Тогда я ни о чём не жалела. Думала: все-все эти жертвы боженька в какую-то книгу жизни запричтёт и будет мне хорошо там, на небесах, а в этой жизни уже ничего не нужно. Все пути назад, к обычному человеческому бытию, себе отрубала по сути, убивала себя и получала от этого странное наслаждение.
Отец квартиру на меня переписал, так я её продала и деньги тут же мужу. Муж говорил, что пока жена от своего мужа материально независима, он ей не глава, а если муж не глава семьи то это и не семья. Всякому мужу глава Христос, а жене глава муж, вот как должны жить православные.
Когда продавала квартиру, отец попытался вмешаться, отговорить, но я и слушать ничего не пожелала. В тот момент отец был для меня не как отец, а как вероотступник и почти безбожник. Такого нельзя слушать. Через него говорит мир и сам «князь мира», дьявол. Потом я много раз вспоминала этого «дьявола», но стало слишком поздно. Деньги за квартиру муж использовал по своим нуждам, мне ничего не дал. С отцом ссора вышла, и мы больше не виделись до самой его смерти. Пути назад, которые я так старательно обрубала, обрубились слишком скоро оглянуться не успела. Раз и как собака на цепи у хозяина. То есть мужа.
В той деревне муж служил два или три года. За это время я дважды была беременна, и оба раза был выкидыш. Муж злился, ему как священнику, видите ли, неприлично не иметь детей. Говорил, что если не рожу, то уйдёт в монахи. Я чувствовала себя виноватой, и он охотно пользовался этим. Особо когда возвращался домой навеселе.
Ты холодная потому что, а нужно теплоту женскую иметь, учил он. Ласкаться надо к мужу, любовь возгревать.
Вот удивительно, как быстро молодые попы научаются всем этим церковным интонациям и словечкам. Ещё ведь недавно вроде был обычный парень, и вот уже настоящий батюшка: «возгревать» и прочее. Голос тихий, но властный, поучительный.
Женщину же ласке и теплоте учить не надо. В ней самой природой это заложено. Бессознательно, как инстинкт.
Я старалась и возгревала когда по желанию, когда через силу. От него любая прихоть. Только намекни. Возгрею. Обласкаю. Полюблю.
Грех это, после того ворчливо бормотал он, спешно пряча свой обмякший член, но вскоре снова хотел «возгревать».
И раз от раза делал это всё грубее, с какой-то мужицкой злостью с нарочитой силой, с молчаливой издёвкой, точно я и не человек вовсе, а всё равно что корова на дворе, которую надо время от времени доить: нукась-ка, матушка, стой смирно, стой, скотина ты эдакая. Подойдёт сзади, толкнёт на кровать, стол или куда придётся, задерёт юбку, рывком спустит трусы и так без слов, без ласки «возгреет».
А я стою потом с голой задницей, плачу в душе, как изнасилованная, и боюсь вдруг ещё чего скажет обидное, скажет же терплю. Терпи, матушка, терпи, скотина ты эдакая: такая твоя, женская, доля. Жене глава муж, а мужу глава Бог.
Ребёнка Бог не давал. Мы поехали помолиться в Дивеево, и там нам люди посоветовали одного православного врача. Съездили к врачу, тот взял анализы и успокоил: мол, всё хорошо, просто небольшая несовместимость, а так всё будет. Прописал витамины и отпустил. Денег даже не хотел брать, но муж ему всё же сунул «во славу божию».
Время шло, беременности по-прежнему не было. Я себя постоянно виноватой чувствовала из-за этого. Сама лезла к мужу, а он злился.
Бог наказывает, зыркал он на меня глазищами. Может, грех какой от меня скрываешь? Прелюбодействовала?
Господи, какое прелюбодеяние? Я же Господи, я же бросила всё ради него, я жизни не видела, я боялась всего как огня! А мужчин особенно. Ну да, да, да! нравился мне один мальчик в университете, мы встречались немного, целовались, и он однажды залез мне в трусы, просто потрогал меня там и всё, я испугалась и убрала его руку.
Как-то, после очередных укоров и подозрений, меня прорвало, и я высказала мужу всё, и этот единственный случай тоже рассказала, меня било в припадке, я ревела и бросала ему в лицо всё, что накипело за эти два года жизни с ним.
