Мне казалось, что налегать на алкоголь - весьма практичное решение. Если можно было напиться и стать счастливой, зачем было оставаться трезвой и грустной? И если, выпив, можно было испытать невероятное счастье, зачем было довольствоваться счастьем обычным?
Незадолго до того, как я впервые увидела мост Золотые Ворота, мой бывший возлюбленный приехал навестить меня в Сан-Франциско. Ночью он проявил ко мне теплоту, потому что мы были пьяны. Он говорил, что, может быть, переедет в район Залива. Он занялся со мной оральным сексом под драм-н-бейс, который все время стучал из комнаты соседа (каждый первый в Сан-Франциско - диджей). Но днем он вел себя холодно и равнодушно.
После того, как он уехал, я в одиночестве проехала по мосту Золотые Ворота в первый раз. Я помню высокий горный мох, лишайники цвета ржавчины и скалы, ту гаргантюанскую красоту, которую не делают у нас на Востоке. Я не могла поверить в исполинские масштабы всего вокруг. Мне хотелось, чтобы рядом был кто-то, к кому я могла бы повернуться и выдохнуть «О боже!», но у меня была только я сама. Себя мне было не достаточно.
Основательница «Электрической йони», моя начальница, унаследовала империю грузоперевозок и переехала из Нью-Йорка в округ Марин в восьмидесятых в поисках чего-то большего. Она взяла себе имя Джуди Мун. Я мысленно прозвала ее стиль «гомункулус-анорексик, затянутый в спандекс». Когда я пришла в «Электрическую йони», Джуди Мун была увлечена изучением дисциплины под названием «ненасильственная коммуникация», которую безжалостно включила в учебное расписание. Впрочем, её манера общения вне занятий оставалась ужасающей. Она часто издавала шипящие звуки. Она шипела, что из-за моего поведения она чувствует себя небезопасно. Не из-за чего-то конкретного, что я делаю не так. Из-за моего поведения в целом.
Многие годы «Электрическая йони» располагалась в особняке Джуди Мун в Бельведере, который был на 100% розовым. Ковры были розовыми, стены были розовыми, зафу, на которых сидели, тоже были розовыми. Джуди была известна тем, что корчилась на розовом полу, демонстрируя различные стадии тантрического экстаза (она делала это, голая, на нашем совещании «совета директоров»). В конце концов, соседи пожаловались местным властям на вереницы «фольксваген-жуков» и «приусов» с наклейками на бамперах «Представьте водоворот из горошка», которые заполонили все близлежащие кварталы. Или, возможно, их тревожили визитеры в нарядах разной степени откровенности: в костюмах с фестиваля ренессанса, бикини в стиле средневековья, апроприированных облачениях индейцев и африканских «дашиках». В чем бы ни было дело, богатеи из Бельведера наконец задались вопросом: «Что тут, черт побери, происходит?» И Джуди Мун открыла второе пространство, чтобы устраивать там мастер-классы - маленький центр в менее пафосном городке по соседству, в округе Марин. Она назвала его Мунрайз-центром.
Джуди пришла к выводу, что ее энергия с возрастом вышла за пределы корневой чакры и поднялась в коронную чакру. Теперь она хотела расширить каталог курсов, в котором уже фигурировали «Экстатическое тело», «Массаж в 12 рук», «Перерождение через японский массаж вацу», «Пути трансцендентной любви», «Йони-йога», «Круг любви», «Тантра» (уровни 1,2,3), а также «Священный танец», и предложить более разнообразное расписание, которое включало в себя «Ангельскую терапию», «Жизнь после смерти», «Возвращение к божественной женственности», «Лекарство от старости», и, конечно, «Ненасильственную коммуникацию».
Меня наняли на позицию администратора по объявлению на «Крэйгслисте». Я должна была искать арендаторов для помещений «Мунрайз-центра», записывать людей на мастер-классы и отвечать на вопросы по телефону и электронной почте. Джуди призывала меня попробовать все, что предлагалось в «Электрической йони» и «Мунрайз-центре», чтобы я лучше могла описывать клиентам «учебную программу».
Одной из моих первых попыток приобщиться к жизни «Электрической йони» был массаж вагины, который сделал мне человек по имени Джеффри Кивник. Джеффри предложил мне три часа вагинального массажа в обмен на то, что я помогу ему с продвижением его «практики». Джеффри было за пятьдесят, он был сед и прикрывал лысину банданой. Мне был двадцать один год, я была очень симпатичной, злоупотребляла алкоголем и была склонна к зависимостям. Это была безупречная сделка.
