Ещё они ходили в лес за малиной, которой много росло на вырубке, рядом с их дачами. Набирали по целому бидону. А вечером отправлялись в деревню покупать парное молоко. Приносили трёхлитровую банку. Пенистое, душистое деревенское молоко любили все, и за день выпивали всю банку. Остатками кормили соседскую кошку. Настя была всем довольна, даже когда уставала от работы на огороде (с шести утра до одиннадцати, с небольшими перерывами), отцу никогда не жаловалась (Валерка бы сказал Тасе). А Вовка никогда не плакал, даже когда имел на это полное право. Пожевав подорожниковый листик, Женя прилепляла его к ободранным Вовкиным коленкам, целовала его в мокрую щёку и говорила с улыбкой«Вот и всё. Вот и не болит! Не болит?». Вовка кивал головой и нерешительно улыбался в ответот мокрого подорожника боль проходила, и можно было снова бегать и играть.
Нет, никакая Женя им не мачеха. Она иммать.
Вот кому уж точно надо было жаловатьсятак это Жене, которая сидела безвылазно на участке всё лето. Но Женя не жаловаласьу них это было семейное, не плакать и не ныть. У Жени была отдушинаТася, и она ждала её всю неделю, а когда Тася брала отпуск, праздник наступал для обеих. Женя ни в чём не подозревалани мужа, ни Тасю, и все трое были счастливы. На душе было так хорошо и так безмятежно, что Тася даже боялась: а вдруг это всё кончится? Что тогда? Как тогдажить?..
Глава 15. Классика жанра
«Кончилось» в тот поздний вечер, когда Тася зачем-то вышла в сад: ей помнилось, что под смородиновым кустом она оставила банку с ягодами. Ползая под кустом на коленях, Тася шарила в темноте руками, соображая тот ли это куст или не тот И вдруг услышала знакомый голосВалерка разговаривал с кем-то по мобильнику. Тася прислушалась.
Ну, не могу, не могу я в выходные! Ты же знаешь, у меня дети, дача, жена Я человек семейный. Не расстраивайся.Скоро сентябрь, Настя в школу пойдёт, Вовка в садик, и мы с тобой Мариночка, детка, не надо обижаться, я же тебя люблю. Ну, хочешь, съездим с тобой куда-нибудь, дня на три. В тёплые страны. На Бали. Или в Доминикану. Хочешь? Только это уж в октябре, раньше никак не получится На неделю? Ну, хорошо, поедем на неделютолько ты и я. Договорились. Ты звони, не пропадай. Вечером звони, в это же время. Ну, целуй меня И я тебя! Пока!
Тася без сил опустилась на землю. Под руку попалась банка с ягодами, Тася досадливо её отшвырнуланевидимые в темноте ягоды рассыпались по невидимой траве, невидимая тоска сжала сердце невидимыми цепкими руками. Марина
Девятнадцатилетняя Марина, похожая на куклу Барби, работала в банке всего два месяца. И без конца бегала к Валерке в кабинетносила на подпись какие-то бумаги, письма, договора, платёжные поручения. Всего два месяца Когда же они успели?
С Валеркой всёпоняла вдруг Тася. Ей такой не нужен. Ей вообще никто не нужен, она больше никому не поверит, никому не позволит себя обмануть, горько думала Тася, забыв, что сама обманывала простодушную доверчивую Женю. Ни о чём не подозревающий Валерка ввалился к ним на террасу, громогласно возвещаятак что слышала вся улица«Хозяйки! Есть кто дома? Коровка пришла, молочка принесла!» Валерка привёз молоко, за которым по воскресеньям ездил в деревню на джипе. Молока он покупал столько, что его хватало и на сметану, и на творог, и деревенские радовались, завидев знакомый серебристый джип: брал Валерка много и платил не скупясь и не торгуясь.
Тася молча приняла из его рук банку с молоком.
Ты чего такая? Заболела? Тася помотала головой. Да что случилось-то? испугался Валерка, глядя в Тасины остановившиеся глаза. Тёплая ладонь легла на Тасин лоб.
Лоб холодный. А нос тёплый! констатировал Валерка. Заболела, значит. Это дело поправимое. Сейчас за лекарством сбегаю. Ты только скажи, чего тебе принести? Виски, мартини Нет, мартини тебе нельзя, его со льдом надо, а ты болеешь
Да отстань ты от меня! оттолкнула Тася его руки. Руки были тёплыми и добрыми. Такие знакомые, такие родные руки, ставшие вдруг чужими. Отвяжись ты от меня. Не лезь!
Да ты чего? Я не лезу, я лоб потрогал только, обиделся Валерка. Ты сама на себя не похожа, Таська! Ну-ка, быстро говори, что произошло.
