Варгас выдал экспромт брату Пепена этот раз по-испански:
Эти дети свалки живут в Герреро, и их мать убирает в храме Общества Иисусакак это по-иезуитски! И полагаю, что она также убирает в «Niños Perdidos»?
Sí, в детском приюте тоже, ответил Пепе.
Хуан Диего был на грани того, чтобы сказать Варгасу, что Эсперанса, его мать, не только уборщица, но то, чем еще занята Эсперанса, было сомнительно (в лучшем случае), а мальчик знал, какого низкого мнения молодой доктор о сомнительном.
Где сейчас твоя мать? спросил доктор Варгас. Она сейчас наверняка не занята уборкой.
Она в храме, молится за меня, сказал Хуан Диего.
Давайте сделаем рентген, давайте двигаться дальше, предложил доктор Варгас; было видно, что ему пришлось сдержаться от непочтительного комментария по поводу силы молитвы.
Спасибо, Варгас, сказал брат Пепе; он говорил с такой нехарактерной для него неискренностью, что все посмотрели на негодаже Эдвард Боншоу, который совсем недавно познакомился с ним. Спасибо, что вы прилагаете такие усилия, чтобы уберечь нас от вашего стойкого атеизма, добавил Пепе.
Я вас и берегу, Пепе, ответил ему Варгас.
Безусловно, отсутствие верыэто ваше личное дело, доктор Варгас, сказал Эдвард Боншоу. Но, может быть, сейчас не лучшее время для этогоради мальчика, добавил новый миссионер, считавший отсутствие у кого-либо веры своим личным делом.
Окей, сеньор Эдуардо, сказал Хуан Диего айовцу на своем почти идеальном английском. Я тоже не очень-то верующийя не намного более верующий, чем доктор Варгас.
Но Хуан Диего был более верующим, чем полагал. У него были сомнения насчет церквив том числе насчет взаимоотношений местных Дев, но чудеса интриговали его. Он был открыт для чудес.
Не говори так, Хуан Диего, ты слишком молод, чтобы отказываться от веры, сказал Эдвард.
Ради мальчика, сказал Варгас на своем комковато звучащем английском, возможно, сейчас лучше положиться на реальность, чем на веру.
Лично я не знаю, во что верить, начала Лупе, не обращая внимания на то, понимает ли ее хоть кто-нибудь. Я хочу верить в Деву Гваделупскую, но только посмотрите, как она позволяет помыкать собой, посмотрите, как Дева Мария манипулирует ею! Как можно доверять Гваделупке, когда она позволяет Марии-монстру быть ее хозяйкой?
Гваделупка позволяет Марии топтать ее, Лупе, сказал Хуан Диего.
Эй! Стоп! Не говори так! воскликнул Эдвард Боншоу. Ты слишком молод, чтобы быть циничным. (Когда речь шла о религии, новый миссионер понимал испанский лучше, чем могло показаться поначалу.)
Давайте сделаем рентген, Эдуардо, сказал доктор Варгас. Давайте двигаться дальше. Эти дети живут в Герреро и работают на свалке, пока их мать убирает за вами. Разве это не цинизм?
Давайте двигаться дальше, Варгас, сказал брат Пепе. Давайте сделаем рентген.
Это хорошая свалка! заявила Лупе. Скажи Варгасу, Хуан Диего, что мы любим эту свалку. С Варгасом и человеком-попугаем мы закончим в «Потерянных детях»! закричала Лупе, но Хуан Диего ничего не перевел, он молчал.
Давайте сделаем рентген, сказал мальчик. Он просто хотел все узнать о своей ноге.
Варгас думает, что нет смысла оперировать твою ногу, сообщила ему Лупе. Варгас считает, что, если кровоснабжение нарушено, ему придется ампутировать ее! Он думает, что ты не сможешь жить в Герреро с одной ногой или хромым! По всей вероятности, Варгас считает, что твоя нога заживет сама по себе под прямым угломнавсегда. Ты снова будешь ходить, но только через несколько месяцев. Ты навсегда останешься хромымвот что он думает. Варгас удивляется, почему здесь этот человек-попугай, а не наша мать. Скажи ему, что я знаю его мысли! закричала Лупе брату.
Хуан Диего кивнул:
Я скажу вам с ее слов, о чем вы думаете.
И он выложил Варгасу все, что говорила Лупе, выразительно помолчав, прежде чем перевести это на английский для Эдварда Боншоу.
