Мне можно к нему?
В любое время. Сейчас он спит. Поверьте, нет никакой опасности, господин Фабер
Эта фрау Зигрист, которая перед этим убежала со своим сыном начал Фабер. Простите, пожалуйста! Вы не хотите о ней говорить.
Я не имею права, сказала доктор Ромер. Ее взгляд устремился мимо Фабера вдаль, лицо запало и стало походить на трагическую маску.
«Она видит несчастье, подумал Фабер. Ужасное несчастье».
В комнате воцарилась мертвая тишина. Затем издалека донесся радостный смех какого-то ребенка.
8
Через неделю, 29 июля, Горана выписали из госпиталя. Мира и Фабер вместе забрали его оттуда. На следующий день в гости в дом на Альзеггерштрассе пришла Петра.
Горан принял ванну, дважды побрился, изведя при этом огромное количество туалетной воды. На нем была футболка, подаренная Петрой, та, что с ее глазами и надписью: Is watching you! белые джинсы и белые туфли, которые он получил от Миры и Фабера.
Вау! сказала Петра. Ты сегодня шикарно выглядишь!
И ты ты тоже, сказал Горан, который от волнения чуть-чуть заикался.
Петра принесла Мире букет желтых роз и протянула его ей.
Спасибо, сказала Мира. Желтые розымои любимые цветы.
Я знаю, сказала Петра. Я спросила Горана.
Фабер отметил, что девочка выглядит очаровательно, с высоко зачесанными светлыми волосами, светлыми глазами и бархатистой кожей. На Петре было красное длинное платье с бретельками, которые перекрещивались на спине.
«Как по-женски она уже выглядит, подумал Фабер. Несмотря на перенесенную болезньпочти взрослой. Длинные стройные ноги, узкие бедра, широкие плечи, маленькие груди, которые проступают сквозь тканьа ведь ей только пятнадцать лет! Невозможно поверить! Вообще трудно поверить, подумал он, в эти короткие перемежающиеся фазы счастья и страдания, здоровья и смерти, надежды и отчаяния, всегда вместе, Ginkgo biloba».
Фаберу припомнился один куплетист из Берлина, который принадлежал к давно исчезнувшему миру, его звали Отто Ройтер. На одной старой шеллаковой пластинке сквозь шум и скрежет он услышал музыку и голос Ройтера, который жаловался, что в жизни все устроено наоборот, потому что правильнее было бы «сначала умереть, чтобы это уже было позадиа потом только жить!»
«И об этом думаю я! неожиданно подумал он. Я, который всего три месяца назад держал дуло пистолета во рту»
Петра передала Горану подарок, завернутый в золотую бумагу и перевязанный красной лентой. Он вскрыл его с большой осторожностью, его кожа и глаза сохранили желто-коричнево-зеленый оттенок, руки продолжали дрожать. Горан достал видеокассету в футляре, глаза его вспыхнули, стоило ему посмотреть на обложку.
Почерком Петры стояла надпись: «Нью-Йорк Никс»«Чикаго Буллз». Восточная конференция. Финальная серия. 7-я игра, 1994.
С ума сойти! заикаясь, проговорил Горан. Такого такого просто быть не может!
Может, сказала Петра. Ты рад?
Рад ли я? Он вышел из оцепенения и положил руки ей на плечи. Эта самый замечательный подарок, который ты могла мне сделать, Петра. Решающая игра за звание чемпиона Восточной конференции на Мэдисон Сквер Гарден! Эйр Джордан в игре не участвовал, но Тони Кукоч, «Паук из Сплита»! Его голос внезапно дрогнул, и он, заикаясь, заметил:Э это стоит, по меньшей мере, четыреста шиллингов! Самое меньшее, Петра! Целое состояние!
«Мальчишка типа Вальтера Маркса», подумал Фабер. Они стояли в саду под кустарниками высотой с дерево и между клумбами с множеством разноцветных цветов, было жарко, но ветер шевелил траву, цветы, листья, «зримый» ветер Миры.
Успокойся, Горан, сказала Петра. Я это не покупала. И гордо прибавила. Я записала это для тебя.
За записала? Где это? Как это? Когда это?
Ну, когда это транслировали.
Транслировали? Кто?
«Евроспорт».
Что это такое?
