Мы все рассмеялись, но, оглядевшись, я убедился, что Уилли прав. Пасхальные каникулы были в разгаре, а на побережье Мексиканского залива это означает, что в любом прибрежном ресторане яблоку негде упасть. Больше того, снаружи сидели желающие попасть внутрь и высматривали, не освободится ли заветный столик или местечко у барной стойки.
Кстати, твой приятель снова заглянул к нам, я так рада! сказала мне Нэнси. Налить тебе еще чаю со льдом?
Да, я придвинул к ней стакан. Погоди-ка, ты о ком? Какой еще приятель?
Ну как же, Джонс! ответила Нэнси и кивком указала куда-то мне за спину. Вошел несколько минут назад вместе с Джин и Барри Хансонами.
Я раскрыл рот от изумления и не смог сдержать подступивших слез. Это не укрылось от зорких глаз Нэнси, и она неловко извинилась:
Прости, я ничего не сказала сразу, как он вошел. По-моему, он тебя тоже не заметилты же сидишь спиной к двери. Я просто думала, что вы ну вместе.
Я лихорадочно шарил глазами по залу и, наконец, увидел Джонса в дальнем левом углуон сидел за столиком спиной ко мне, но я узнал его по седой шевелюре и неизменному чемоданчику из коричневой кожи. Точно, Джонс! Я едва удержался, чтобы не вскочить и не побежать через весь ресторан, выкрикивая его имя.
А он давно не появлялся в наших краях? спросила Нэнси. Сдается мне, целую вечность, а поди ж тыну совсем не изменился!
Джонс и правда ни капельки не изменился. Разве что стрижку носил покороче, да и то не особенно, а в остальном все тот же: взлохмаченные седины, джинсы, пляжные шлепанцыконечно, уже другая, новая пара, но вроде тех, какие он носил и раньше.
Я осторожно пробрался между столиков, чтобы подойти к нему сбоку и удостовериться, что это точно Джонс собственной персоной. Да, это его профиль! Джин и Барри, мои знакомые, заметили меня раньше Джонса. Барри поднялся и окликнул меня по имени. Ясно было, что направляюсь я к их столику, и, видно, оба они решили, что я хочу с ними поболтать. Я бы так и поступил, но только не сейчася был сам не свой от изумления, и Джин с Барри меня не интересовали.
Подойдя вплотную к седовласой фигуре, я негромко спросил:
Джонс, это вы?
Хотя в ресторане стоял гвалт, старик услышал меня и обернулся.
Боже ты мой прошептал я и опустился на колени, чтобы обнять его, Джонс и встать не успел. Глазам своим не верю, это вы! Где вы пропадали? Я уж думал, что вы умерли! Я так знаете, я теперь женат, и у меня два сына.
Знаю-знаю, Джонс крепко обнял меня в ответ. Успокойся, сынок. Мы еще потолкуем как следует, успеется.
Вдруг я ощутил множество недоумевающих и любопытных взглядов, и пришел в замешательство и смущение. Похоже, даже Хансоны были озадачены, хотя, как мне показалось, озадачил их не я.
А вы знакомы? настороженно спросила Джин.
С учетом обстоятельств, вопрос был наиглупейший, но я подумал, что сейчас не время ее одергивать, хотя мог бы и отбрить: «Да, Джин, я вообще такойкак увижу какого старика, так сразу же бухи на колени, и слезы градом!» Но сейчас я сдержался и просто ответил:
Да, знакомы. Джонсединственный на свете, кто помог мне
Мы с Энди познакомились много лет назад, когда он был совсем еще юношей, поспешно перебил меня Джонс самым жизнерадостным тоном. Потом повернулся ко мне и со смешком заметил:А ты пополнел, сынок.
Да, сэр, ответил я. Я теперь лучше питаюсь. Каждый день.
И чем же ты питаешься?
Шумом прибоя и ветерком с видом на океан, многозначительно ответил я.
Вот и молодчина, сказал Джонс, от всей души тряхнув меня за руку. Давай договоримся, где и когда нам пообщаться попозже?
Я вдруг понял, что Джин и Барри очень не по себе, но отчегоуразуметь никак не мог. Видно, не вовремя я к ним сунулся, от чего-то отвлек.
Да, конечно, сэр, ответил я Джонсу. Мне подождать вас снаружи или как? Я всем своим видом дал ему понять, что соглашусь на любой вариант.
