С красными от стыда щеками Тася мчалась по их с отцом излюбленному маршруту. По зелёному бесконечному коридору. По извилистой Ичке, накрытой пушистым снежным одеялом (тепло под ним, наверное, спать до самой весны, не просыпаясь). По рыжему солнечно-яркому полю с сухими метёлками неведомых цветов, подаренных зиме щедрым летом.
Она ехала и мысленно разговаривала с отцом, пытаясь удержать в памяти его смеющиеся глаза, но у неё не получалось: вместо отца перед глазами стоял уступивший ей лыжню парень в самовязном абрикосовом свитере
До Болшева ехать не хотелось, и она повернула назад и долго шла по «папиному» полюбез варежек, в расстегнутой ветровке (никогда не каталась в куртке, в ней же не побежишь), подставив лицо тёплым солнечным лучам и наслаждаясь ветром, который тоже былтёплым. Или это ей так казалось? Тася бежала, пока сердце не выпрыгнуло из груди и восторженно билось где-то под горлом, не в силах вместить в себястолько солнечной радости, простора и света. Задохнувшись от быстрого бега, Тася остановилась и долго слушалатишину, которую ничто не нарушало.
В Тасиной фантазии тишина представлялась моремглубоким, катящим невидимые волны, до краёв наполненным ожиданием невероятного, неведомого чуда, которое непременно случитсявот прямо сейчас! Тася остановилась, задыхаясь от быстрого сумасшедшего бега. На лыжах она бегала как сумасшедшаяесли лыжня была свободна и никто не видел, а при людях стеснялась и каталась как все, с нормальной скоростью. Такой был бзик. У всех ведь бывают бзики. Тася любила бегать и верила с чудеса). С наслаждением вдохнула пронизанный солнечным светом воздух, пахнущий почему-то арбузным соком, и рассмеялась от захлестнувшего сердце восторга.
Через три минуты холод пробрался под свитер, леденил лицо, пощипывал пальцы. Тася стянула с себя длинный ирландский шарф, обмотала его два раза вокруг пояса и завязала тугим узлом. До подбородка подняла ворот шерстяного свитера, застегнула штормовку, сунула руки в варежки, и холод вздохнул разочарованно и отступил. Тася победно улыбнулась. Всё. Можно ехать.
Попетляв по изгибистой Ичке (в Тасиных фантазиях она была гибельным лабиринтом, из которого ещё никому не удавалось выбраться, но Тасе невероятно повезло и она выбралась), Тася вышла на старую лыжню, окаймлённую елями-великанами. И уже на выходе из леса встретила давешнего парня.
Не подскажете, как мне отсюда до Перловской добраться? несмело обратился к ней парень. Далеко ещё?
Да здесь рядом. Слышите, кольцевая дорога шумит? До неё минут пятнадцать. Если бегом, то минут пять. От кольцевой берите вправо.
А вы сами, наверное, из Перловки, раз всё знаете?
Нет, я на другой стороне живу, в Москве, отсюда сорок минут идти.
А если бегом, то пятнадцать, пошутил парень, и Тася улыбнулась.
Нет, бегом не получится, я устала, и лыжи С лыжами бежать неудобноглупо ответила Тася.
Значит, вам налево, мне направо. Жалко Я думал, вместе пойдём. Значит, вы на другой стороне живёте? не отпускал её парень. Получается, мы с вами почти соседи. Здорово!
Тася кивнула, подтверждаячто да, здорово, и почти соседи. Надо было уходить, но уходить не хотелось. Хотелось остаться и поговоритьни о чём, просто так
А ты классно катаешься, и скорость у тебяперешёл на ты парень. А давай в воскресенье вместе покатаемся! Придёшь? Я ждать буду. А то, знаешь, здесь мало народу катается, тебе одной не надо бы ездить. Хотя тебе-то можно, кто тебя догонит! улыбнулся парень. А со мной куда хочешь можно, хоть до Болшева!
(Как он догадался про Болшево? Её любимый маршрут. Как он вообще её нашёл? Или это Тася его нашла?)
Ты моим охранником хочешь быть? рассмеялась Тася.
Могу и охранником, согласился Павел. Парня звали Павлом. Оказалось, он жил недалеко от платформы Перловская.
Зачем же дорогу спрашивал? Забыл, где живёшь? удивилась Тася.
Не забыл. А как ещё я мог с тобой познакомиться? Вот и пришлось наврать Я тебя ещё тогда заметил, когда ты мимо меня пролетела. Чуть с ног не свалила.
Тебя свалишь Если только асфальтоукладчиком! пошутила Тася.
