Бух, бух, бух! И журчание голосов. И детский плач, услышав который Шона вскочила на ноги. Прекрасная, изящная Шонасплошные ноги и ресницы, Жираф. К тому времени, когда ее арестовали, потому что ее имя было занесено в список, она всего лишь год успела побыть замужем. Ее муж и их маленький ребенок тоже были в том списке. Иногда мы слышали, как Шона тихонько напевает колыбельные своей швейной машине. Однажды надзирательница в дальнем углу комнаты тоже узнала мелодию и принялась мурлыкать ее себе под нос. Но быстро опомнилась, подошла к Шоне и ударила ее по голове, чтобы та заткнулась. Теперь на ресницах Шоны дрожали слезы.
Мой малыш, всхлипнула она. Мой чудесный малыш
Кто это сказал? резко обернулась Марта.
Шона всхлипнула.
А вы слышали историю о королеве и лимонном пироге?.. выпалила Роза.
Смешная, забавная фраза, идеально подходящая для ситуации. Она подействовала, как вылитое на голову ведро холодной воды.
Все повернулись к Розе, она уселась на краешке стола и смотрела на нас своими блестящими беличьими глазами.
Ждала.
Продолжай, кивнула ей Марта.
Я уже знала об этом удивительном таланте Розыв тот самый момент, когда ты впадаешь в отчаяние и ненавидишь весь мир, она вдруг начинает рассказывать какую-нибудь историю. Например, о девушке, которая нахмурилась, а тут ветер вдруг возьми и переменись, и она так навсегда и осталась с перекошенным лицом. Или о великане, который так громко крикнул, что свалилась луна с неба.
Это началось однажды после отбоя, в нашем бараке. Мы лежали на нарах втроемк нам с Розой подселили еще одну заключенную, и мы с Розой оказались лежащими вплотную. Подруга тяжело вздохнула.
Я так скучаю по книгам. Иногда мама читала мне, когда не была занята. Я и сама читала под одеялом с фонариком. Истории под одеялом кажутся еще более захватывающими. А ты? Какая твоя любимая книга?
Этот вопрос застал меня врасплох:
У нас не было книг. Дедушка покупал газетыв основном из-за кроссвордов и комиксов. А бабушка модные журналы.
У тебя не было книг?! Роза резко села на нарах и приложилась головой о потолочную балку, заставив подпрыгнуть сидевших на ней крыс. Как ты живешь без чтения?
Пока замечательно, засмеялась я. Эти истории в книгахвсего лишь чья-то выдумка.
Выдумка? Я думаю, что книгиэто чья-то правда. Она помолчала немного. Нет, ты серьезно? У вас не было книг? Ох, Элла, ты просто не представляешь, что теряешь! Книгиэто еда, питье это жизнь. То есть ты не слышала даже историю о девушке, которая соткала себе платье из звездного света?
Платье из звездного света? Но как такое возможно?
Хорошо, сказала Роза. Слушай. Давным-давно
С этого все и началось. С тех пор я не засыпала, пока Роза не закончит очередную историю триумфальным: «Конец».
Запас историй Розы не иссякал. Она сплетала их буквально из ничего, как прядет свою нить шелкопряд или девушка из сказки превращает солому в золото.
* * *
«А я когда-нибудь рассказывала вам уже о?..»так обычно начинала свои истории Роза, и за этим следовал сумасшедший каскад небылиц. Например, о жизни самой Розы в графском дворце, где на завтрак подают варенные всмятку яйца на подставочках из чистого золота. В историях Розы люди танцевали до утра при свете сотен канделябров и спали в огромных, как лодки, кроватях, укрываясь шелковыми пуховыми одеялами. Стены дворца были сделаны из книг, а шпили башен задевали луну.
и по парку бродят единороги, а рядом стоят фонтаны, бьющие шипучим лимонадом, да? ехидно перебивала я.
Какая же ты глупая, говорила Роза в ответ.
Тем летним вечером Роза рассказывала свою историю все три часа, что мы были заперты в мастерской.
Снаружи доносилась тяжелая поступь сотен ногбух, бух, бух! а мы затерялись в мире, где королевы сами пекут пироги, и лимонные деревья разговаривают. Я даже не помню, что еще происходило в той истории. Там были великаны, которые охотились за королевой, а она убегала с перепачканными мукой руками. Еще я помню, что лимонные пироги на вкус как солнечный свет и слезы, и в них спрятаны кольца королевы, которые искали, но никак не могли найти великаны. А еще в той сказке была принцесса, которая спряталась на дереве, и великаны сначала не могли ее найти, но потом все-таки унюхали и утащили ее в свое унылое логово без деревьев и травы.
