Раз, два, раз, два.. оф . раазззз, он тяжело вздохнул и остановился, когда его легкие настолько расширились, что казалось вот-вот лопнут от перенапряжения, разорвутся как паровой котёл от перегрева. Он вытер запотевшее лицо, ибо залитые глаза не могли сфокусироваться и прочитать цифру, выведенную на недавно покрашенной стене.
Тринадцатый, наконец прочитал он и снова вздохнул. Его протяжный вздох напомнил звук воздуха, с шумом вырывающегося из воздушного шара. Только тринадцатый!
Немного отдышавшись, он тоскливо огляделся. Запылённая бетонная лестница с неубранным мусором в углу. Розовые стены. Белая дверь с разбитым стеклом вела на балкон. Унылое место. Ещё десять минут назад хотелось петь и танцевать, а сейчас оказавшись стиснутым в четырёх стенах и стоя на такой бесконечной лестнице, он подумал, что с таким же успехом он мог бы штурмовать Эверест.
Последний раз судьба его заносила на эту Богом проклятущую лестницу жарким июльским днём. Легко одетый, сжимая в руке заветные ключи, он почти взлетел на двадцать третий этаж. Сегодня же, осенним вечером, облачённый в пальто, немного мокрый, ибо дождь заливал город, он с трудом поднялся на этот чёртов этаж, и казалось, что сил больше подниматься нет. Отдышавшись, он, было, сделал попытку продолжить свой путь дальше, но судорога в ногах заставила облокотиться на перила и замереть на месте.
Всё, перекур, прошептал, устало, вынимая пачку сигарет. Закурив и пустив пару колец, бедолаге ничего не оставалось делать, как предаться приятным воспоминаниям.
А вспомнить ему было что! И хотя на его зимних ботинках не болтались шпоры, а концом шпаги он не задевал стены и перила, да и стальные латы не бряцали, за неименьем оных, он был героем, которому позавидовали бы рыцари и оруженосцы, трубадуры и все шуты всех известных и неизвестных королей. Ах, если бы они могли видеть с ловкостью и сообразительностью, он буквально сразил, выбил из состояния душевного равновесия своё почтенное семейство, не ожидавшего объявления о предстоящей свадьбе, провозглашения суверенитета и вполне закономерного отделения.
Не смотря на молодость, а ему было только двадцать пять лет, он уже был не только героем, мужем, но обладателем небольшого, не больше сорока двух метров, княжества, расположенного на двадцать третьем этаже нового дома. Князем он был на правах соправителя своей драгоценной супруги, особы весьма и весьма привлекательной.
Вспомнив о томившейся в одиночестве своей самой-самой . типтопистой красотке, очаровашке, этакой симпатяжке, пташке, милашке, мартышке. «Нет, нет, больше никаких мартышек», растянувшись в улыбке, подумал наш герой и затянулся, выпустив пару колец, снова затянулся, наблюдая, как огонёк пожирает белое тело сигареты.
Наш герой был влюблён, и это факт. Журналы приводят любопытный факт, что флюиды любви, смешавшись с табачным дымом, разбавляют убойную дозу никотина, которая по утверждению светил медицины, разрывает мыша на части, хотя всё же существуют определённые сомнения по части правдивости приведённого тезиса, но не о мышах и светилах речь, и даже не о вреде курения, а о любви, а наш герой был влюблён. Любовь, что подтверждается научными экспериментами, способна творит чудеса, да простят меня читатели за сию банальность. И, несомненно, любовь лучшее на свете лекарство, самая лучшая пищевая добавка, и как говорят знающие люди, она расправляет морщины, делает кожу моложе и придаёт лицу здоровый цвет. Поэтому если вы влюблены, то можете смело курить, не пить витамины и много и усердно думать.
Впрочем, вернёмся к нашему герою, который благодаря сидячему образу жизни, не обладал здоровьем атлета-олимпийца, застрял на проклятой лестнице. Сделав последнюю затяжку, он ловким движением пальцев, словно распрямил пружину, отправил окурок через разбитое окно балкона в последний полёт.
Теперь на его лице, типичном лице влюбленного, и что немало важнолице отдохнувшего человека, читалось блаженство, словно внутри горела лапочка, освещающая ему путь через всяческие сомнения и тревоги, невзгоды и финансовые трудности.