У меня всегда были проблемы с личными границами. И я с трудом достигала оргазма с другими людьми. Поэтому, когда Джеффри вызвался три часа совать в меня пальцы за то, чтобы я сделала ему рекламу, я согласилась.
Массаж вагины начался с массажа всего тела длиной в час. Потом, следующие два часа Джеффри ласкал, гладил, массировал и разминал мою вагину, или, как он ее называл, йони - используя дыхание Рейки (кажется), чтобы помочь излечить «прошлые вагинальные травмы». Я так и не достигла оргазма, но уходила, не чувствуя под собой ног. Кажется, это была единственная ночь в Сан-Франциско, когда я не пила и не употребляла наркотики.
В тот период, когда Джеффри делал мне массаж, я начала встречаться с женщинами. Я все еще иногда спала с цисгендерными мужчинами, но называла себя лесботой. Каким-то образом я уговорила одну из моих подруг-лесбиянок тоже сходить к Джеффри на вагинальный массаж за рекламу. Любопытная и слегка увлеченная эзотерикой, она, как и я, покинула палату йони Джеффри, не чувствуя ног. Но через несколько дней она обратилась ко мне и сказала: «Я не верю, что позволила тому человеку прикасаться к моей вагине».
Каким-то образом я также убедила мою девушку - лесбиянку-буч и модного диджея - сходить со мной на мастер-класс по тантре. Я вряд ли отвечу, что такое тантра, даже после того, как год проработала в «Электрической йони». Но я знаю, чем она точно не является.
На розовом ковре в особняке Джуди Мун в Бельведере десять одиноких женщин за сорок и пять озабоченных мужчин - все белые, и большинство в шароварах - возвещали наступление нового века сексуальности, пристально вглядываясь друг другу в глаза и затягивая нечто вроде «вром-вром-вром» снова и снова. Все они что-то искали. Женщины, я думаю, через секс искали путь к любви, а мужчины через любовь - путь к сексу. Моя девушка, в беретке и больших очках в прозрачной оправе, искала путь к выходу. Она спела «вром-вром», но отказалась смотреть мне в глаза. Я упрекнула ее в том, что она не желает пробовать новое. Она заявила, что я затащила ее на помойку с хипповскими отбросами. Мы расстались через несколько недель, потому что я не была для нее достаточно классной.
Согласно Википедии, «Неотантра, или тантрический секс - это современные западные вариации на тему тантрических практик, которые часто связывают с новыми религиозными движениями. Как правило, включают как методы нью-эйдж, так и современные западные интерпретации традиционной индийской и буддийской тантры. Некоторые из их приверженцев обращаются к древним и традиционным текстам и принципам («вром-вром?»), а другие используют тантру как собирательный термин для «сакральной сексуальности» и могут прибегать к неортодоксальным практикам»
«Когда тантра получила известность в западной культуре, где приобрела новые формы с 1960х годов, ее стали ассоциировать с интимной близостью. Следовательно, ее основополагающая суть как духовного пути часто игнорируется. Представления о сексуальности в тантре и в неотантре значительно различаются».
Сублимация желания любви и секса в разведенную и апроприированную версию восточной мудрости чревата тем, что может случиться какое-нибудь дерьмо.
Я одновременно гордилась своей работой в «Электрической йони» и стыдилась ее. С одной стороны, мне нравилось, что я обеспечиваю себя сама. Но с другой стороны, когда я сказала родителям, где работаю, папа, сидя в офисе, поискал название в Гугле и спросил, почему сайт заблокирован за содержимое сексуального характера.
Я встретила человека по имени Мамаду, когда искала помещение попросторнее, где можно было провести наш ежегодный сбор учителей - тантрический фуршет, если угодно - на который всегда съезжалась большая толпа. Мамаду было за шестьдесят, у него был вкрадчивый голос и он заправлял местным религиозным центром, расположенным на верхушке живописной горы. Мы обсудили поэзию Хафиза и Руми. Он сказал, что прекрасно провел со мной время и спросил, не приеду ли я снова к нему в центр, быть может, в выходные на обед. Я согласилась. Тогда он спросил, не могла ли бы я принести травы и кокаина.