Хороший был парень Витан! Уж такое это худое дело война Ей вспомнился муж, с которым она и прожила-то всего два года, как он гнил в турецких тюрьмах, где ему на грудь наваливали мешки с песком. Вызволили его оттуда русские, когда освободили Болгарию. Война без жертв не обходится. Ох, горе горькое тем, кто пострадал от войны
Доброе утро, бабушка, окликнул ее Смил Коротышка.
Далеко собрался в такую пору?
За хлебом. В Стойову пекарню.
Не может, что ли, тетка приготовить тебе тюрю, ишь ведь, за горячим хлебом побежал.
Не может, пропищал мальчонка и запрыгал по широким каменным ступеням: прямо напротив калитки дома Бабукчиевых улица круто уходила вверх.
Коротышка рос без матери. Отец его, ветфельдшер, разъезжал по окрестным селам, лечил скот. Он-то и привез мальчонку в Тырново, устроив его у Зойки-банщицы. Малыш быстро подружился с местными ребятами, малорослый, незлобивый по характеру, он не обижался, когда над ним подтрунивали, и все его любили.
Над Святой Горой взошло солнце, его лучи заиграли в окнах тырновских домов, карабкающихся по крутым склонам над Янтрой. Шли на работу служащие и рабочие, передавая из уст в уста весть о Витане. Не видать было только его близких дед Пеньо поздно отправлялся в свою скорняжную мастерскую на Хаджиниколов двор.
Снизу послышался голос молочницы. Бабушка Зефира прислушалась голос был незнакомый. Немного погодя на ступеньках показалась и сама молочница в зеленом платье. Остановившись у калитки, она крикнула: «А вот молоко, кислое и свежее!» Бабушка Зефира велела налить крынку свежего. Крестьянка, повернув коромысло, предложила:
Возьми и кислого, молоко хорошее, овечье. Жирное, сливок на палец.
Давай. Кабачки сготовлю, зять мой любит жареные кабачки с кислым молоком.
Не успела бабушка Зефира рассчитаться с молочницей, как со стороны дома скорняка Пеньо подошел Рашко с ослом, навьюченным двумя корзинами хлеба. К седлу приторочены деревянные дощечки, на которых Рашко палочками да крестиками отмечал, кому сколько хлеба дал в долг.
Ты нынче что-то припозднился, шутливо упрекнула его бабушка Зефира.
Да вот Мико сообщил мне лихую весть. Потому и задержался. Может, неправда это
Правду он тебе сказал. Помер Витан, вздохнула старушка. Так ты поэтому обошел их дом стороной? Отправляйся-ка обратно, небось, людям хлеб нужен. Горе горем, а есть надо.
Много народу полегло, бабушка. Страшная крепость этот Адрианополь!.. Поскорее бы возвращались наши солдаты.
Да уж поскорее бы Нет, этот хлеб мне не нравится. Дай поподжаристее, чтоб был пропеченный и неподгорелый.
А они-то об этом знают, а? спросил Рашко, получив за два хлеба два гроша и опуская их в кожаную сумку, висевшую у него на ремне.
Как не знать. Знают. Был Витан и нету его
Жалко хороших людей. Но-о, Марко, Рашко пнул осла босой ногой и двинулся к соседним воротам.
В это утро все торговцы словно сговорились явиться в одно и то же время. Не успела бабушка Зефира вскипятить молоко, как подъехала телега с овощами. Бабушка выглянула из кухни:
Погоди маленько, молоко у меня убежит. Я сейчас.
Тележку окружили соседи. Обычно Никола Бабукчиев покупал овощи у крестьянок утром и вечером они заваливали свежим товаром все прилавки на верхнем и нижнем рынках. Сегодня же бабушка Зефира решила сама купить все, что ей нужно.
Дай мне кабачков. Да выбери которые помельче, я их фаршировать буду, сказала она.
Столько хватит? Вот тебе еще пучок петрушки.
У меня своя растет во дворе.
Бери, даром даю.
Знаю я тебя, хитреца этакого
А яиц не надо? Свеженькие, четыре штуки за грош отдам.
Ты и пяток, небось, отдашь, да мне не надо. Наши куры нынче хорошо несутся. С кормом вот только плохо, не знаю, что будем с ними делать.
Все зерно пошло на фронт.
Бабушка Зефира приготовила завтрак. Зять уже встал.
