Прошу любить и жаловать новичка, помогать ему, пока он у нас не привыкнет. Классный зорким взором углядел свободную парту позади Одзу. Ну, иди, садись и внимательно слушай, что рассказывает учитель.
Время от времени через окна класса со двора доносился хрипловатый голос приписанного к школе офицера, отдававшего команды.
Да. Затяжная война в Китае еще продолжалась. Недавно в придачу к двум отставникам, занимавшимся с учениками военной подготовкой, к Наде прикомандировали еще майора-кадровика.
Тернер, видите ли
После того как классный удалился, Светотень совершенно забыл, что всего несколько минут назад он распекал ученика, позволившего себе громко зевнуть, и продолжил свою нравоучительную лекцию, вызывающую смертельную тоску у всего класса.
К неудовольствию Одзу, устроившийся за ним новичок сразу принялся ерзать на стуле. Но еще больше раздражал доносившийся с задней парты слабый запах. Странная смесь маринованной редьки и пота
Эй!..
В спину Одзу ткнулся палец. Обернувшись, он увидел уставившиеся на него мутноватые глазки на рыбьем лице.
Эй!..
Чего тебе?
Про что это он трындит? Сейчас какой урок?
Рисование, ответил Одзу шепотом, чтобы Светотень не услышал.
Какое-то время было тихо. Хотя ерзанье не прекратилось и странный, невозможный запах тоже никуда не делся, что действовало Одзу на нервы.
Эй!..
Одзу снова почувствовал палец на своей спине.
Чего тебе?
Сколько время?
Одзу не ответил. Новичок особо не стеснялсятычет в спину, да еще с идиотскими вопросами лезет. Вот козел!
Вдруг с того места, где сидел Хирамэ, донесся протяжный, тоскливый и нелепый звук: «У-у-у-у!» Его слышал не только Одзу. Этот звукбудто утка прочищала горлок удивлению всего класса, повторился еще два раза.
Давясь смехом, мальчишки обернулись назад.
Что это значит? Светотень схватился обеими руками за край стола и скорчил свирепую физиономию. Кто это сделал?! Встать немедленно!
Моргая потухшими глазами, Хирамэ неуклюже поднялся со стула.
Ты?
Угу-у! печально протянул Хирамэ. У меня в животе бурчит.
Весь класс так и покатился от смеха. И только Светотень смотрел печально.
Я не собирался бурчать, это он сам. Живот.
Садись!
Угу! Хирамэ тихо сел на место. Всем уже было не до урока и не до Тернера, о котором продолжал бубнить учитель. Мальчишки, посматривая на Одзу и Хирамэ, высовывали языки, корчили рожи, широко разевали рты.
Тернер, видите ли, был великий человек
После уроков
Мальчишки расходились по домам: выйдя из школьных ворот, миновали сосновую рощу и, вытянувшись цепочкой, как муравьи, зашагали по дороге вдоль речки.
В то время в районе Хансин все школьники носили форму бледно-желтого цвета, а на ногахгетры и грубые ботинки на манер военных.
С виду все казались одинаковыми, но, присмотревшись, класс А от С и D можно было отличить сразу. Отличники «ашники» выступали как петухивысоко подняв головы, они направлялись к остановке электрички, выстроившись в строго установленном школьными правилами порядке. Кое-кто из них перебирал карточки с английскими словами, умудряясь зубрить на ходу. За ними шли еще мальчишкикое-как закинув ранцы за спину, оглушая друг друга пронзительными криками и то и дело останавливаясь. Так могли себя вести только классы С и D.
А дальше все пошло как-то странно.
Тянувшаяся по берегу Сумиёсигавы, которая больше напоминала ручеек и становилась похожа на речку только в дождливый день, дорога вливалась в шоссе, связывавшее Осаку и Кобэ. На этом самом месте школьная процессия резко замедляла ход. Здесь всегда стоял крошечный ларек, где продавались тайяки. Ноздри мальчишек дразнили запахи фасолевого мармелада и теплой пшеничной муки, и просто так пройти мимо у них никак не получалось. Но и остановиться у ларька они тоже не моглиученикам категорически запрещалось покупать еду и есть за пределами школы. Если бы кого-то поймали у этого ларька, отвели бы в учительскую. Могли, чего доброго, и на день отлучить от школы.
И
Подойдя к перекрестку, школьники замедлили шаг, жадно вдыхая запах, вынужденные довольствоваться лишь доносившимся до них слабым ароматом.