Он неожиданно присмирел и тихо проговорил непривычно добрым, как бы покаянным тоном:
Ну, вот, видишь Значит, во мне дело-то Из-за меня у нас с тобой несовместимость эта С другим бы у тебя получилось, а со мной вот нет Не надо было мне жениться, надо было в монахи идти Сейчас бы и у тебя счастливая семья была, и меня бы Бог устроил куда-нибудь
От этих слов мне сразу стало его очень жалко, как ребёнка, который плачет. Я крепко обняла его и спросила:
Ну что мне сделать, скажи? Я всё, что хочешь, сделаю!..
Правда? оживился он. У меня есть одна мысль Но вот не знаю, от Бога ли она. Кажется, что не может такая мысль от Бога быть, но как распознаешь? Пути Господни неисповедимы И у святых людей такое было страшное порой, что а потом оказывалось, что всё Бог. Сказать тебе?
Скажи, конечно. Мы с тобой как в Евангелии одна плоть. Куда ты туда и я. Если всё с Богом, то Бог не оставит.
Я ещё крепче прижалась к нему как, наверное, никогда за всё это время. Легко и тепло стало ведь так всё просто, он мой муж, а я его жена: что ещё надо для любви? Больше ничего. А потом будто бы ведро ледяной воды на голову. Его слова.
Познакомился с человеком на одном православном сайте. У него такая же проблема. Священник, матушка хорошая, воспитывают двух детей из детского дома, а своего ребёнка никак Бог не даёт. Несовместимость, как у нас. Что только ни делали нет и всё. Признался мне, что хочет, чтобы его матушка с другим забеременела, а он ребёнка как своего примет. Я подумал: а чего бы и нам так вот не сделать? Они готовы нас принять. Если хочешь поедем к ним и
Ты это серьёзно? не выдержала я и отстранилась от него.
Я я тебе просто говорю, обиженно проворчал он. Не хочешь, то и ладно. А захочешь если я готов. Я вообще уже ко всему готов. Если на то Божья воля отпущу тебя на все четыре стороны и приму постриг. Меня давно влечёт монастырская жизнь.
Я знала про его влечение. И не влечение это, а амбиции.
У мужчин с амбициями в церкви два пути: первый женатый, женись, принимай сан и когда-нибудь дослужишься до большого протоиерея, благочинным поставят или какой-нибудь епархиальный отдел благословят возглавить; второй же не жениться, а идти в монахи, и оттуда путь далеко и высоко может идти от настоятеля до архиерея. Не монастырская жизнь его влекла, а архиерейская владыкой быть мечтал.
К тому же, его родной дядя прошёл той дорогой, ещё пару лет назад был игуменом в глухом монастыре, а теперь викарием уехал в большой город. С мэром за руку здоровается, богатый дом, дорогая машина. Так что это были не одни лишь мечты, а реальная возможность. Но мне в ней места уже бы не нашлось.
Ты глава семьи, ты должен решать напомнила я ему. Тебе и ответственность нести за всё. Иначе я на это никак не пойду. Только если это твоё решение.
Да, это моё решение! Вы, женщины, никогда и ни за что не хотите отвечать.
Он раздражённо вскочил и ушёл спать.
Однако на другой день опять сделался мягким. Говорил со мной по-доброму, с покаянной теплотой.
Я решил, поедем. Не тревожься, я не осужу тебя, будь уверена. В том нет и не может быть никакой твоей вины. Весь грех на мне.
Ну, а зачем он нам, грех этот?
Мне по-прежнему трудно было поверить, что он серьёзно.
Ради ребёнка. Как в Библии Авраам с Саррой. Знаешь Писание? У них не было детей, и они решились через служанку Агарь своё потомство воспроизвести. Агарь зачала сына от Авраама и родила Сарре на руки. А тут ты через другого сама родишь.
Они на это от старости решились, а мы от чего?
От немощи человеческой. Не бойся, ребёнка я как своего приму. Может, потом нам, как и Аврааму с Саррой, Бог истинно родного пошлёт.
А этого тогда куда? Тоже в пустыню выгоним?
Не говори глупости, резко оборвал он меня, но тут же смягчился опять: Что тяжелее достаётся, то ещё больше любишь. Никто не узнает, всё в тайне сохраним от чужих глаз и ушей. Если сын родится Иваном назовём, в честь Иоанна Предтечи, а если девочка, то Марией, в честь Божией Матери, Приснодевы Марии. И будут они заступники нам пред Богом. Согласна?