Я три часа туда-сюда бегал по этой лыжне, ждал, когда ты обратно поедешь, серьёзно ответил Павел. А до этого, прикинь, два часа катался. Замёрз как собака, пока тебя дождался!
Тася не поверила своим ушам: он ждал её три часа? Не хотел уезжать без неё, хотел познакомиться. Но это было и её желанием. Неужели так бывает? Значит, вот как оно приходит Счастье
Дальше всё было как в кино: обменялись телефонами (писать было не на чем, пришлось запоминать наизусть) и разошлись в разные стороны: Павел направо, в Перловскую, Тасяналево, через кольцевую Всю дорогу она скороговоркой твердила номер его телефона, чтобы не забыть. Номер был простой: 503-53-08, Тася выучила его наизусть, пока шла. Она, конечно, не станет звонить, пусть первым позвонит Павел.
Тася не помнила, как добралась до дома. Войдя в прихожую, прислонилась к стене, которая показалась ей тёплой и почему-то мягкой, и без сил опустилась на полкатались-то часов шесть, не меньше! Она уступила Павлу и вместо того чтобы ехать домой они ещё немного покатались. Ничего себенемного! Еле до дома дошла.
Мама подхватила выпавшие из Тасиных рук лыжи, пристроила в угол.
Да что ж ты так долго Устала? Иди в комнату, что ты на пол-то уселась? И лыжи оботри, снег на пол натечёт. А я тебе ванну горячую Или душ примешь? Только под холодным не стой, знаю я тебязахлопотала вокруг неё мама. И ботинки снимай, вондаже шнурки смёрзлись, ледяные! Я приберу, а ты иди
Мамина забота согревала лучше горячей ванны, которую Тася и правда не любила, любила душ. Сначала горячий, потом ледяной, до конца отвернув кран. Ох и ка-аааайф!
Тася звонко рассмеялась и вскочила на ноги.
Да я не устала, я сама уберу! Я так, немножко совсем
Я вижу, что совсем, улыбнулась мама, с удовольствием глядя на раскрасневшееся дочкино лицо, на котором двумя солнышками сияли счастливые глаза. Она не слышала Тасиного смеха два года, прошедших после похорон. Что это с ней? Влюбилась, что ли? Но она же в лесу была, одна, она всегда катается одна, как отца не стало, ни с кем не любит ездить
Ты никак клад в лесу нашла? Светишься вся
Да, мам. Клад. Я, наверное, замуж выйду за него.
Господи Это за кого же?
Ну, за клад
Глава 8. Седьмое небо. Вид с высоты
Тася была на седьмом небе от счастья, свалившегося на неё как снег на голову. Казалось, она нужна Павлу как воздух, без которого невозможно существовать. Он звонил каждый вечер и басил в трубку: «Значит, в воскресенье как всегдавстречаемся за кольцевой? Лыжи не забудь смазать А в субботу? Может, сходим в кино? Я тут афишу видел, в ДК метростроя ужастик идёт, «Муха». Может, сходим с тобой, а?» просительно гудел в трубку Павел. Последнее слово неизменно оставалось за Тасей, и она всегда соглашалась. И никак не могла привыкнуть к тому, что Павел без неё никуда не пойдёт, и если она откажется, будет сидеть дома и ждатьеё, Тасю.
Они встречались на старом месте, за кольцевой дорогой, ровно в девять, и катались, что называется, до упаду. После лыж (Тася успевала принять душ и привести себя в порядок, отдохнуть уже не успевала) отправлялись в кино, или на выставку, или в театр, Павлу всё равно былокуда, только бы Тася была рядом. Только с ней. Их вкусы совпадали, фильмы и спектакли нравились обоим, вечерами Тасина мама привычно оставалась одна и ждала дочь.
Тася возвращалась довольная и счастливая, уставшая от впечатлений длинного дня. Она не привыкла к такому вниманию. Что это? Любовь? Или дружба? Или просто взаимная симпатия и общность интересов
Павел о своих чувствах не распространялся: он оказался на редкость неразговорчивым. Шёл рядом с Тасей и молчал, и этого ему было достаточно. Но не Тасе. Она с волнением ждала, когда же Павел одолеет свою робость и сделает первый шаг в выяснении их отношений (в том, что Павел любит её, она уже не сомневалась). Тася всё ждала, Павел всё молчал, а время шло
Весной он пригласил её к себекак догадалась Тася, «на смотрины». Показать матери. Она уже знала, что Павел живёт с матерью и замужней сестрой. Точнее, с её детьми. Сестра жила у мужа, а детиу бабушки, и Павел с удовольствием возился с племянниками.