В музее хранилась дюжина рисунков и картин, изображающих эту сцену. Принцип с оружием, офицеры на передних сиденьях открытых машин, Софи в огромной белой шляпе и рядом с ней Франц Фердинанд с большими усами и большим кивером, все в абсолютном ужасе, женщина в белом уже сражена, за спиной Принципа ясно виден человек в феске.
Наследник шептал своей жене: «Не умирай, не умирай, пожалуйста, Софи!», а его мундир в это время пропитывался кровью. Но Софи была уже мертва. Об этом рассказывал позднее генерал Потиорек, переводила Мира. Франц Фердинанд рухнул над телом жены.
Генерал Потиорек умолял его сказать что-нибудь. Он сказал: «Этоничего». И тут его жизнь оборвалась. В этот момент пожалуйста, медленнее, господин Конович!..в этот момент у Принципа из кармана выпала бомба. Все отпрянули назад. Он стоял один с выражением безграничного удовлетворения и удивительного спокойствия на лице. Наверное, он думал: сейчас бомба взорвется, сейчас я умру. Но бомба не взорвалась. Она немного покачалась, слабо подымилаи осталась лежать на мостовой.
Great, just great!в восторге простонал Сиодмэк.
Как уже было упомянуто, ни одному из трех героев еще не исполнилось двадцати лет. Ни один не мог быть повешен. И ни один из них не был повешен. Но все трое закончили свою жизнь в тюрьме, двадцать лет тюрьмы. Гаврило Принцип умер быстро в одиночной камере, от туберкулеза костей и недоедания.
Снимки, снимки, снимки
И снова Мира неустанно переводит своим мягким голосом:
Вот этодрузья Кабриновича. Принцип был одиночкой, у него не было друзей. Здесь вы видите, как после убийства разрушают магазины сербских торговцев в Сараево, а их домашний скарб выбрасывают на улицу. Эти сербы были повешены австрийскими офицерами, они были связаны с заговорщиками. Много людей было повешено
Да, да, да, сказал Сиодмэк. Все прекрасно, все великолепно, все драматично, действие, действие, действиено где же девушка?
Конович поинтересовался у Миры, что сказал Сиодмэк. Она объяснила. Он медлил с ответом, но потом ответил смущенно и одновременно разгневанно.
Что он говорит? спросил Сиодмэк.
Он никогда не допустит, чтобы здесь снимался американский кич.
Но, но, в чем дело? Сиодмэк решил действовать мягко. Нам дьявольски не повезло: есть хорошая история, где тайные агенты, генералы, убитый наследник престола, suspence and crime, совершившие покушениепрошу прощения, я имел в виду, конечно, героев, но одни парни и кроме убитой Софи ни одной женщины! Нам нужна любовная пара!
Мира перевела. Конович выглядел недовольным.
Он говорит, что должен быть создан фильм о национальном величии. Здесь не нужно никакой любви.
Сиодмэк заговорил очень серьезно:
Всем людям нужна любовь. Они имеют на это право Скажите ему, пожалуйста, Мира, об этом.
Она перевела. Хранитель музея заговорил.
Что случилось?
Он говорит, что у Принципа была любовь. Большая любовь.
There you are, проворчал Сиодмэк. И что? Господин Конович боится, что большая любовь нанесет ущерб героическому образу господина Принципа?
Мы не должны с ним так обращаться. То, что вы сейчас сказали, Роберт, я не буду переводить. Господин Конович покажет нам фотографию этой девушки.
Почему он не сделал этого сразу? ворчал Сиодмэк. Fuck him!
Роберт! сказал Фабер.
Что, малыш?
Shut up!
В углу другого зала висели фотографии Принципа и очень красивой девушки с темными волосами и темными глазами. Фаберу она показалась похожей на Миру.
Господин Конович говорит, перевела Мира, что эту девушку звали Елена Голанк. Сейчас ее зовут Елена Добрович, потому что она вышла замуж. Она родилась в Сараево в тысяча восемьсот девяносто втором году
Девяносто втором Сиодмэк быстро подсчитал. Сейчас у нас пятьдесят третий. Итак, ей шестьдесят один годсовсем юное создание! Где она живет? Спросите господина Коновича, дарлинг! И пусть он не боится. Мы не причиним вреда его герою нет, не говорите этого! Только адрес, пожалуйста!
Мира спросила. Историк был смущен. Он долго молчал. Затем сбивчиво заговорил.
Господин Конович сомневается: Елена очень замкнутая женщина. Уже несколько лет она не появляется в городе. Визит может оказаться неприятным.
