Если мои родители дотянут до столь преклонных годов, то будут выглядеть именно так, подумал я и тут же отметил вздорность этой мысли.
Вы с ума сошли, услышал я произнесенное их как бы обоими одновременно и с шелестом, дополненным втягиванием воздуха через мшистые дырки ноздрей. Это было сказано весьма внятно, но я не понял, кто из двоих говорит: желтые губы шевельнулись едва, а серые лица были неподвижны, словно у чревовещателей.
Ко мне это не относится, несколько заторможенно возразил я.
А как же девчонка с мотоциклом?
Что из того?
То-то и оно.
Я чувствую, здесь кроется какая-то тайна, но мне было сказано, что я могу взглянуть на мотоцикл.
Вы просто дитя. Вы хотите взглянуть на мотоцикл, но вам и невдомек, что хотят взглянуть на вас. Девчонка опять подыскивает себе дружка, который любил быструю езду.
Я люблю.
Сами и идете к ней в руки.
Что, у нее уже кто-то был?
А вот послушайте. Тут имеется одна нехорошая история. Был у нее сожитель, настоящий дьявол: лохматый, весь в наколках. У них была «любовь». Гоняли на мотоцикле вдвоем по ночам бог знает где, пока не случилась страшная авария. Дружок ее погиб. Расшибся ужасно, будто бы целой косточки не осталось, а мышечные тканив кашицу, такой силы был удар. Что называется, лобовое столкновение И вот тут замешалось невероятное: мотоцикл остался абсолютно целым, и у девчонки ни царапины Теперь, стало быть, пропадает мотоцикл. Но это, конечно, только предлог, чтобы найти нового дружка.
Всякое случается, сказал я. Но я бы постарался ездить поаккуратнее Кроме того, меня интересует исключительно мотоцикл.
А девчонка вас не интересует? полюбопытствовали сиамские близнецы с несомненным ехидством.
Во-первых, у меня уж есть одна, почти жена начал я весьма смущенно.
А во-вторых? раздался очень приветливый девичий голос.
Я обернулся и увидел, что ворота одного из гаражей раскрыты настежь, а из затемневшего внутреннего пространства, выдавшись наполовину в яркий электрический свет улицы, вздыбился, приподняв крутой, словно рога ископаемого зверя, руль, огромный, изумительный мотоцикл. В тени, под стеной гаража на канистре из-под бензина сидела девушка.
А во-вторых продолжал я, подходя и любовно трогая огромное седло и сверкающие никелированные части, кроме любви к быстрой езде, я не могу конкурировать с погибшим: еще даже не умею водить мотоцикл
Ну это как раз несложно, сказала девушка.
Надеюсь, пробормотал я завороженно.
На мотоцикле нигде не стояло никакого клейма или значка фирмы.
Ну так, предложил я, покажите, как это делается.
Она вышла из тени. Ее улыбка оказалась так же приветлива, как и голос.
С удовольствием. Она легко оседлала своего питомца и кивнула мне, чтобы я пристраивался сзади. Будьте внимательны и нежны.
Еще бы! воскликнул я, усаживаясь.
Я сообразил, что делаю, когда уже машинально устроил ладони на ее теле, и она чуть дрогнула втянутым животом.
Хорошо, кивнула она.
Не успел я хотя бы приготовиться, как мотоцикл рванул с места, и я крепче обнял ее, и мое дыхание перехватило от необычайного ощущения, словно бы мы вместе падали вниз, но на самом деле летели вперед, а кусты, фонари, дома проносились мимо, и казалось, что не мотоцикл, а девушка несет меня, как настоящая ведьма. Мы поразительно легко отклонялись от вертикали на поворотах, так что я едва не чертил коленом по стремительному шоссе, а движение было столь плавным и мягким, несмотря на скорость, что можно было подумать, что мы вообще не касаемся колесами покрытия. Было уже совсем темно, и все пространство, казалось, сосредоточилось в пронзительно ярком растворе луча мощной мотоциклетной фары, и мы без остатка вбираем его, словно засасываем в воронку, оставляя за собой только черный вакуум.
Впрочем, я удивительно скоро освоился и свыкся с нашей гонкой и со всем вниманием следил за методичными разъяснениями девушки, посвящавшей меня сразу во все сложные нюансы управления. А еще через некоторое время я уверенно заявил, что все понял и хочу попробовать сам. Я погрузил лицо в ее волосы.
Давай, сказала она. У тебя прекрасно получится.
