Генерал Беланов, до мозга костей политик, в науке и технике лично понимал крайне мало, а ему хотелось достаточно много понимать хоть в каком-нибудь деле, которым по статусу мог или должен был заниматься институт.
Поскольку административно институт подчинили Госкомитету по стандартизации, ему пришла счастливая идея (или ему ее подкинуло какое-то лицо, которое тоже хотело под его «руководством» заниматься непыльным делом): в целях обеспечения однозначности понимания научно-технической информации заниматься стандартизацией значений научно-технических терминов. В этой сфере Александр Бориспольский мог себя чувствовать достаточно свободно, ибо что такое терминология? те же слова живого языка в узком специфическом значении, а работа с ними в принципе та же самая, какая присуща созданию любого толкового словаря. О такой работе Саша думал даже со снисходительной усмешкой: «уж с этим-то я как-нибудь справлюсь!»
Справляться в создавшихся условиях и в самом деле было не сложно. Беланов по существу целиком зависел от подсказчиков и от их шпаргалок, и Саша сразу стал одним из подсказчиков. Нет, не единственным и не главным, но все-таки приобретающим определенное положение и вес. Институт, созданный Белановым для себя (в первую очередь для себя, потом уж и для государства) был не единственным учреждением, которое кормилось на ниве терминологии. Более того, уже много лет функционировал его самый явный конкурент Комитет научно-технической терминологии (КНТТ) Академии наук СССР. В период подготовки к созданию института Беланову пришлось немало потрудиться в инстанциях, используя все свое красноречие записного политического оратора, чтобы, с одной стороны, нейтрализовать угрозу торпедных атак против только что строящегося судна, сиречь его института, и, с другой стороны действительно создать разделительную стену между своим институтом и КНТТ, дабы не брать на себя по неведению слишком тяжелую ношу и по возможности не пускать «соседей» в свой огород. Кандидат технических наук Николай Константинович Сухов, бывший работник КНТТ, детально знавший всю терминологическую кухню, охотно согласился перейти в новый институт, где мог рассчитывать на гораздо большую творческую самостоятельность, чем в КНТТ. Однако в своих расчетах он несколько просчитался, поскольку другой кандидат уже юридических наук Виктор Петрович Титов-Обскуров тоже разинул рот на терминологический пирог, а поскольку он был клевретом Беланова и имел свои серьезные рычаги влияния на последнего, то он и постарался стать прямым начальником Сухова.
Как недавний прокурор, Титов хорошо знал, как можно и нужно оттирать от контроля над кормушкой более грамотных людей, заставляя их работать в полную меру, но не на себя, а на начальника. Однако на первых порах он особенно сильно не лез в дела Сухова, пока тот работал над созданием той научно-методической основы технологии, по которой Беланов и Титов собирались развернуть деятельность в области стандартизации терминологии. Бориспольский благоразумно не лез с советами к начальству, когда не звали, и использовал все возможности узнать побольше от Сухова. Как защищать диссертацию на этом поприще, он еще не знал не в смысле процедуры, конечно. Это-то ему было вполне понятно, а вот как ее писать, не имея конкретного материала, ясности пока еще явно не хватало.
По мере формирования института Саша присматривался как к новым людям, так и новым темам, под которые принимались на работу новые кадры. Часть отделов с их тематикой отпала для него сразу: ни конкретное информационное обеспечение Госстандарта, ни пропаганда идей стандартизации его нисколько не интересовали, в первую очередь тем, что там и не пахло возможностями защиты диссертации. А иного пути Бориспольский для себя не видел не становиться же записным комсомольским вожаком вроде Юры Климова с перспективой пересесть из кресла секретаря комсомольской организации в кресло партийного секретаря Титова-Обскурова, прости, Господи вот уж образцовый секретарь! Только такие и «нужны партии и стране», из них потом выбирают секретарей райкомов, горкомов, обкомов, ЦК союзных республик и, наконец, членов ЦК КПСС, опять-таки прости, Господи! Вариант для комсомольского вожака пойти по рекомендации партии на службу в КГБ и стать вооруженным верным стражем коммунистической идеологии от всякой заразы и врагов советской страны внутри и вне ее. Нет уж большое спасибо, не надо. Пусть обходятся без нас! И в итоге что? Только диссертация, получение ученой степени и какая-никакая гарантия приличного устойчивого заработка, при условии, конечно, что тебя не поймают на диссидентстве. Слов нет, ловить они специалисты парткомов и КГБ умеют, особенно если втираться в интеллигентную среду под видом единомышленников или перевербовывать попавшихся на чем-то не очень страшном, действительных участников диссидентских компаний, которым там продолжают доверять.
