц присылает ей с колонной Главное Управление Тыла Министерства Обороны СССР, но и тем, что удается заполучить от местного народа.