Он всего лишь щеночек. Он голодал, запротестовала Лупе.
Грязно-Белый все еще голодает, ему чего-то не хватает, сказал Хуан Диего.
Замолчи, велела ему сестра; щенок дрожал у нее на руках.
Пепе попытался скрыть свои мысли, но это было сложнее, чем он себе представлял; он решил, что лучше ему уйти, пусть даже резко, чем позволить ясновидящей девочке читать его мысли. Пепе не хотел, чтобы тринадцатилетнее невинное дитя знало, о чем он думает.
Он направился к своему «фольксвагену». Покидая Герреро, иезуитский учитель так и не обнаружил ни признаков Риверы, ни «самой страшной» собаки el jefe. Вокруг него над basurero поднимались шпили черного дыма, вроде самых черных мыслей добросердечного иезуита.
Отец Альфонсо и отец Октавио смотрели на мать Хуана Диего и ЛупеЭсперансу, проститутку, как на «падшую». В представлении двух старых священников не было падших душ, которые упали бы ниже проституток; не было более жалких и потерянных созданий Божьих среди представителей человеческого рода, чем эти несчастные женщины. Иезуиты наняли Эсперансу уборщицей в якобы святой попытке спасти ее.
Но разве эти дети свалки также не нуждаются в спасении? думал Пепе. Разве los niños de la basura не «падшие» или разве в будущем им не угрожает падение? Или просто в дальнейшем?
Когда этот мальчик из Герреро стал взрослым и жаловался своему врачу на бета-блокаторы, рядом с ним должен был бы стоять брат Пепе; Пепе дал бы свидетельские показания относительно детских воспоминаний Хуана Диего и его самых дерзновенных мечтаний. Брат Пепе знал, что даже кошмары этого читателя свалки стоили того, чтобы их сохранить.
Когда эти дети едва вошли в подростковую пору, самый повторяющийся сон Хуана Диего не был кошмаром. Мальчик часто летал во снехотя не совсем так. Это был своеобразный и неудобный вид воздухоплавания, мало походивший на «полеты». Сон всегда был один и тот же: люди в толпе смотрели вверх и видели, что Хуан Диего ходит по небу. Снизуто есть с земликазалось, что мальчик очень осторожно идет по небесам вниз головой. (Также казалось, что он считает про себя.)
В движении Хуана Диего по небу не было ничего непроизвольногоон не летал свободно, как птица; ему не хватало мощной, прямолинейной тяги самолета. Тем не менее в этом часто повторяющемся сне Хуан Диего знал, что он там, где ему и место. С его перевернутой с ног на голову небесной точки зрения, он мог видеть встревоженные, запрокинутые вверх лица в толпе.
Описывая Лупе свой сон, мальчик также говорил своей странной сестре:
В жизни иногда наступает момент, когда нужно отпустить то, за что держишься обеими руками. «В жизни наступает момент, когда ты должен отпустить рукиобе руки».
Естественно, для тринадцатилетней девочки это оставалось непонятнымкак было бы непонятным даже для нормальной девочки. Ответ Лупе звучал невразумительно даже для Хуана Диего.
Однажды, когда он спросил ее, что она думает о его сне, в котором он ходит вверх ногами по небесам, Лупе ответила, как обычно, загадочно, хотя Хуан Диего, по крайней мере, точно уловил ее слова.
Это сон о будущем, сказала девочка.
О чьем будущем? спросил Хуан Диего.
Надеюсь, не о твоем, еще более загадочно ответила его сестра.
Но я люблю этот сон! сказал мальчик.
Это сон о смерти, вот и все, что сказала Лупе.
Но теперь, уже пожилым, Хуан Диего из-за приема бета-блокаторов утратил свой детский сон, в котором он ходит по небу, и не мог заново пережить кошмар того давнего утра в Герреро, когда он стал калекой. Читателю свалки не хватало этого кошмара.
Он пожаловался своему врачу.
Эти бета-блокаторы блокируют мои воспоминания! воскликнул Хуан Диего. Они крадут мое детствоони грабят мои сны!
Для его врача вся эта истерия означала, что Хуану Диего не хватало адреналина. (Бета-блокаторы действительно влияют на уровень адреналина.)
Его доктор, деловитая женщина по имени Розмари Штайн, была близким другом Хуана Диего в течение двадцати лет; она была знакома с его жалобами, которые относила к преувеличениям истерического свойства.
