В последний момент мама отвечает.
Кит! Я здесь! звучит в трубке ее запыхавшийся голос.
Где? У меня дома?
Секундная пауза. Она знает, что я ей не доверяю.
У тебя, Кит. Я во дворе была, поливала твои растения, а телефон в доме остался.
Бродяга выходил с тобой на улицу?
Ой, нет. Он даже из-под кровати не выползает.
У меня екает в животе. Я живо представляю его черную мордочку, лохматые лапы.
Ты у меня ночуешь?
Да, клянусь. Он ест и ходит в туалет, когда я ухожу. По-моему, он написал в твои теннисные туфли. Ты оставила их у входа.
Наверно, заявляет свои притязания на меня. Свои вещи держи в шкафу.
Так и делаю. У нас все хорошо, Китти. Милое имечко. Честное слово. У меня были кошки, я знаю, как с ними управляться.
Ну хорошо.
Всего-то два дня прошло. Привыкнет.
Ты, главное, следи, чтобы он на улицу не выходил. Не надо, чтобы он меня искал.
Не пущу, не волнуйся, обещает мама урезонивающим тоном, и я осознаю, что веду себя как ненормальная, из-за того что не могу контролировать ситуацию.
Кошмар.
Я делаю глубокий вдох, протяжно выдыхаю.
Ладно. Я тебе верю.
Спасибо. А теперь рассказывай. Как там? Красиво?
Я возвращаюсь к раздвижным дверям, открываю их, впуская в комнату влажный воздух, и выхожу на бетонный балкон, находящийся на высоте восемнадцатого этажа.
Потрясающе. Вода, холмы, экзотичные деревья изумительно. Сегодня попозже пришлю тебе фотографии.
Ой, было бы здорово. Мама не спешит засыпать меня вопросами и комментариями, а ждет, когда я продолжу. Этот прием она освоила на встречах группы анонимных алкоголиков. Если б раньше им владела, мое детство было бы в десять тысяч раз лучше.
Я была на месте пожара, говорю я. Вот честно, ума не приложу, что она могла бы там делать. В том ночном клубе, насколько можно судить, обычно тусовались юные азиаты, а не дамы европейского типа средних лет.
Какая же она тебе дама средних лет?!
Я вскидываю брови.
Если она действительно жива, ей теперь почти сорок три. А любой человек, перешагнув через сороковник, вынужден признать, что он вступил в фазу среднего возраста.
Мама пренебрежительно фыркает. Я слышу, как она затягивается сигаретой, хотя сама она думает, будто я не знаю, что она курит.
Ну и какой твой следующий шаг?
Если честно, понятия не имею.
Покажи ее фотографию работникам магазинов в округе. Спроси, может быть, кто-то ее знает.
Неплохая идея.
Можно обратиться на телевидение.
Если еще что надумаешь, смеюсь я, пиши, не стесняйся. А то это не самая сильная моя сторона.
Если кто и может ее найти, так это ты, говорит мама.
А если не найду?
Значит, не найдешь, твердо отвечает она. Но попытаться надо.
В трубке слышно, как во дворе моего дома в Калифорнии, за многие тысячи миль, поет голубая сойка. Это мне остро напоминает, что я очень и очень далеко от дома и вынуждена довольствоваться только собственным обществом. Как же мне одиноко на чужбине без своего кота ида, признаю, без мамы, с которой я привыкла видеться каждый день.
Сделаю все, что в моих силах, обещаю я. А ты постарайся подружиться с Бродягой. Он нуждается в любви.
Постараюсь. Вчера вечером я купила ему тунца, и он рискнул высунуть нос, чтобы его отведать.
Это ты умно придумала, смеюсь я. Спасибо, мама. Скоро позвоню.
* * *
Я сажусь на кровати, скрестив ноги. Рядом ставлю поднос с чашкой чая. В номере чашки крошечные, так что сегодня надо будет купить где-то кружку. Гуляя по городу, я видела один из «Старбаксов», но как-то смешно и глупо, находясь за семь тысяч миль от дома, посещать кафе хорошо известного мне бренда.
Запустив ноутбук, я вывожу на экран карту квартала, где стоит сгоревший ночной клуб, и просматриваю названия магазинов в соседних зданиях. Я уже и сама видела, что это туристический район, здесь полно кафе, ресторанов и сувенирных лавок, где продают открытки и футболки. Но с одной стороны к нему примыкает Бритомарт, на первый взгляд, более престижный торговый район с более дорогими ресторанами, кофейнями, бутиками и прочими подобными заведениями. Возможно, Джози бывает в таких местах?
