Как обычно, утром мальчишки играли на улице. Одному из них отец купил мяч. И вначале из уважения к новому мячу дети старались не спорить. Только из этого ничего не вышло. Как и всегда, все испортил Саид. Больно уж он задирист. В этот торжественный час, когда все были так увлечены новым мячом, он опять затеял драку.
Но вдруг драка прекратилась, и все стали смотреть в конец улицы.
Фати.
Нет, не он.
Он.
Не он.
Фати был уже совсем близко, а дети все еще продолжали спорить. Наконец все согласились, что это Фати, и только один Саид твердил:
Не он.
Никто из детей не брал камней. Лишь самый младший зачерпнул горсть песку, да так и держал в руке, и песок медленно сыпался между пальцами.
Фати был в новом белом костюме и в таких же новых туфлях. Он взглянул на ребят и улыбнулся. И дети, опешив, улыбнулись ему и даже сказали:
Доброе утро, дядя.
Фати ничего не ответил. Улыбаясь, он медленно прошел мимо.
Абду выскочил на улицу, подбежал к первому лавочнику и шепнул ему что-то на ухо. Лавочник глянул на него с удивлением. Абду побежал дальше и сказал что-то своему хозяину. Хозяин сначала удивленно посмотрел на него, а потом рассердился на то, что Абду не ему первому рассказал новость. Все лавочники высыпали на улицу и стали ждать Фати. Нет сомнения, что сегодня они вдоволь развлекутся. Многие уже заранее смеялись. Абду расхаживал по улице и чувствовал себя героем дня.
Вскоре показался Фати.
Один из лавочников вышел было вперед и в растерянности остановился. Все остальные насторожились, приумолкли, будто забыли, что собирались посмеяться над новым костюмом Фати.
Фати проходил мимо них. Он чувствовал, как одежда приятно облегает его тело. И это новое ощущение заставило его сказать: «Доброе утро». Приветствие в его устах прозвучало так естественно, что ни один из лавочников не удивился. Именно так, казалось, и должно было быть. И по очереди лавочники ответили: «Доброе утро». А Абду почтительно уступил Фати дорогу.
Когда Фати пришел на фабрику, там было уже несколько рабочих. Он заметил, что рот Рашида вытянулся в улыбке до ушей. Заметил он и то, что Муси грубо разговаривает с Абдуллой, а когда Абдулла скрылся за широкой угловой дверью, Муси обозвал его свиньей.
И вдруг Фати увидел парня лет двадцати пяти. Он был настолько худ, точно задался целью доказать возможность подобной худобы. Фати видел его впервые. Он не знал его имени.
Но, проходя мимо парня, Фати невольно остановился. Он сразу обратил внимание на то, что парень был одет в лохмотья, сквозь которые виднелись ребра. Он приметил и то, что парень был бос, и то, что он слегка улыбается знакомой улыбкой. Он знал, что этот парень работает на его месте. И хотя все, что он увидел, было ему знакомо, Фати удивился, как если бы видел все это впервые.
Парень улыбнулся ему маленькой улыбкой и принялся за работу еще энергичнее. Он подметал земляной пол. Кто знает, может быть, надсмотрщик оценит его усердие.
А Фати стоял и молчал. И парень испугался: может быть, что-нибудь не понравилось надсмотрщику?
Как тебя звать?
Ахмед.
Откуда ты?
Из Каира Я из хорошей семьи, честное слово И у меня нет никаких болезней
Сколько тебе лет?
Двадцать пять. Я справлюсь с этой работой, она не трудная, честное слово
Фати хотел поговорить с парнем еще, но не находил, о чем бы его спросить. А парень, напуганный расспросами, старался угадать по лицу Фати, какое он произвел на него впечатление.
Сколько тебе платят? спросил Фати, хотя прекрасно знал, каков будет ответ.
Два золотых.
Маловато. И Фати медленно удалился.
Прозвенел звонок. Рабочие вышли на перерыв и, собравшись группами, принялись завтракать. Фати вспомнил, что утром он купил себе немного хлеба и сыра. Он сделал это потому, что лавочники поздоровались с ним, а Абду почтительно уступил ему дорогу. Почему-то все это заставило его достать из кармана деньги и впервые купить себе хлеб и сыр. А до этого он ел то, чем могли поделиться с ним рабочие.
Фати достал свой завтрак.
Один из рабочих нарушил молчание:
Махмуд стал продавать старое мясо.
И цену поднял, добавил другой.