Одзу, который в тот день шел немного поодаль от других мальчишек, испытывал те же чувства. Растущий организм требовал постоянной подпитки, и к трем часам на него нападал зверский голод. Он закрыл глаза, вдыхая сладковатый запах.
Тут кто-то хлопнул его по плечу. Одзу обернулся. Это был Хирамэ.
Десять сэн есть?часто моргая, пробормотал он.
Есть.
Купи печеньки!
Нельзя! Одзу покачал головой. Если какой-нибудь учитель заметит, огребем по полной программе. А среди старшеклассников есть стукачи. Меня накроют, сто процентов.
М-м с недовольным видом промычал Хирамэ, хлопая глазами.
А почему нельзя поесть, раз хочется?
Потому что это неприлично.
Покупать тайяки неприлично? Почему?
Потому что мы уже в средней школе учимся.
Если тем, кто в средней школе, неприлично, то кому прилично?
Одзу глядел на рыбью физиономию Хирамэ с моргающими глазками и не знал, что ответить.
Когда они миновали ларек с печеньями, Одзу почувствовал еще какой-то запах. Странный. Это пахло от Хирамэ.
Ты это вообще моешься?
Я? Не люблю я это дело.
Вышли на шоссе, и Одзу спросил:
Ты на электричке?
Он сам добирался до школы на старенькой коричневого цвета электричке из одного вагона, которая ходила по рельсам, проложенным вдоль шоссе.
Ну да! кивнул Хирамэ. Я живу в Нисиномии. Схожу на Нисиномия-сантёмэ.
Хм! А я в Сюкугаве.
Сюкугава? Так нам в одну сторону.
Одзу, однако, не слишком вдохновляла перспектива тащиться с этим душным парнем в одном вагоне. Он знал, что тем же маршрутом разъезжаются по домам после уроков и девчонки из гимназии Конан. Они набивались в электричку на предыдущей остановке. Какие у них будут физиономии, когда унюхают пахнущего маринованной редькой Хирамэ?
Ох уж эти девчонки в белых школьных матросках! Обтянутые матросками круглые плечи, оформившаяся грудь. Одзу почему-то весь деревенел, когда оказывался с ними в одном вагоне. Они были почти ровесники, но если девчонки день ото дня становились все краше, то мальчишки наоборотприбывало прыщей. Менялся голос. Иногда Одзу хотелось куда-нибудь спрятать свое корявое тело от девчоночьих взглядов.
На остановке уже ждали электричку пять-шесть мальчишек из Нады.
Мне к обеду ужас так есть хочется, грустно проговорил Хирамэ.
Все равночего животом-то бурчать?
Стуча по рельсам, к остановке со скрипом подкатил облезлый вагон. Одзу зашел через переднюю дверь, стараясь держаться подальше от Хирамэ, но отвязаться от него не сумел. Шмыгая носом и хватаясь за кожаные поручни, Хирамэ протиснулся за ним. На переднем сиденье, крепко сжав колени, сидели три девчонки в белых матросках и юбочках.
А тайяки-то там что надо, сказал Хирамэ, не замечая смущения Одзу. Я вообще сладкое люблю. Калпис, дориконо
А-а
Девчонки, еле сдерживаясь, чтобы не прыснуть от смеха, стрельнули в мальчишек глазами и тут же отвели взгляд.
Завтра контрольная по математике.
Одзу попытался увести разговор в сторону от печенья, на котором зациклился Хирамэ.
Да ну? Хирамэ только моргнул. Завтра обязательно попробую купить тайяки.
Смотри, как бы кто-нибудь из учителей не увидел. Не будь дураком.
Да никто не заметит. Возьму и куплю.
И когда ты покупать собрался?
Э-э Во время уроков, спокойно проговорил Хирамэ.
«Он что, совсем ненормальный?»мелькнуло в голове Одзу.
Девчонки, хотя и не смотрели в их сторону, наверняка все слышали. Это можно было понять по презрительным усмешкам, промелькнувшим на их розовых, как наливные яблоки, лицах.
Электричка загрохотала на повороте, Хирамэ слегка покачнулся, и на пассажиров так и пахнуло маринованной редькой и потом. Девчонки сморщились.
«Да Вот как бывало».
Поезд, покинув Нагою, шел по холодной стылой долине Мино. Глядя на тянувшуюся за окном вагона цепочку невысоких мрачных гор, Одзу вспоминал лица старых приятелей, которых уже нет на этом свете, и горько улыбался.