Мэгги
Мэгги проводила молодость так, как она хотела, в своё удовольствие. Ближе к тридцати годам пришло осознание, что пора бы выходить замуж и иметь детей. За осознанием подоспело и жгучее желание, итого, дремлющий инстинкт материнства проснулся на радость родителям. С Фрэнком они встречались несколько месяцев, и, казалось, он замер на перепутье, так что подтолкнуть его было несложно. Потом родилась Маргарет, потом сыновья, и жизнь завертелась, как бешеная юла. Сейчас юла несколько замедляла бег, иногда касалась пола. В один из таких моментов касания Мэгги сидела на кухне, курила тонкие сигареты. Курить дома нельзя, но никого нет, дети с бабушкой гуляют, Фрэнк ещё не вернулся. Смолы приятно обжигали лёгкие, никотин незаметно растворялся в крови, обезболивая. Расслабляя. Всё сложилось. Жизнь удалась.
Ещё одна глубокая затяжка. Чувство беспокойства никак не унималось внутри Мэгги. Это не тот случай, когда Маргарет нет дома, а на часах уже полночь. Не тот случай, когда Фрэнка нет дома, а на часах два ночи. Новое беспокойство нарастало несколько лет, и сейчас его сложно было не замечать. Как любая женщина, Мэгги доверяла своей интуиции, особенно сдобренной рюмкой ликёра и лёгкой сигаретой. Фрэнк казался притворно приветливым, Маргаретоткрыто холодной. Когда Мэгги в молодости работала, она успела стать заместителем начальника в компании, занимающейся продажей кондиционеров. Познавая азы управления людьми и искусства построения отношений, Мэгги открыла простую истину. Если у тебя есть проблема, то обратись напрямую к человеку, с которым она связана, чтобы обсудить её. Тем более, если это твой руководитель. И святая обязанность, если это твой подчинённый. Следуя этому правилу, Мэгги сегодня же намеревалась поговорить о своих волнениях с Фрэнком, а завтрас дочерью. Мэгги налила ещё чёрного кофе, неуклюже потушила сигарету, завернула её в салфетку и выкинула. Побрызгала освежителем воздуха, который только ещё быстрее разносил противный запах по кухне. Уже стемнело, Мэгги смотрела в окно сада, прислонившись горячим больше обычного лбом к холодному стеклу. Раздался телефонный звонок. Короткий взволнованный монолог на том конце провода. Она положила телефон на стол, даже не отключив собеседника.
В коридоре послышались привычные звуки.
Милая, я дома. Чертовски устал сегодня, ещё и деловая встреча после работы, у Фрэнка действительно был уставший голос, он скинул пальто на стул в кухне, разулся в гостиной.
Милый, Мэгги сделал многозначительную паузу, пока Фрэнк не повернулся к ней, нам надо поговорить.
Фрэнк нехотя поднялся с дивана, проклиная всех святых. К двум тяжёлым разговорам за день он не был готов. А лёгкий разговор не начинается с такого избитого клише.
Садись, садись, Мэгги излишне любезно подвинула мужу стул. Неприятные разговоры она предпочитала вести на кухне. В гостиной уже сложилась аура безопасности и единения.
Мэгги, сегодня точно не самый лучший вечер для разговоров. Я скажу больше, худший, Фрэнк даже опустил голову на руки, замер в надежде отправиться посмотреть телевизор и отпустить на несколько мгновений жизненную ситуацию.
Фрэнк, расскажи, что происходит, решительность Мэгги неприятно удивляла. Она собиралась, как новая соковыжималка, показать старому горькому грейпфруту, насколько в нём мало живого сока и много бесполезной мякоти.
Мэгги, ничего не происходит, что за дурацкий вопрос, Фрэнк реагировал, как обычно, словно на репетиции надоевшей пьесы пятнадцатилетней давности.
Фрэнк, ты, наверное, меня больше не любишь, и она скопировала его позу.
С чего ты это взяла, тыквенная голова? её всегда забавляла эта фраза. Прибегнуть к нейэто как перевернуть страницу сценария на тысячной репетиции. Точно знаешь, что будет дальше.
Я давно это знаю, только время пришло об этом поговорить, плечи Мэгги неуловимо задрожали, она говорила шепотом.
Фрэнку было неприятно, что оборот не сработал, теперь нужно придумывать что-то прямо сейчас. Желательно стоящее, потому что в этой главе у нас плачущая жена. Ещё одна мысль некстати, сегодня было признание в любви и сразу ещё и обвинение, что любви больше нет. Сумасшедший Амур решил поддерживать баланс?
Мэгги, перестань, конечно, я люблю тебя, что ты такое говоришь, доля эмоций в словахдостаточная. Фрэнк обошёл стол, обнял жену. Добротный приём, практически безотказный.