Даже вообразить трудно, что она теперь собой представляет? Во мне начинают бурлить эмоциигнев, страх и некое странное ощущение надежды. Я пытаюсь мыслить аналитически. Как представить нынешний возраст человека, который сымитировал собственную смерть и начал новую жизнь вдали от родины? Почему она так поступила? Как живет теперь? Как жила последние полтора десятка лет?
Потягивая чай, я наблюдаю за командой уборщиков, пылесосящих пол в офисе напротив моих окон. И обдумываю возможные варианты.
Одна из моих последних встреч с Джози состоялась в ее очередной приезд в Сан-Франциско. Я училась в мединституте, занималась сутки напролет, а она, как всегда, принеслась в город, позвонила мне с таксофона рядом с пляжем.
Может, встретимся?
Я закрываю глаза. До этого она приезжала в Сан-Франциско шесть-восемь месяцев назад, но у меня все равно не было времени. Джози предпочитала веселиться всю ночь, опустошать мою скудную кухню и снова идти за готовыми блюдами, ожидая, что платить буду я, хотя денег у меня было ноль, и питалась я, главным образом, печеным картофелем с некондиционными овощами, которые покупала в супермаркете с большой скидкой, да еще китайской лапшой.
Джози, у меня дежурство.
Да просто кофе выпьем или еще что-нибудь? Мы давно не виделись, Кит. Я соскучилась.
Да, я тоже, машинально ответила я, солгав. В жизни, бывало, сотни раз мне отчаянно не хватало сестры, но в те долгие одинокие дни в Салинасе после землетрясения, когда Джози с самозабвением предалась двум своим пристрастиямсерфингу и наркотикам, я наконец-то осознала, что по-настоящему она никогда не вернется ко мне. Только у меня заданий уйма.
Ладно, забудь, все понимаю. Мединститутэто не шутка. Я так горжусь тобой.
Ее слова затронули струнки в самой глубине души, всколыхнули тысячу воспоминаний о том, как сильно я любила ее.
Хорошо, давай встретимся, вздохнула я. Ты где?
Не бери в голову, сестренка. Правда. Я же все понимаю. Если времени нет, значит, нет. Просто хотела увидеться.
Куда ты потом?
М-м. Пока не знаю. На Бахе хорошие волны, но в Мексику я больше не хочу. Может быть, в Оз. Мы тут компанией подумываем о том, чтобы найти местечко на грузовом судне или еще как.
Чем дольше она верещала своим скрипучим чудесным голосом, тем сильнее я жаждала обнять ее.
А знаешь что? Я смогу выделить пару часиков.
Правда? Я не хочу ни от чего тебя отрывать.
Ты не отрываешь. Одному богу известно, когда ты вернешься в Сан-Франциско. Я сейчас приеду. Ты где?
* * *
Мы встретились в кафе неподалеку от пляжа Оушен-Бич, у которого ее высадил какой-то парень с взлохмаченной белокурой шевелюрой и как минимум тремя кожаными браслетами на руке. Джози соскочила с грузовичка, всем своим видом напоминая существо из книг Чарльза де Линтагородского призрака или эльфа, гуляющего среди смертных. Поскольку она круглый год занималась серфингом, ее тело покрывал густой-прегустой загар; невероятно длинные волосы рассыпались по ее тонким рукам, опускаясь ниже пояса. Одета она была в крестьянскую блузку из индийского хлопка, шорты из джинсовой ткани и сандалии, и все особи мужского пола от шести до девяноста шести лет, завидев ее, в восхищении останавливались как вкопанные. С ее левого плеча свисал затасканный, но вполне крепкий рюкзак.
Заметив меня, Джози раскинула руки и припустила бегом. Я невольно двинулась к ней навстречу, принимая в свои объятия ее гибкое упругое тело. Мы крепко обнялись. Ее волосы источали запах свежего ветра, и меня, когда я ощутила его, обуяла тоска по серфингу, мне захотелось бросить учебу и помчаться с ней на пляж.
О боже, выдохнула она мне в ухо, руками обвивая меня за шею. Как же я по тебе соскучилась!
Мои глаза обожгли слезы. К тому времени я постоянно держалась с ней настороже, но не прошло и двадцати секунд, как она увлекла меня в свой мир.
Я тоже, призналась я, на этот раз совершенно искренне. Пару минут я просто обнимала ее. Меня переполняла любовь к сестре, вытеснившая все остальные мысли. Главноеона была рядом, прижималась ко мне своим стройным телом, волосами касалась моего лица. Я отступила на шаг. Отлично выглядишь.