Скоро Рождество. Пришел день моей расплаты. В катакомбах штаб-квартиры Конторы, что рядом с Темзой, меня сопровождают в душную комнатку, где встречает улыбающаяся умная женщина неопределенного возраста. Это Мойра из отдела кадров. В этих Мойрах есть что-то от инопланетян. Они знают о тебе больше, чем ты сам, но никогда не открывают подробностей и не говорят о своем к этому отношении.
Ваша Прю. Мойра вперивает в меня проницательный взгляд. Как она пережила недавнее слияние ее юридической конторы с другой фирмой? Ее это наверняка огорчило.
Спасибо, Мойра, но ее это нисколько не огорчило, и мои поздравления в связи с проделанной домашней работой. Ничего другого я от вас не ждал.
Она в порядке? И вы тоже? В ее голосе звучит нотка озабоченности, которую я предпочитаю проигнорировать. После вашего благополучного возвращения.
Все отлично, Мойра. Счастливое воссоединение. Спасибо.
А теперь, пожалуйста, зачитай мой смертный приговор и давай с этим покончим. Но у Мойры свои методы. Следующая в ее списке моя дочь Стефани.
А с болезнями роста покончено? Она нормально учится в университете?
Спасибо, Мойра. Никаких проблем. Преподаватели от нее в восторге.
А про себя думаю: когда уже ты мне скажешь, что выбрала этот четверг, поскольку пятницу никто не любит, чтобы устроить мне прощальную вечеринку? Как насчет стаканчика холодного кофе дальше по коридору, в отделе по трудоустройству демобилизованных, где мне предложат потрясающую вакансию в военной индустрии, или контрактной фирме, или еще в каких-то специальных местах для бывших шпионов вроде Национального фонда, Автомобильной ассоциации или частной школы, ищущей помощника казначея? Вот почему она застает меня врасплох, когда радостно объявляет:
Между прочим, Нат, у нас для вас есть одна работенка, если, конечно, вы готовы.
Готов? Мойра, да я к ней готов, как никто. Вот только с большими оговорками, поскольку, кажется, я знаю, что ты мне собираешься предложить, и мои подозрения перерастают в уверенность после ее детской затравки насчет очередной русской угрозы:
Нат, надо ли мне вам говорить о том, как нас уже достал московский Центр в Лондоне и везде, где только можно?
Нет, Мойра, не надо. Об этом я рассказываю Конторе уже много лет подряд.
Они стали вреднее, наглее и назойливее, чем когда-либо. Вы согласны с такой оценкой?
Да, Мойра, согласен. Прочитай мой отчет о поездке в солнечную Эстонию.
А после того как мы дали поджопника целой своре их легальных шпионов, речь, как в моем случае, идет о дипломатическом прикрытии, они нас забросали нелегалами, с негодованием продолжает она, а это, я думаю, вы со мной согласитесь, особенно мерзкие типы, и их чрезвычайно трудно вывести на чистую воду. У вас есть вопросы?
Почему бы не спросить. Я ничего не теряю.
Пока мы не развили эту тему, Мойра.
Да?
Я вдруг подумал, не найдется ли мне местечко в Русском отделе. Мы с вами знаем, что они полностью укомплектованы крепкой молодежью, занимающейся рутиной. А как насчет опытного пожарника, проверенного русскоговорящего вроде меня, готового по мановению руки рвануть в любую точку и проверить на зуб любого потенциального русского перебежчика или агента, если таковой явится в отделение, где никто не знает ни слова по-русски?
Но Мойра уже мотает головой:
Боюсь, что никаких шансов, Нат. Я поднимала этот вопрос с Брином. Он твердо стоит на своем.
В Конторе есть только один Брин, полное имя Брин Сайкс-Джордан, а для всех попросту Брин Джордан, пожизненный глава Русского отдела и некогда мой начальник в британском посольстве в Москве.
И почему же никаких шансов? не отстаю я.
Вы отлично знаете почему. Средний возраст в Русском отделе, даже с учетом Брина, составляет тридцать три года. Большинство со степенью, мыслят по-новому, разбираются в компьютерах. При всех ваших достоинствах вы не вполне отвечаете этим критериям. Не так ли, Нат?
А Брин, случайно, не здесь? хватаюсь я за последнюю соломинку.
Брин Джордан в данную минуту по уши занят в Вашингтоне, где он делает все возможное, чтобы спасти наши отношения с трамповским разведывательным сообществом, поставленные под угрозу после Брексита, и его нельзя беспокоить ни при каких обстоятельствах, даже вам. Кстати, он вам передает самые теплые приветы и свое сочувствие. Понятно?