Знаешь что, мне надо немножко потолковать с моими новыми друзьями, ответил Джонс. А мы с тобой встретимся на нашем прежнем месте часика через два, только наверху на пирсе, решено? Он подмигнул. Может, попрошу этих милых ребят подбросить меня туда на машине или проводить пешочком.
Главный пирс, под которым я когда-то ютился в собственноручно вырытой землянке, был примерно в миле от ресторана «Рыбка-улыбка». Его было хорошо видно отсюда, из зала.
Отлично, кивнул я. До встречи через два часа.
Прощаясь с Хансонами, я вновь заметил, что они едва сдерживаются. Барритот просто готов был взорваться. А ведь Джонс назвал их «новыми друзьями» и «милыми ребятами». В чем дело?
За сорок пять минут до этого Барри Хансон вышел из конторы своего юриста как в тумане. На двадцать первом году брака Джин подала на развод. Она утверждала, что все еще любит его, но жить вместе больше не может. «Я чувствую, что ты меня больше не любишь», сказала она.
Барри занимал пост президента местного филиала крупнейшего банка в штате. Он неплохо зарабатывал и с умом откладывал деньги; может, его и нельзя было назвать богачом, но долгов его семья не ведала и жила благополучно. Кроме того, Барри активно участвовал в деятельности двух общественных организаций и двух приходских комитетов. Но и это еще не все: как ни посмотри, он был прекрасным отцом для четырнадцатилетней Элизабет и десятелетнего Джареда.
С рождением младшего Джин оставила преподавание и всецело посвятила себя детям и мужу, а также волонтерской работе на побережье. Еще она пела в местном общинном хоре. Стройная, темноволосая, коротко стриженная, Джин всегда была всеобщей любимицей и обладала даром привлекать к себе.
Джин и Барри были ровесникамиобоим исполнилось сорок три, и даже учились в одном и том же университете, хотя познакомились только через два года после выпуска, на свадьбе у общего приятеля. Они бурно влюбились друг в друга и поняли, что не мыслят дальнейшей жизни врозь, а потому не прошло и года, как они сочетались браком.
Сейчас Барри категорически не понимал, в чем дело и что нашло на Джин. Он любил ее. Он всегда любил ее, хотя, случалось, раздражался, если она не верила в его неизменную любовь. Сколько раз он говорил: «Я люблю тебя» и «Ты прекрасна», а Джин в ответ недоверчиво прищуривалась или подозрительно хмурилась? Это доводило его до бешенства, но он ничего не показывал. Барри и впрямь любил Джин. И что теперь? Развод? Барри ушам своим не верил.
Время шло к полудню. Джин бродила по дому, наводя порядок, собираясь на ланч, а сама то и дело посматривала на часы. Она договорилась пообедать с Барри, возможно, в последний раз. Нет, конечно, не в последний, поправила она себя, ведь надо будет еще встретиться и обсудить, как быть с детьми. Два дня назад Джин заявила мужу, что хочет развестись, и с тех пор оба мучились бессонницей.
Джин взяла сумочку, ключи, вышла через парадный ход и заперла за собой дверь. Спустившись с крыльца, она замедлила шаг и даже остановилась при виде куста остролистаон так разросся, что почти перекрывал дорожку к дому. Джин отерла набежавшую слезинку, сжала губы и направилась к автомобилю. Она твердила Барри про этот разнесчастный куст целый годда, год! И что же? Барри подстриг его? Как бы не так! И сетчатую дверь черного хода он не починил, и гараж не покрасил, хотя она его просила, и неоднократно.
Джин вывела машину из гаража, завела мотор, тронулась с местаи резко ударила по тормозам. Прямо перед ней возник какой-то седовласый старик. Нет, по счастью, Джин его не сбила, но напугал он ее до полусмерти.
В старике Джин узнала некоего Джонса, его знал весь город: этот старик то появлялся, то исчезал. В последние несколько дней он, кажется, что-то мастерил, или вроде того, у соседей, Ширсонов, которые жили через несколько домов от Джин, во всяком случае, она видела, как он разгуливает по улице. Джин никогда с ним не заговаривала, но знала, что другие с ним общаются, и, похоже, он был всеобщим любимцем.
Ох, простите! сказал Джонс, приблизившись к машине и заглянув к Джин в окно. Я не хотел вас пугать. Когда вы выезжали из гаража, я вам махалчтобы вы меня заметили.
Вот черт! Джин с трудом перевела дыхание. И вы меня простите. Я, видно, невнимательно вела машину, а надо было сосредоточиться и не витать в облаках. Просто я я думаю о другом. Я могу вам чем-то помочь?