Спортивный канал. У нас есть кабельное телевидение! Мы принимаем передачи двадцати шести станций. В том числе «Евроспорт». Я расспросила Альфи, парня из клиники с лейкемией, который играл в баскетбол, и он сказал мне, когда они будут передавать этот матч. Чистую кассету мне подарила мама. Это не стоило мне ни гроша. Ах да, чуть не забыла, я должна передать вам всем наилучшие пожелания.
Ты начал Горан, ты Как, ты сказала до этого, я выгляжу?
Шикарно.
Ты шикарная, Петра, сказал Горан и посмотрел на нее, как на ходячее чудо.
Ну, прекрати! сказала Петра. Ты же сказал мне, что у вас здесь имеется видеомагнитофон.
В библиотеке, да. Там мы и посмотрим игру.
Ну конечно, сказала Петра. Но ты также сказал, что будет полдник с очень вкусным пирогом.
Так оно и есть, сказала Мира. Пойдем!
Потом они сидели на большом балконе, а под ними в солнечном свете лежал город. Здесь, наверху, ветер был сильнее и приносил прохладу, и Людмилла, маленькая кругленькая сербка из Белграда, подала кофе и заявленные сладости.
Это называется баклава, пояснила Людмилла. Фрау Мазин наверняка знает что это, правда?
Еще бы, сказала Мира. Это нечто очень вкусное.
Баклава! в восторге закричал Горан.
Тебе это, конечно, тоже знакомо, сказала Людмилла. И обратилась по-сербскохорватски к Мире. Тесто для штруделя я сделала очень нежным, чтобы оно не было чересчур тяжелым для мальчика, но зато положила побольше ореховой начинки, она ведь не может ему повредитьведь правда?
Определенно не повредит, сказала Мира засмеявшись. Вы пополдничаете с нами, Людмилла, не правда ли?
Ну конечно, ответила та и села. Мира разрезала баклаву, и пока все ели и пили, воцарилась торжественная тишина, только ветер пел в кронах деревьев наперегонки с птицами, и наконец Горан с набитым ртом мечтательно заметил (хотя ему было хорошо известно, что разговаривать с полным ртом не принято):
Как это вкусно.
Так вкусно бывает всем нам, сказала Людмилла. Сербам, боснийцам и хорватам, христианам и мусульманам. Все едят баклаву, но стреляют друг в друга насмерть.
9
Вот! Видишь, это Тони Кукоч! Тот, что под номером семь! Он на втором месте среди лучших игроков! А вот и Скотти Пипен, самый лучший! Сейчас он бросает бросает рядом!
Взволнованный голос Горана доносился на балкон через большое окно библиотеки вместе с нарастающим через определенные промежутки времени ревом гигантской массы зрителей и редким неотчетливым комментарием диктора. Ветер снова и снова рассеивал все это, и слышался только шум листьев. Фабер и Мира сидели в плетеных креслах, стол после полдника был прибран, крыши церквей, музеев и тысяч домов светились, как могучий поток в золотом сиянии.
Я рада, что они так хорошо понимают друг друга. Петра чудесная. Такая умная, такая приветливая, такая любящая, такая красивая сказала Мира.
Ты точно такая же, сказал Фабер. И останешься такой навсегда.
Прекрати! сказала она.
Ты никогда не состаришься, сказал Фабер.
Немедленно прекрати!
Но это действительно так.
Что с тобой сегодня, Trouble man?
Я сегодня думаю не только о том, что мы снова нашли друг друга, сказал он. Есть такие женщины, которые остаются всегда молодыми и красивыми несмотря на то, сколько им лет. Ты одна из таких женщин. Он погладил ее по руке. Что ты только что сказала? Trouble man?
Да, сказала Мира. Ты мой Trouble man.
Я твой Trouble man, сказал он удрученно. Конечно. Я ведь ушел и оставил тебя на произвол судьбы.
У нас бы никогда все так прекрасно не сложилось, если бы ты тогда не ушел, Trouble man, сказала Мира, схватила его за руку и крепко сжала. Если бы ты остался, то счастье, может быть, продлилось бы пару лет, а потом все стало бы привычным и пресным, скучнымтаким, как чаще всего это и бывает. И вот мы встречаемся снова после стольких лет, и все идет по-новому, волнующе, чудесно. Она наклонилась к нему и поцеловала его в щеку, долго и нежно.
Trouble man, сказал Фабер. Ты это специально для меня придумала?
Ничего я не придумывала. Я это слышала однажды.