Понятно.
Но, лицо ее оживляется, есть одна вакансия, на которую вы можете отлично претендовать. Даже более чем.
Вот мы и приехали. Сейчас последует кошмарное предложение, которого я ждал с самого начала.
Простите, Мойра, вклиниваюсь я. Если речь идет об отделе полевой подготовки, то я вешаю плащ на гвоздь. Очень любезно с вашей стороны, спасибо за заботу и все такое.
Похоже, я ее обидел, и мне приходится приносить дополнительные извинения и выражать респект достойнейшим мужчинам и женщинам в этом отделе, однако спасибо, в смысле, спасибо, не надои тут ее лицо неожиданно озаряет теплая, чтобы не сказать сострадательная, улыбка.
Вообще-то речь не идет об отделе полевой подготовки, Нат. Хотя вы, не сомневаюсь, были бы там весьма полезны. С вами очень желает поговорить Дом. Или передать ему, что вы повесили плащ на гвоздь?
Дом?
Доминик Тренч, недавно назначенный главой Лондонского управления. Когда-то ваш начальник в Будапештском отделе. Он говорит, что ваши с ним чувства вспыхнули тогда как пожар. И снова вспыхнут, я уверена. Почему вы на меня так смотрите?
Вы не шутите? Дом Тренч назначен главой Лондонского управления?
Нат, неужели я стала бы вам лгать?
Когда это произошло?
Месяц назад. Пока вы затаились в своем Таллине и не читали наши выпуски новостей. Дом ждет вас завтра ровно в десять. Согласуйте свой визит с Вив.
Вив?
Его помощницей.
Разумеется.
Глава 3
Нат! Отлично выглядишь! Моряк вернулся домой из дальнего плавания. В отличной форме, больше двадцати пяти не дашь! Доминик Тренч вышел из-за директорского стола и трясет мою ладонь обеими руками. Вот он, результат занятий фитнесом. Прю в тонусе?
Старается, Дом. А как Рэйчел?
Отлично. Я счастливейший из мужчин. Ты должен с ней увидеться. Вместе с Прю. Устроим-ка мы ужин вчетвером. Вы будете от нее без ума.
Рэйчел. Первая среди равных, важная шишка в партии тори, вторая жена, недавно в браке.
А как дети? спрашиваю осторожно. От милейшей первой жены у него двое детей.
Лучше не бывает. Сара учится на отлично в школе Южного Хэмпстеда. Впереди маячит Оксфорд.
А Сэмми?
Переходный возраст. Скоро из него выйдет и последует за старшей сестрой.
Ну а Табби, если можно спросить? Табита его первая жена. Когда он от нее ушел, она была на грани нервного срыва.
Держится достойно. Насколько мне известно, в ее жизни никто не появился, но надежды не теряем.
Сдается мне, что такой Дом присутствует в жизни каждого человека: мужчина, именно мужчина, который отводит тебя в сторонку, объявляет своим лучшим другом, посвящает в свою личную жизнь, о которой ты предпочел бы ничего не знать, спрашивает твоего совета и, не дождавшись ответа, клянется именно так и поступить, а завтра пускает тебя под нож. Пять лет назад, в Будапеште, ему было под тридцать, и сейчас на вид столько же: этакий лощеный крупье, рубашка в полосочку, желтые подтяжки, больше впору парню помоложе, белые манжеты, золотые запонки и улыбочка на все случаи жизни. Все та же раздражающая привычка: сложив перед собой пальцы умильным домиком, откинуться на спинку стула и одарить тебя рассудительной улыбкой.
Мои поздравления, Дом, говорю я, показывая на кресла для высокого начальства и керамический кофейный столик для третьего уровня и выше.
Спасибо, Нат. Ты очень любезен. Это застигло меня врасплох, но если зовут, надо идти. Кофе? Чай?
Кофе, пожалуйста.
Молоко? Сахар? Молоко соя, кстати.
Без сои. Просто черный. Спасибо.
Почему не сказать «соевое»? Или «соя» это такая модная версия? Он просовывает голову за дверь из рифленого стекла, перебрасывается несколькими репликами с Вив и принимает прежнее положение.
В Лондонском управлении все по-старому? интересуюсь я как бы между прочим, помня, как Брин Джордан однажды при мне назвал эту службу приютом для потерявшихся собак.