Мы остановились на пустынном шоссе и, обменявшись коротким, радостным поцелуем, поменялись местами. На этот раз я повременил минутку, чтобы лучше прочувствовать миг.
Давай, повторила она.
Я медленно отжал сцепление, меня легко повлекло вперед, и все мое тело мгновенно налилось безмерной силойтакой, какой я никогда еще не ощущал.
Прекрасно, услышал я ее одобрение.
Я миновал мост, тоннель, прошел по эстакаде. Возбуждаясь все больше, я уже чувствовал жар, который не могли остудить встречные потоки холодного воздуха. Я не только сам мог лететь вперед с любой желаемой скоростью, но мог нести ту, что сидела за мной. Я сворачивал туда, куда мне случайно взбредало в голову, и вглядывался вперед, отыскивая и выбирая очередное направление, где можно было еще разогнаться. Каждый новый, неизвестный отрезок пути наполнял мое сердце неистовым весельем. Но гонка шла по нарастающей.
Так? спросил я.
Да! крикнула она в ответ.
Скорость уже была головокружительной, но я чувствовал, что еще сдерживаю себя, не решаясь всецело подчиниться внутреннему порыву, словно что-то ограничивало меня.
Я затормозил у длинного ряда серебристых телефонных будок, чтобы позвонить своей единственной подруге, почти жене. Я вбежал в одну из будок, но в первые секунды даже не мог вспомнить номер, который знал наизусть много лет. Наконец я услышал ее голос.
Ты с ума сошел, встревожилась она. Опомнись! Мы уедем, и все будет хорошо.
По ее словам, я мог бы в крайнем случае насладиться своей любовью к быстрой езде вместе с ней, где-нибудь в спокойном и счастливом тридесятом царстве, а не со случайной девчонкой на родной, раздольной стороне-сторонке.
Мне хорошо, сказал я.
Но ты сам себя не понимаешь, возразила она. Это кончится быстрее, чем ты думаешь. И плохо кончится.
Отнюдь, заявил я.
Катастрофа, молвила она.
Я выскочил из телефонной будки, задыхаясь, словно вынырнул из теплой, душной волны. Мне было так жарко, что я стянул с себя свитер, а девушка на мотоцикле провела ладонью по моему плечу, и я увидел, как на нем отчетливо проступила татуировка в виде орла, разрывающего жалящую его змею, в обрамлении терний, на горе.
Мы заключили друг друга в быстрое, веселое объятие, и я снова сел за руль. Я чувствовал себя так уверенно, словно во мне ожили навыки, привычки, способности какого-то другого человека, для которого это было так же естественно, как дышать. Девушка же привычно и удобно устроилась за моей спиной.
Теперь я мог ничем не ограничивать себя. Мотоцикл ревел под нами, набирая скорость, словно в восторге от своих освобожденных возможностей. Я вывел мотоцикл на широкую ночную автостраду с флюоресцирующей дорожной разметкой и внезапно загорающимися и гаснущими в темноте знаками и буквами, как будто сплетенными из прозрачных, наполненных живой светящейся жидкостью сосудов. Редкий встречный автотранспорт проносился мимо сгустками энергии и слепящего света.
Почти перестав ощущать скорость, словно перейдя некий порог чувствительности, я стал бросать мотоцикл от одного края трассы до другого, по всем полосам, и как-то незаметно мы включились и увлеклись записной хулиганской игрой и жестоким лихачеством. Едва завидев фары встречного автомобиля, мы немедленно выходили прямо ему навстречу, врубая непрерывно свою пронзительнейшую сирену и наслаждаясь, потешаясь над ответными нервными взвизгами, переходящими в истерические завывания срывающих голос клаксонов, и выдерживали до тех пор, пока обезумевший от напряжения и ужаса встречный не сбрасывал скорость и не прижимался покорно к обочине, проклиная нас и наше безобразное молодчество.
Как бы выражая свое одобрение и нетерпение принять в сумасшедшей гонке какое-то свое участие, девушка еще крепче прижалась ко мне и совершенно по-свойски взялась за пряжку моего ремня, не уступая мне в настойчивости и непреклонностии даже превосходя.
Принудив отпрянуть к обочине еще несколько робких легковушек, которые уже почти не были способны, как я ни старался, отвлечь внимание моей спутницы, я наконец заприметил впереди достойного соперникацелых три пары сверкающих полуметровых фар плюс угрожающе раскинутые габаритные огни: многотонный грузовик-рефрижератор как будто бы полз с горы, но на самом деле летел, несся, словно тупая лавина, равнодушная ко всему, что только может встретиться на пути.