Варгас заговорил с братом Пепе, как будто они были одни:
Ваш ребенок со свалки говорит на двух языках, а его сестра читает мысли. В цирке им было бы лучше, Пепе. Они не должны жить в Герреро и работать на свалке.
Цирк? произнес Эдвард Боншоу. Он сказал «цирк», Пепе? Они же дети! Они не животные! Действительно ли детский приют может позаботиться о них? Мальчиккалека! Девочка не может говорить!
Лупе много говорит! Она чересчур говорлива, сказал Хуан Диего.
Они не животные! снова повторил сеньор Эдуардо.
Возможно, именно слово «животные» (даже по-английски) заставило Лупе внимательнее присмотреться к человеку-попугаю.
О-о, подумал брат Пепе. Да поможет нам Бог, если сумасшедшая девочка прочитает его мысли!
Цирк обычно заботится о своих детях, сказал доктор Варгас по-английски айовцу, мимоходом взглянув на убитого горем Риверу. Эти дети могут выступать в интермедии
В интермедии! возопил сеньор Эдуардо, заламывая руки; возможно, именно так он заламывал руки, когда был семилетним мальчиком, потому что Лупе увидела его таким и начала плакать.
О нет! всхлипнула Лупе и прижала руки к глазам.
Еще что-то прочла? с напускным безразличием спросил Варгас.
Эта девочка действительно читает мысли, Пепе? спросил Эдвард.
О, надеюсь, не сейчас, подумал Пепе, а вслух сказал:
Мальчик научился читать на двух языках. Мы можем помочь мальчикуподумать о нем, Эдвард. Девочке мы помочь не можем, тихо добавил Пепе по-английски, хотя Лупе не услышала бы его, даже если бы он сказал это на español.
Девочка снова закричала:
О нет, нет! Они застрелили его собаку! Его отец и дядяони убили бедную собаку человека-попугая! проверещала Лупе своим сиплым фальцетом.
Хуан Диего знал, как его сестра любит собак; она либо не могла, либо не хотела больше говоритьона безутешно рыдала.
А сейчас что происходит? спросил Хуана Диего айовец.
У вас была собака? спросил мальчик сеньора Эдуардо.
Эдвард Боншоу упал на колени.
Пресвятая Богоматерь милостиваяблагодарю тебя за то, что ты привела меня туда, где мне место! воскликнул новый миссионер.
Думаю, у него была собака, сказал по-испански доктор Варгас Хуану Диего.
Собака умерлакто-то застрелил ее, как можно тише произнес мальчик.
Из-за плача Лупе и громогласных благодарений айовца Деве Марии маловероятно, чтобы кто-то еще слышал короткий диалогили что-то вроде тогомежду врачом и пациентом.
Вы знаете кого-нибудь в цирке? спросил Хуан Диего доктора Варгаса.
Я знаю человека, которого ты должен узнать в свое время, сказал Варгас. Нам нужно подключить твою мать Варгас увидел, как Хуан Диего инстинктивно закрыл глаза. Или, может быть, Пепе нам нужно его одобрение этой идеи, если не согласие твоей мамы.
El hombre papagayo начал Хуан Диего.
Я не лучший вариант для конструктивного разговора с человеком-попугаем, перебил своего пациента доктор Варгас.
Его собака! Они застрелили его собаку! Бедная Беатрис! рыдала Лупе.
Несмотря на неестественную и невоспринимаемую речь Лупе, Эдвард Боншоу смог разобрать слово «Беатрис».
Ясновидениеэто дар от Бога, Пепе, сказал Эдвард своему коллеге. Девочка действительно провидица? Вы употребляли это слово.
Забудьте о девочке, сеньор Эдуардо, тихо проговорил брат Пепе, опять же по-английски. Подумайте о мальчикемы можем спасти его или помочь ему спастись. Мальчик спасаемый.
Но девочке что-то известно начал айовец.
Это «что-то» не поможет ей, быстро сказал Пепе.
Разве сиротский приют не может принять этих детей? спросил брата Пепе сеньор Эдуардо.
Пепе беспокоили монахини в «Потерянных детях»; дело даже не в том, что им могли не понравиться дети свалки, заведомой проблемой была Эсперанса, их мать-уборщица-подрабатывающая-по-ночам. Но Пепе лишь сказал:
Sí, «Niños Perdidos» примет детей.
И тут Пепе сделал паузуон гадал, что сказать дальше, и сомневался, стоит ли это говорить.
Никто из них не заметил, когда Лупе перестала плакать.
El circo, произнесла ясновидящая, указывая на брата Пепе. Цирк.