Совсем как здесь, пробормотала Франсин.
Но история не была грустной. В какой-то момент Франсин расхохоталась до слез: «Прекрати! А то я сейчас описаюсь!» В другой раз даже Марта улыбнулась, прикрыв рот ладонью. И я впервые поняла, что она такой же человек, как и все мы. Даже надзирательница в дальнем конце комнаты слушала нас и иногда ухмылялась.
А потом неожиданно Роза объявила:
Конец.
Нет, нет, нет! запротестовали все.
Тсс, сказала Шона. Слушайте.
Тишина.
Надзирательница подошла к входной двери и приоткрыла ее.
Все чисто! крикнула она. Все на выход! Живо! Пошли!
Мы побежали на плац, лавируя среди вещей, брошенных проходившими здесь людьми. Грязный носовой платок. Канареечного цвета перо из чьей-то шляпы. Успевший слегка запылиться крохотный ботиночек с детской ноги.
Той ночью, когда мы стояли по пять в ряд, не было ни звезд, ни луны, ни неба. Биркенау был похоронен в дыму. Я чувствовала на языке привкус пепла, и мне впервые за долгое время совершенно не хотелось есть.
Роза позвала я в темноте. Наш барак в ту ночь был переполнен, в нем совершенно нечем было дышать. Солома, на которой мы лежали, казалась по-особому горячей и жесткой. Роза, ты не спишь?
Нет, шепнула она в ответ. А ты?
Тссс! шикнула лежавшая рядом с нами костлявая женщина.
Мы с Розой придвинулись еще ближе, чтобы разговаривать еще тише.
Это была хорошая история, шепнула я. Из тебя вышла бы хорошая писательница.
Моя мама, ответила Роза, действительно хорошо пишет. Можно даже сказать, что она знаменита. Поэтому нашу семью и арестовали, она не боялась публиковать книги, в которых писала правду, а не то, что Они хотят слышать.
Я хотела спросить про арест, но не успела, потому что Роза моментально продолжила:
Я была бы счастлива уметь писать хотя бы вполовину так же хорошо, как она. Что насчет тебя?
Меня? Писать? Это смешно. Я шью.
Да нет, что начет твоей мамы.
О, знаешь, мне нечего сказать о ней.
Не может быть, возразила Роза.
Я на самом деле мало что могла вспомнить о своей матери.
Когда я была еще совсем маленькой, моя мама устроилась на большую швейную фабрику. Никто не говорил мне о моем отце, но я думаю, что он был каким-то небольшим начальником там. Я никогда его не знала. Женаты они не были. Кстати, представляешь, на той фабрике были машины, которые могли за раз кроить сразу двадцать сложенных вдвое слоев шерстяной ткани?
Твоя мама, Элла напомнила Роза.
Меня вырастила бабушка. Швейную фабрику перевели в другой город, и все, кто работал на ней, тоже должны были переехать или лишиться работы. Сначала мама приезжала навестить нас каждые пару недель. Затем каждые пару месяцев. Потом просто стала присылать деньги. А когда началась война, фабрика начала шить военное обмундирование, и работникам перестали платить зарплату. Ну а дальше Дальше ты все знаешь, пожала я в темноте плечами.
Я действительно немногое знала об этом.
В темноте меня обняла пара тонких рук.
Ты чего? не поняла я.
Ничего, еще крепче обняла меня Роза. Просто проверяю, как далеко могу вытянуть руки.
Позднее той же ночью одна женщина, лежавшая на нижнем ярусе, начала плакатьсначала тихо, затем все громче, все истеричнее.
Почему я, почему я, почему я? причитала она. Что я такого сделала, чтобы оказаться здесь?
Замолчи! крикнула Балка из своего огороженного угла в конце барака.
Не хочу я молчать! закричала женщина. Я хочу домой! К мужу и детям! Почему Они пришли за нами? Что мы такого сделали?
Заткнись, я сказала! прогремела Балка.
Но женщину было уже не остановить. Она визжала, визжала и визжала так, что, казалось, сейчас лопнут барабанные перепонки. Роза в темноте нашла мою руку и сжала ее.