Думая о чём-то чертовски приятном и сохраняя всё тоже слегка ненормальное лицо, он потянулся во внутренний карман пиджака, где возле сердца обычно хранится самое ценное.
Вдруг пару этажами выше громко хлопнула балконная дверь, и всё лестничное пространство заполнилось гамом иноземной речи. Мимом с вёдрами в руках просеменил перепачканный разноцветными красками отряд азиатов, потомков воинов Тимурапокорителя вселенной.
Когда расстояние между азиатами и Максом, а так звали-величали героя, достигла двух этажей, он разжал ладонь. Зеленая бархатная коробочка была украшена маленькой золотой звёздочкой и парой букв. Боль и тоска на долю секунды омрачили его лицо, в эту саму минуту, если бы он мог бы видеть себя со стороны, Макс нашёл бы определенное сходство с выражением скупого рыцаря, умирающего на мешке с дукатами, дублонами, талерами и пиастрами. Но это была лишь минутная слабость, поэтому больше не будем акцентировать на этом внимание.
То-ши-ба, Toshiba., заворожено прошептал он, не отрывая взгляда от футляра, сорок два дюйма, Surround, Total Digital Noise Reduction
Дальше шли совершенно малопонятные обывателю термины, символизирующие чудеса начала двадцать первого века. Прикрыв глаза, словно пытаясь силой воображения материализовать загадочные чудеса техники, Макс беззвучно их повторял-перечислял и снова повторял-шептал, но ничего волшебного не происходило. На ладони по-прежнему лежал футляр.
А в это самое время, милашка сидела на широком подоконнике кухни, где кроме купленного в кредит кухонного гарнитура со встроенной техникой и пару стульев с крохотным столом из шведского магазина, ничего не было. Она то смотрела за окно, где за пеленой осеннего мелкого дождя едва проглядывался, словно на картинах реалистов, метромост, широкой лентой переброшенный через свинцовые воды реки, то её взгляд падал на модненький, такой гламурненький, и поэтому столь родной, розовый плоский телефоньчик, что лежал на подоконнике. Она положила руки на колени, а чудесный подбородок положила на руки. Девушка ждала. Девушка скучала. И если бы Макс видел в этот самый момент свою милую очаровашку, то может быть ему пришли бы в голову такие замечательные слова, что «погода была ужасная, принцесса была прекрасная» или ещё что-нибудь гениальное. Но он её не видел, ибо заворожено смотрел и любовался на чудо, чудо-кольцо, стоившее ему целого домашнего кинотеатра. Чёрт! в такие минуты можно гордиться подобными героями, ибо ещё раз убеждаешься, что в нашей жизни всегда есть место для подвига!
Четыре крохотных бриллианта вокруг изумруда в один карат. Четыре бриллианта. И один не изумруд, а прямо огромный изумрудище, о-го-го! Максу почудилось, будто стоило приоткрыть футляр, как вокруг всё преобразилось и посветлело. Изумруд, переливался волшебным светом, чудесным образом запертым в камне. Когда Макс слегка наклонил футляр, то свет буквально заметался между гранями, словно норовивший вырваться из ловушки джин.
Вероника, а именно так звали пташку, вдруг нетерпеливо подняла телефон, и уже было набрала номер, но почему-то передумала и совсем не спеша, томно улыбаясь, принялась набирать сообщение. Получив подтверждение, что послание доставлено, Вероника положила телефон на подоконник, но так чтобы были видны часы, и стала ждать, не отрывая взгляда от часов.
Блеск драгоценных камней загипнотизировал Макса. Он не помнил ни времени, ни места, где он находился. Перед очарованным взором то проплывали купала восточных городов, которые растворялись подобно миражам, то проходили караваны из ритмично и монотонно покачивающихся верблюдов с поклажей и погонщиками на горбатых спинах, то дебри индийских джунглей, где слон почему-то протрубил сигналом мобильного телефона. Макс стряхнул головой, разрушив необычное видение, но ещё какое-то время в подтёках и тенях краски ему чудились минареты и купола Дамаска и входящий через городские ворота караван, гружённый китайским шёлком и индийскими специями.
Сообщение было короткое. Всёго три слова. Три простых, но дорогих слова. «Жду. Люблю. Вероника».
Не прошло и двух минут после отправки сообщения, как тишину квартиры разрезал долгий звонок.