Дальше пошло-поехало. Крутилось лица, окурки, тарелки, улыбки и взгляды, какие-то фразы, рюмки и тосты. Кто-то просил устроить кого-то в рейс. Кто-то рассказывал верный способ зарабатывать тысячу баксов. Кто-то приглашал в другую комнату на улицу поговорить выпить быть верным другом. Высокий красавец, черноволосый, в одной руке рюмка, в другой потухшая сигарета, в зубах фикса всех агитировал за пиво известной марки. «Всем! торопился сказать он, всем надо ходить на эти их дегустации-презентации, там дают полный абзац: майка, пепельница, пивные стаканы и кружки, подстаканные салфетки Фир-рм-ма! все вот с таким лейблом! Бесплатно! Пиво на шару! Мы с женой теперь и детей, и мою тещу с тестем всех с собой берем! Надо! Это как на парад, как на демонстрацию при старой власти! Скоро могут принять в члены клуба. Надо только собрать еще тысячу пивных крышечек. Нам ништяк осталось, да мне рейс помешал. Ничего, я этот клуб достану. Это уже присяга! Он встал, ковырнул пальцем в красивом зубе. Наливай! В натуре! Такая жизнь начинается За дегустацию
Таня вошла из другой комнаты и оборвала неожиданно резко и насмешливо:
Вам надо и собачку брать ей тоже печать поставят Дегустаторы дерьма! Какой ты моряк? Пробочник
Кругом зашумели, засмеялись, возмутились. Хозяйка успокаивала. Кто-то икал. Громко упала бутылка Таня наклонилась и тихо сказала, будто попросила о помощи:
Пойдем отсюда
И снова на улице было свежо и вольно. Она прижалась к нему молча, и они стояли так, будто никуда и ничего не нужно было.
Вдруг рассмеялась:
Представляешь? Этот пивной лейблщик это и есть, которого в рейс провожают. Зачем ему в море? Совсем я вас, мужиков, понимать не умею. Такие вы все разные
Тебя кто-то обидел? Подруги?
Подруга. Говорит (о тебе речь, конечно): раскошелить надо, такой морячок должен золото дарить, понимаешь?
А ты что же?
А я говорю: он у меня сам золото. Не веришь? Так и сказала. Только оставаться там не хочу больше. Ко мне пойдем.
А я тебе кто? Соседи, вопросы, разговоры
Не язви. Мои проблемы.
Я проблем тебе не хочу пойдем в гостиницу.
Не хочу в гостиницу. Женщина должна встречаться с мужчиной у себя в квартире. Это правильно Размечтался, крепенький, а я не навязываюсь Мне просто хорошо с тобой, и я боюсь, что в другой раз, я уже не сумею так доверять и расслабиться. Пойдем
В ее комнате было хорошо и уютно. Старые обои, старая мебель, старые лоскутные коврики Окно светилось ночным небом. Музыкальный центр из темноты серванта разноцветно подмигивал в такт тихого джаза. Женщина лежала головой на груди мужчины и говорила, шептала, чему-то смеялась и говорила снова:
Что-то я разболталась с тобой, будто прорвало меня. А кто ты мне: хахаль? Любовник? Дядя в кителе? Чудеса и только. Вовик, муж-покойник, царство небесное, такой молчун был. С рейса придет, бывало, с утра припарадится и идет на Пересыпь, дружков угощать, пока все не пропьет. Ночью заявится матери радость, она и борщ со сметанкой ему, и туфли с носками, от входной двери и до кухни разбросанные все приберет, помоет, постирает. Меня не подпускала. «Сынуля» Первое утро после свадьбы я хорошо запомнила. Вовик спал отсыпался. Я на кухню прошла, а там свекор со свекровью завтракали. Смотрю второй столик на кухне стоит, откуда? Свекровь прояснила: ваш сама готовить будешь, когда посуду и продукты купишь, больше у вас пока ничего нет. Сообразила я, кинулась в магазин за тарелками-ложками, крупы-масла А какие деньги? Не успела с борщом к обеду. Вовик за маминым столом обедать сел Но добрый был, когда хоронили, по всем забегаловкам мужики поминали. И сейчас, в обиду на дают, грех жаловаться
Дочь умницей выросла, сама институт вечерний закончила, только с работой не сладилось. Мотается челноком. Не олигархи мы, сам видишь. Сын в мореходку баллы не добрал, не приняли. Только я поревела чуть, набралась наглости, юбочку покороче, блузочку откровеннее, траурную ленточку на шею, да на прием к начальнику, прямо от дверей к столу, грудь из декольте кулачками выдавливаю: «Не погубите морскую династию, говорю, дед боцман, муж старпомом умер, сама поваром на буксирах ходила, и красуюсь перед ним морячка! Дедушка-начальник, седенький, душа к женщинам мягкая, я сразу это заметила, не устоял приняли сыночку моего. Учится мальчик Ой, не поверишь, я когда поварихой работала, неумеха была неумеха! Кашу варю, а она у меня из кастрюли лезет. Ребята уже стучат ложками, есть хотят, а я половником кашу из кастрюли и за борт, и за борт. А там дельфины прыгают и жрут-улыбаются мой рис недоваренный. Смеху-то!.. Смех и грех. Помню, в детстве, мы с мамой пропалывали огород. Я вижу зеленую веточку деревце проросло на картофельной грядке, маме показываю: «Оставить? Пусть растет. Это яблонька или слива, мам? Пусть хоть яблонька, пусть хоть слива. Спасибо соседке за брошенные в наш огород косточки». Так жили.