Он жулик, неожиданно сказал Фати.
Рабочие посмотрели на него с удивлением, но он продолжал уже спокойно есть.
К ним подошел надсмотрщик. Он был оскорблен тем, что ему назначили помощника. Он специально подсел на краешек скамейки рядом с Фати, ожидая, что тот уступит ему место, а сам останется стоять. Но один из рабочих встал и сказал Фати:
Пересядь сюда.
Надсмотрщик зло посмотрел на рабочего и ушел.
А Фати ел и думал о том, что костюм надсмотрщика того же цвета, что и его, и материя такая же.
Вскоре все стали расходиться по своим местам. Фати заметил, что пуговица на куртке Рашида вот-вот оторвется, и сказал ему. Рашид оторвал пуговицу и положил в карман.
После перерыва Фати стало скучно. Он подошел к группе рабочих, которая перетаскивала новые товары, полученные фабрикой, и стал помогать. Но тут надсмотрщик сказал, что ему неудобно заниматься такой работой. А в это время один из рабочих говорил Фати:
С того конца бери, с того конца
И вдруг Фати заметил, что его костюм запачкался. Ему стало неловко, и он попытался отряхнуть пыль. Но потом почему-то перестал его чистить. Хотя и продолжал думать, что надо бы почистить. И, чтобы отвлечь свое внимание от костюма, он начал разговаривать с рабочими совсем о другом.
Не было еще и часа, как Джонсон пришел на работу. Утром, когда встал, он, как обычно, пожелал жене доброго утра. Потом сел завтракать. Джонсон попросил, чтобы ему дали маслин. Он очень любил их. Вот уже сколько лет жена его упорно не хотела понимать, что на столе всегда должны быть маслины.
Первый человек, которого Джонсон встретил сегодня на улице, был молочник. Здороваясь с Джонсоном, он снял шляпу.
Всю дорогу Джонсон с кем-то здоровался. И только один раз приподнял шляпукогда проезжала в машине Грифитс. Прежде, здороваясь с ней, он снимал шляпу и держал ее в руке. А теперь лишь слегка приподнимал.
Сейчас, у себя в кабинете, вспоминая обо всем этом, Джонсон подумал, что так повторяется изо дня в день.
Послышались шаги. Вероятно, это Фати.
Джонсон сел за письменный стол, надел очки и стал ждать. Но раньше он ждал Фати с большим удовольствием. Теперь и это вошло в привычку.
Дверь открылась, и Джонсон с неудовольствием снял очки. Это был надсмотрщик. Он был высок ростом и гордился тем, что он выше даже самого Джонсона. Надсмотрщик заговорил о каком-то деле, но Джонсон чувствовал, что он пришел не за этим. Уже уходя, надсмотрщик спросил:
А по тому вопросу, о котором я вам говорил вчера, вы уже решили что-нибудь?
Только сейчас Джонсон вспомнил, что вчера надсмотрщик сообщил ему, что Фати подрывает его, надсмотрщика, авторитет и вообще ведет себя плохо. Он подумал, что вся эта история с Фати, пожалуй, больше его не забавляет.
Джонсон подошел к окну и открыл его. Потом вернулся и сел за письменный стол. Фати получает в месяц десять золотых. Это не такая уж малая сумма. В годсто двадцать. Да, на сто двадцать золотых можно купить многое
Он равнодушно посмотрел на надсмотрщика:
Значит, говорите, вам не нужен помощник?
Он подрывает
Ну что ж, как вам удобнее.
Джонсон подумал, что вечером, вероятно, будут гости. Скучно. Скучно.
Лавочникам уже все было известно. Они с нетерпением ждали появления Фати. Но больше всех сгорал от нетерпения Абду. Он должен отомстить Фати за то, что тот хоть на несколько дней стал помощником надсмотрщика, а сам он так никем и не стал, и до сих пор его все называют свиньей.
Лавочники не сомневались, что у Фати отняли костюм и он появится, как прежде, в лохмотьях. Они снова будут смеяться над ним, восторгаясь его худобой и торчащими скулами.
Они ждали уже полчаса. Но, может быть, Фати боится появиться? Может, он пойдет другой улицей? Нет, он обязательно пройдет здесь, другой дороги на фабрику нет.
В конце улицы появился человек. Заметив лавочников, он замедлил шаги. Это был Фати. На нем была его старая одежда, и ноги, как прежде, были босы. Он шел по краю тротуара и смотрел на людей.