Не трогай меня! переход с шепота в истерику был очень резким, Мэгги вскочила и дёрнулась от мужа. Я тебя ненавижу, слёзы успели разъесть недорогую тушь, иссиня-чёрные ручейки бежали по щекам отчаявшейся домохозяйки. Фрэнк смотрел на раскрасневшуюся жену, она выглядела некрасивой и жалкой. Сам он жалости не испытал при взгляде на неё, за что получил укол от всколыхнувшейся совести.
Да, что с тобой такое! уж переход в наступление всегда заканчивается победой. Нет таких женских эмоций, которых не смог бы укротить властолюбивый Фрэнк.
Где вот ты был сегодня, Фрэнк? ГДЕ ТЫ БЫЛ? Мэгги оперлась на стол и закричала безо всякой причины.
Я был на деловом ужине, с клиентом, я же тебе говорил, Фрэнк был спокоен, высокие тона жены раздражали его слух не больше обычного.
А с каких пор ты называешь шлюх из своего офиса КЛИЕНТАМИ? Мэгги выплюнула смесь ругательства и обвинения в лицо мужу. Мне звонила Энни, она ужинала в твоём любимом баре, она всё видела!
То ли многолетняя выдержка старого адвоката дрогнула, то ли Фрэнку где-то в глубине душе надоело прятаться, но на его лице отразился испуг. Скорее, тень испуга. Но Мэгги её и ждала.
Что ты молчишь? Так значит, это правда. Подонок, какой же ты подонок, Мэгги рухнула обратно на стул и заревела во весь голос. Фрэнк постоял несколько секунд, осторожно открыл холодильник, достал виски и налил в бокал. Потом вернулся на своё место. Терпеливо подождал, пока жена немного успокоится, с удовольствием допил обжигающий напиток.
Мэгги, сегодня у нас разговора не получится. Завтра суббота, давай выспимся и поговорим утром, Фрэнк вложил максимум успокоения в свой твёрдый голос.
Утром? Утром? Мэгги подняла на него свои красные и припухшие глаза. Да, давай поговорим лучше через неделю! Или две! Зачем спешить? Ты разрушил нашу семью, мою жизнь, жизнь своих детей! Можно теперь бухну́ть и завалиться спать. А мы сами разберёмся. А я сойду с ума. Отличный план, Фрэнк! она смахнула пустой стакан со стола, он ударился в стену и разлетелся на осколки. Лучшее музыкальное сопровождение разбитого брака.
Фрэнк не знал, что говорить. И не хотел. Может, это не такой плохой финал для пьесы, которая уже многие годы не может сойти с повторяющихся одинаковых витков? Он взял бутылку виски и поднялся наверх. У Мэгги горе, внезапно ставшее реальностью, захлестнуло ненависть, и она не могла насытиться слезами, которые копились годами. Легче не становилось, только одиночество, давно поселившееся рядом, мучительно для Мэгги вступало в свои права, заполняя её душу, её дом, её кухню.
Прошло несколько холодных месяцев. Дом перестал быть домом, он стал зданием, в котором живёт «недосемья». Глава семейства, бывший глава семейства, жил в центре. А бездушная машина с нацарапанной искусанными ногтями надписью «Развод» работала как часы. Расписание встреч с детьми висит на холодильнике. Перечисление алиментов на банковскую карточку. Визжащие сыновья от дорогих подарков на дни рождения. Младшие не реагировали так остро на перемены. А для Маргарет развод стал катализатором всех пагубных процессов в девочке-подростке. Ожидаемо. Но от этого никому не легче. Разъяснения «почему именно всё так плохо» никому не помогают, скорее, раздражают.
Мэгги по вечерам без причины шаталась по опустевшему дому, всё время прибиралась, много времени проводила с сыновьями. Дети стали смыслом жизни, одновременно перестав быть бременем. Простой очевидный выход. Другого искать и не хотелось. Мэгги не расспрашивала детей про отца, но жадно слушала подробности, когда они рассказывали сами. Маргарет быстро почувствовала это, поэтому специально не делилась новостями. Мэгги не могла себе признаться в том, что, возможно, нужно было превратить тот вечер в грандиозный затянувшийся скандал, а не в развод. Боже, какое страшное слово. Как фатальная болезнь, не веришь, что случится с тобой. А если и случится, то будешь первым, на ком подействует экспериментальное лечение, снова выйдешь замуж, наступит ремиссия. Ставшая хронической, болезнь отступит, симптомы в виде одиноких вечеров и притворной радости за подругисчезнут. Но, нет, в холодной палате отчаяния Мэгги совсем одна. Успокаивающий морфий, который по капелькам берётся из связи с детьми, иссякает пропорционально их взрослению, и что будет через десять лет, лучше не думать