Иди домой, Валера. И не приходи ко мне больше. И молоко не вози, не надо нам ничего от тебя. Тася стряхнула с плеч Валеркины руки. Иди. Марину свою обнимай.
Ах, вот в чём дело! Это ты из-за Маринки? Да у меня с ней ничего, так, эпизод. Влюбилась девчонка, телефон мой откуда-то раздобыла и названивает. Все секретарши влюблены в своих начальников, это же классика жанра! А ты решила, что у меня с ней серьёзно? Она меня достала уже. Вот дождётсявозьму и уволю.
Не надо её увольнять, тихо сказала Тася. Не надо. Лучше я уйду. Не буду вам мешать.
Да ты нам не мешаешь, начал было Валерка и осёкся, поняв, что сказал не то
Есть такая порода людейживут как им нравится, не сообразуясь с обстоятельствами и не считаясь с мнением других, прокладывая себе дорогу с лёгкостью гусеничного трактора. Нет, они никого не убивают, не втаптывают в грязь, не убирают со своего пути. Они просто переступают через тебя и идут по жизни дальше. Как сейчас Валерка переступил через неё, Тасю. А ещё раньшечерез Женю. А ещё раньше
Из банка пришлось уйти, и теперь она работала кассиром в сбербанке. Проблем с трудоустройством не возникло: кассиры нужны везде. На новом месте зарплата была в два раза меньше, но им с мамой хватало. Тасю расстраивало другое. Неизвестно, что Валерка наговорил о ней Жене, но та вдруг перестала к ним ходить. Настя тоже больше не заглядывала, а при встрече с Тасей опускала глаза и, не отвечая на вопросы, торопилась пройти мимо.
Отец запретил, догадалась Тася. Но больше всего огорчало, что он и Вовку настраивал против неё. Семилетний Вовка, который любил сидеть у Таси на коленях и слушать сказки, которых она знала много и умела рассказывать «по-взаправдашнему» Вовка дразнился и строил из-за забора рожи.
Валерка поставил между их участками забор из сетки-рабицы и нагло потребовал платуза половину. Тася нагло отказалась: «Это тебе нужен забор, ты и плати, мне не нужен». Валерка пришёл в ярость. Тася обозвала его скопидомом и делягой, а он её рыбой-прилипалой. Валерка имел в виду забор, поставленный за чужой, то есть за его, Валеркин, счёт. Но Тася разозлилась и написала заявление об уходе, а Валерка разозлился и подписал.
И обиделся: он столько для неё сделал, а она Приревновала к этой кукле Маринке, с которой даже поговорить не о чем, только и умеетноги раздвигать, но не для всех, хороводится только с теми, у кого деньги. Так сказать, предоставляет возможность выбора. День открытых дверей. Девочка-пробник. Раскрашенная кукла Барби с гладкой кожей и целлулоидными мозгами, а внутри пустота.
А Тасянастоящая, он бы женился на ней, но Женьку куда тогда девать? Да и Настя может выкинуть номер, за Настю Валерка боялся больше. И если Тася этого не понимает, ума не хватило понять, то скатертью дорога, сама так захотела, сама от него отказалась, убеждал себя Валерка, а внутри клокотала вулканом обида, брызгала раскалённой магмой, вздымала ввысь столбы дыма, затуманивающего разум, и пепла, в который превратилась душа, дотла выжженная этой последней любовью. Магма плескалась внутри него, сжигая внутренности, не давая дышать, не давая жить.
Тасе было ещё хуже: Валерка перестал с ней здороваться, Женя старательно не замечала, Настя её избегала, а Вовка строил рожи. Как же теперьжить? Бок о бок с человеком, который тебя ненавидит и которого ненавидишь ты. Скорей бы кончилось лето! Скорей бы наступила осень
Весной на участке уже трудились новые владельцы: Валерка продал дом, и больше в «Красной калине» не появлялся.
Да с его-то деньгами можно в Испании виллу купить, а не шесть соток на сто первом километре, судачили о Валерке соседи.
Тася не принимала участия в разговорах. И всё время думалаправильно ли она поступила? Может, надо было рассказать Жене о Маринке? Но тогда пришлось бы рассказать и о себе И чего она мучается, рассказывать-то некомуни Жени, ни Насти с Вовкой Тася больше никогда не видела и ничего не знала об их судьбе.
Между тем народ понемногу строился. Вокруг вырастали добротные дома из кирпича и модного клеёного бруса, и Тасин дом уже не выглядел большимон был, пожалуй, самым скромным на их улице. Но Тасе с мамой хватало и такогоони ведь жили вдвоём. По-прежнему вдвоём