Ребята умывались из рукомойника, брызгались и баловались. Только дочь ее да внучка Любка еще вылеживались, хотя Любке пора было в школу. Женская гимназия находилась в верхней части города, напротив Народного банка, где служил Бабукчиев. Отец и дочь выходили из дому вместе, они шли рядышком, очень похожие друг на друга. А ребята не спешили, но все равно не опаздывали: первый звонок хорошо был слышен в их дворе, и до второго звонка они успевали вбежать в дом Этем-бея или Васила-Победителя, в которых шли занятия (гимназию заняли под госпиталь).
На столе шумел большой русский самовар. Дети ели хлеб и брынзу, запивая их чаем. Раньше к завтраку бывали и маслины их привозили из Турции и Греции, но по теперешним временам это была большая редкость.
Кольо, подождите меня. Я пойду с вами. До памятника, послышался из коридора голос Денки.
Поторапливайся тогда, ответил Бабукчиев, принимаясь за завтрак.
Уже несколько дней женщины члены общества «Радость», ходили по городу, собирая подарки для раненых. Они распределили между собой слободы и кварталы. Комиссия, в которую входила Денка Бабукчиева, работала в кварталах Святой Богородицы и Святого Николы. Женщины с Мариного поля, из Асеновой слободы и Турецкого квартала покончили со сбором подарков еще на второй день. Там не было учреждений, лавок было мало, люди жили бедно, но все же охотно давали кто что мог кто полотенце, кто нижнее белье, кто носки домашней вязки. А Денка и ее подруги ходили из учреждения в учреждение, от лавки к лавке. Мануфактурщики в нерешительности посматривали на полки с тканями и предпочитали сунуть два-три лева. Чуть лучше шли дела с бакалейщиками, которые давали пачки табака, мыло, рахат-лукум. В результате набралось порядочно. Мужчины едва дотащили собранные подарки до коммерческого училища, где размещалась канцелярия общества «Радость».
Сегодня женщинам предстояло рассортировать подарки и кое-что купить на собранные деньги, чтобы каждому раненому досталось по пакету.
Все знали, что поезд с ранеными из-под Адрианополя прибудет вечером. Из казарм на станцию должны были подать военные и санитарные повозки Красного Креста, председатель городской управы выделил коляски. Но в последний момент пришла телеграмма, что раненых привезут на другой день первого июня, в субботу утром. Руководство общества решило вручать подарки в госпиталях.
После обеда на двери соседнего дома появились черный креп и некролог. Прохожие останавливались и читали:
«Витан Пенев, поручик артиллерии. Геройски погиб за отечество и за освобождение порабощенных братьев при штурме Адрианополя».
В доме не слышно было плача, не видно суеты. На другой вечер в церкви Пресвятой Богородицы отслужили панихиду по убиенному. Старый Пеньо не смог пережить гибели своего первенца. На двери появился второй траурный листок.
2
Ничто не предвещало беды. На чистом небе сияло солнце. В прозрачном воздухе весело переговаривались ласточки. Над Янтрой кружили голуби, река струилась тихо, задумчиво. Цвела липа, распространяя вокруг нежный аромат, на траве блестела роса. В этот первый июньский день 1913 года природа словно хотела раскрыться во всей своей красе.
Бабушка Зефира приготовила завтрак и вышла во двор с раннего утра ей неможелось. Тут же к ней подбежал пес. Поджав хвост, он беспокойно носился от одной двери к другой. Соседи ушли на работу, ученики в школу. Из дома писаря Хромого Генчо, прилепившегося, подобно гнезду, к соседской стене, послышались крики. Писарь опять ругался со своей невенчанной женой: крупной, костистой и сильной женщиной, рядом с которой он выглядел карликом. В качестве приданого она привела к нему свою дочь, которая быстро заневестилась, и возле их дома начали крутиться парни.
Бабушка Зефира вышла за ворота. Зажав писаря под мышкой, жена колотила его по чем попало, приговаривая: «Где деньги, где деньги, пьяница проклятый?!..» Писарь отбрыкивался, ругался. Заметив бабушку Зефиру, жена швырнула Генчо на мостовую, убежала в дом и выбросила в окно его шляпу и трость. Хромой Генчо поднялся, отряхнул пыль с сюртука, надел шляпу, взял трость и, утирая кровь с носа, крикнул в бессильной злобе:
Белены объелась, что ли, дрянь этакая?
И не совестно тебе, Генчо? На что это похоже? Такие-то слова говорить! отругала его бабушка Зефира.