А ты не задумывайся. Не усложняй жизнь. Она сама разберется куда тебя вынести, на какой берег. Ты, главное, себя не теряй. Видишь, красивая какая
Красивая, скажешь еще. Скоро бабкой буду. Руки, смотри, в морщинах все. С этой перестройкой забыли, о нас бабах Не целуй, не целуй. Не подлизывайся. Сам сегодня меня то мадамой, то дамочкой звал, сам путался Я уж думала: тронутый морячок какой-то, не настоящий
Так и есть тронутый. Жизнью тронут. Но тронут-то, заметь, с любовью.
Заметила, улыбается ему, Бог с тобой.
А это может быть самая сильная моя сторона: Бог со мной Чувствуешь? Уже и тебе лучше
А яблочко хочешь? У меня яблоки есть. Сейчас принесу.
Он не успел ответить. Она вскочила, накинула халатик, повторяя с улыбкой: Яблочки А через секунду в коридоре загрохотало и запрыгало, как при землетрясении
Он вскочил, натягивая брюки и выглядывая из комнаты.
Дверь в кладовку была распахнута настежь, оттуда катились кастрюльки и баночки. Таня барахталась на полу, пытаясь подняться, хватаясь руками. Над головой ее висел, как на складе, всякий домашний скарб. Яблоки катились из опрокинутого ящика. От ее неловких движений со стен поочередно срывались, висящие на гвоздях и веревочках, сумки, мешочки, свертки, связки
Босой капитан в брюках, которые никак не хотели застегиваться, непонимающе оглядывал странно взъерошенные стены кладовки и, наконец, разглядел:
А зачем эти гвозди?
Таня пыталась собрать с пола, но, услышав его вопрос, зашлась хохотом, села среди этой разрухи, пытаясь ладонями у лица унять нервные смех и слезы, и виновато пыталась объяснять:
Туповатый мой! Это мое же изобретение! Вовчик полки не мог сделать, а кладовка нужна вот я и навбивала гвоздей в стены. А на гвозди кулечки, горшочки, тапочки все, что у других на полках. Понятно, седенький?.. Брось это барахло
Семен Иванович попытался собирать в кучу, но она рассердилась вдруг:
Брось, говорю! Не для того тебя на ночь звали. До утра еще уйма времени. Или отступать будешь, бравый?!
Он опустился, спиной по стене, присаживаясь рядом с ней:
Отступать не буду.
Сдаешься, парнишка мой?
Может еще поборемся?
Крепенький?!!
И оба повалились, смеясь и обнимаясь, среди пахнувших раем яблок
Год спустя Семен Иванович отчаянно шагнул по трапу на одесский причал. За кормой был шабашный рейс, ибо сказано давно и не нами: уходить надо вовремя и «шабаш!».
Все изменилось в порту и на Пересыпи. Бабушек с корзинами разогнали с улиц. Цивильные ларьки, магазинчики, барчики, чистые «шопники». А куда делись уличные рэкетиры-баянисты с жестами вождя пролетариата? Кто вместо них? Откуда ждать теперь грабежа-нападения? Все устроено. Все пристойненько.
Он завернул на остановку трамвая, в поисках цветов, и вдруг остановился настороженно. Что-то было тревожно знакомо. Две женщины поочередно спросили у продавщицы овощного лотка:
Я могу морковку выбрать?
Конечно, дамочка.
И я выберу, потянулась рукой другая.
Конечно, мадам.
Почему она дамочка, а я мадам?!