Для кого? спросил Сиодмэк. Для него? Для нее? Для нас?
Он говорит, для вас и для нее. Почему вы не оставите Елену в покое? Она так много пережила. Зачем спрашивать ее теперь о Принципе и о ее любви к нему? За это время прошло две войны. Страдание за страданием. И для Елены тоже. Зачем нужно обязательно ее расспрашивать?
Потому что нам нужна ее история, поэтому.
Господин Конович говорит, что это трагическая история.
Все настоящие любовные истории трагичны. Что с ним? Сиодмэк посмотрел на Фабера. Вы понимаете, почему этот son of a bitch не хочет, чтобы мы поехали к этой девушке?
Может быть, у него есть веские причины
Ах, послушай, черт возьми, какие веские причины! Теперь еще вы начинаете! Мире Сиодмэк сказал:В разговоре с Еленой мы будем вполне тактичны и осторожны, я это обещаю. Но ведь в тысячу раз лучше услышать об этой большой любви из ее уст, а не из его. Пожалуйста, адрес, сделайте одолжение
Конович отвернулся. Фабер смотрел на него с любопытством. Что происходит в душе этого человека?
Затем историк что-то сказал.
Елена живет недалеко от Илидцы, объяснила Мира. Я знаю, где это.
Чудесно! Спросите у дорогого господина Коновича, не одолжит ли он нам на время только для визита к Елене несколько фотографий? Мы тоже пожертвуем приличную сумму для музея.
Мира поговорила с хранителем.
Он должен сначала спросить директора.
Ну конечно же!
Историк исчез.
Мы никогда не получим фото, сказал Фабер.
Мы их наверняка получим, сказал Сиодмэк. Я подарил директору для его дам шесть пар нейлоновых чулок и шесть тюбиков губной помады.
11
Перед домом в огороде работала маленькая полная женщина. В саду в диком беспорядке росли анемоны, первые красные, белые и желтые розы, пурпурно-красные яснотки, львиный зев, лилии, тысячелистник и валериана. Рядом с большим крестьянским домом был виден хлев, а за ним пастбище, на котором паслись козы. В отдельном загоне двора хрюкали несколько свиней. На лужайке кудахтали удивительно крупные пестрые куры.
Они приехали на старом «опеле» студии «Босна-фильм». Фабер за рулем, Мира рядом, на заднем сиденье Сиодмэк. Они открыли все окна, и горячий ветер обвевал их лица и трепал волосы. В этих местах среди лугов и пастбищ было много хуторов, на горизонте виднелись темные леса. За ними поднималась высокая гора. Поблизости мычали коровы. Маленький лохматый пес с лаем мчался через огород.
Мира громко позвала Елену по имени. Полная маленькая женщина подняла голову. Она поняла, что Мира просит ее подойти к изгороди. Елена поднялась, уперла руки в бока и, охая, распрямилась. Ей было тяжело, это причиняло боль. Ходьба тоже, она прихрамывала. Елена не носила ни чулок, ни обуви, только грязный фартук поверх черного рабочего халата и косо повязанный платок на седых волосах. Кожа лица была грубой, глаза как щелки, и ни одного зуба во рту. Маленький пес заливался лаем, как бешеный.
Елена прикрикнула на него, и он замолчал. Маленькая женщина подошла к изгороди и внимательно, но в то же время дружелюбно стала рассматривать своих гостей. Мира представилась сама и представила мужчин. Фабер и Сиодмэк поклонились. Елена что-то произнесла.
Она говорит: бог да сохранит и защитит нас на всех наших путях.
Какой бог? спросил Сиодмэк.
Shut up, сказал Фабер.
Но послушай, дружище, здесь молятся по крайней мере трем различным богам. Хорошо, забудем это. Бог да сохранит и защитит и Елену на всех ее путях. Скажите ей это, дорогая.
Мира перевела.
Старая женщина кивнула и улыбнулась своим беззубым ртом. После этого она долго говорила с Мирой, которая наконец перевела:
Я сказала, что мы снимаем фильм об убийстве в Сараево с Принципом в главной роли и, естественно, с ней, его большой любовью. А она на это ответила: это не выйдет. «Почему не выйдет?»спросила я ее. И она сказала: потому что между ней и Принципом никогда не было большой любви. Не было даже маленькой. Я ей сказала, что рассказал нам господин Конович, а она ответила, что не знает этого господина, но если он историк и работает в музее, то, конечно, он знает намного больше, чем она. Она просто глупая старая крестьянка, которая никогда не любила Принципа, и он ее тоже никогда не любил, иначе она бы это знала и помнила. Но она не помнит.