Доктор Штайн прекрасно знала, почему назначила бета-блокаторы Хуану Диего: ее дорогой друг рисковал получить инфаркт. У него было не только весьма высокое давление (170 на 100), но он был почти уверен, что его мать и один из его возможных отцов умерли от инфаркта; его матьопределенно от этого, еще молодой. У Хуана Диего не было недостатка в адреналинегормоне «борьбы или бегства», который выделяется в моменты стресса, страха, бедствия и беспокойства, а также во время сердечного приступа. Кроме того, под действием адреналина кровь отливает от кишечника и прочих внутренностей и приливает к мышцам, чтобы вы смогли убежать. (Возможно, у читателя свалки было больше потребности в адреналине, чем у большинства людей.)
Бета-блокаторы не предотвращают инфаркт миокарда, объяснила доктор Штайн Хуану Диего, но эти препараты блокируют адреналиновые рецепторы и таким образом защищают сердце от потенциально разрушительного действия адреналина, выделяемого во время сердечного приступа.
Где находятся мои чертовы адреналиновые рецепторы? спросил Хуан Диего доктора Штайн (в шутку он называл ее «доктор Розмари»).
В легких, в кровеносных сосудах, в сердцепочти везде, ответила она. Адреналин заставляет сердце биться быстрее. Дыхание затрудняется, волоски на руках встают дыбом, зрачки расширяются, сосуды сужаютсянет ничего хорошего, если у вас сердечный приступ.
А что было бы хорошо, если у меня сердечный приступ? спросил ее Хуан Диего. (Дети свалки настойчивыони из разряда упрямых.)
Чтобы сердце билось медленно, тихо и расслабленно, а не колотилось как сумасшедшее, сказала доктор Штайн. У человека на бета-адреноблокаторах медленный пульс; такой пульс, что бы ни случилось, не может увеличиться.
Снижение кровяного давления имеет свои последствия; человек на бета-блокаторах должен быть осторожен, не пить слишком много алкоголя, который повышает кровяное давление, но Хуан Диего и в самом деле не пил. (Ну, окей, он пил пиво, но только пивои не слишком много, подумал он.) И бета-блокаторы снижают циркуляцию крови в конечностях; руки и ноги холодеют. Тем не менее Хуан Диего не жаловался на этот побочный эффект своему другу Розмарион даже как бы невсерьез отметил, что ощущение холода было роскошью для мальчика из Оахаки.
Некоторые пациенты на бета-адреноблокаторах жалуются на сопутствующую сонливость, усталость и непереносимость физических нагрузок, но в его возрастеХуану Диего было теперь пятьдесят четырекакое это имело значение? Он был калекой с четырнадцати лет; его нагрузкой была хромота. За сорок лет он натерпелся хромоты. Хуан Диего больше не хотел никаких нагрузок!
Ему хотелось чувствовать себя более живым, а не таким «заторможенным» слово, которое он использовал, чтобы описать действие на него бета-блокаторов, когда говорил Розмари об отсутствии у него сексуальных потребностей (в беседе с доктором Хуан Диего не использовал слово «импотент» он ограничивался словом «заторможенный»).
Я не знала, что у вас были сексуальные отношения, сказала ему доктор Штайн; на самом деле она прекрасно знала, что у него не было таковых.
Моя дорогая доктор Розмари, сказал Хуан Диего. Если бы у меня были сексуальные отношения, то, полагаю, я оказался бы заторможенным.
Она выписала ему рецепт на виагрушесть таблеток в месяц, сто миллиграмми сказала, чтобы он экспериментировал.
Не ждите встречи с кем-нибудь, сказала Розмари.
Он и не ждал; он никого и не встретил, но он проверял себя.
Доктор Штайн ежемесячно возобновляла свой рецепт.
Может, половины таблетки достаточно, сказал ей Хуан Диего после своих проверок.
У него рос запас таблеток. Он не жаловался ни на какие побочные эффекты от виагры. Она вызывала у него эрекцию, он мог испытывать оргазм. Стоило ли отмечать, что при этом у него закладывало нос?
Еще одним побочным эффектом бета-блокаторов является бессонница, но Хуан Диего не находил в этом ничего нового или слишком удручающего; лежать и бодрствовать в темноте со своими демонами было для него чуть ли не утешительно. Многие из демонов Хуана Диего были знакомы ему с детстваон знал их так хорошо, как если бы они были его друзьями.