Кстати, Юра Климов ровно столько пробыл секретарем комсомольской организации, сколько требовалось для того, чтобы заработать рекомендацию в органы госбезопасности. Правда, и в его жизни комсомольского вожака был один инцидент, который мог бы заставить задуматься, стоит ли идти в ряды защитников советского строя «с холодным рассудком и горячим сердцем» как завещал своим младшим коллегам незабвенный Феликс Эдмундович. А дело было в том, что по поводу агрессивной политики Израиля, всячески поддерживаемой Соединенными Штатами, по разнарядке райкома партии и комсомола состоялась демонстрация протеста советских людей у американского посольства протестовать перед израильским посольством было абсолютно бессмысленно, так как дипломатические отношения с Израилем Советский Союз порвал уже давно. Демонстрантов по соответствующему списку снабдили в магазине канцтоваров флакончиками чернил, которыми они в знак протеста должны были закидать стены посольства США и тем самым заклеймить агрессоров и их покровителей. Они и закидали. Каково же было искренне возмущение Юры Климова и иже с ним, когда им на следующий день вручили счет не только со стоимостью чернил, но и со стоимостью работ по отмыванию испачканных («поклейменных») стен вражеского посольства?! Это что же это такое?! Сами снабдили, сами послали по своему решению, а теперь ты за это плати?! Саша Бориспольский безошибочно вывел из признания Юры Климова, что тот на подобные «социальные и политические нужды» и райкомовские затеи из своего кармана даже одного пузырька чернил не купил бы. На фиг это делать? Если тебе дома нужны чернила, принеси домой с работы. А тут еще плати за пачкотню, к которой тебя обязали власти? Ну вся выручка заведению, ничего тебе даже за усердие! Вот и верь им после этого! Если раз обманули, вполне могут надуть еще. Но соблазн перебраться в более высокий общественный слой, в разряд более привилегированных граждан, чем тот, к которому принадлежал раньше, был слишком велик. Юра решил стать тем, кому больше платят и с кого меньше взыскивают деньгами, кто сам заставляет платить. А так парень был вполне ничего. На бытовом и рабочем уровне не подличал, не заносился. Нормальный, можно сказать, был человек. Простой и советский. Но вот решил стать другим.
Существовало одно подразделение института отдел создания единой системы классификации печатных изданий и документальных материалов иными словами классификации всего на свете который Саша всегда держал в поле зрения. Непосредственно со слов директора Беланова ему было известно, что только после подтверждения готовности взять на себя разработку этой единой системы классификации как главной задачи новой организации Беланов получил добро на создание института в Государственном Комитете (ГКНТ) Совета Министров СССР по науке и технике. Возглавляла этот отдел некая Орлова, которая сама до этого работала в ГКНТ. Однако, судя по беспокойству Беланова и даже Титова-Обскурова, дела по созданию этой суперклассификации шли из рук вон плохо. ГКНТ мог не только открыть, но и закрыть институт или, по меньшей мере, сменить его руководство. Беланов заранее поеживался, не находя осмысленного выхода из положения, которое от месяца к месяцу становилось все более безнадежным. И одной сменой начальницы отдела кураторам из ГКНТ рот нельзя было заткнуть: куда, дескать, два с половиной года смотрело главное институтское руководство? А как смещать Орлову, если она при живом муже, правда, в другом отделении института, жила сначала со своим заместителем директора Альбановым, а теперь с самим первым заместителем председателя Госстандарта Портновым? Саше было хорошо известно, какое значение генерал Беланов придает соблюдению политеса в отношении начальства. Директор лично наставлял и научных сотрудников, и машинисток, что писать письмо тому же Портнову полагалось только так: Первому Заместителю Председателя Госстандарта товарищу (ни в коем случае не тов., тем более нет.) П. П. Портнову. А уж Беланов знал, что делал в партадминистративной сфере он все науки превзошел, особенно насчет того, как при товарище Сталине не только остаться целым и невредимым, но и сделаться не пониженным, а повышенным в чине. Мелочи в карьерном деле значили не меньше, а порой даже больше, чем серьезные вещи. Однако, примеряя к себе полученные Белановым с таким риском тонкие знания дела, Саша сознавал, что кому-кому, а ему они не понадобятся. Во-первых, номенклатурным кадром его не сделают ни за что; а во-вторых, ему самому без надобности становиться членом ТАКОГО истеблишмента. Вот уж в этом-то Саша оставлял свободу выбора подходящего для себя общества, в том числе и для обеспечения карьерного роста, будто не хватало ему унижений и без этого как рядовому гражданину своей необъятной страны.