Пола МаклейнОблетая солнце
Моей семье, с любовью и безграничной благодарность
А также Летти Энн Кристоферсен, ставшей для меня моей леди Ди.
Я научилась наблюдать и доверять другим не меньше, чем себе. Я научилась странствовать и мечтать. И я научилась тому, что должен знать любой ребенок, захваченный воображением, а именно, что не существует границ, которые невозможно преодолеть. Это я усвоила легко и сразу. Но остальное давалось труднее
Мы должны оставить след на земле, пока у нас есть для этого силы.
~~~
Ее жизнь была наполнена скандалами, трагедиями и головокружительными триумфами.
Англичанка по происхождению, она выросла в кенийской саванне на ферме отца. С юности презирала общепринятые правила, сама зарабатывала на жизнь, объезжала лошадей, прекрасно говорила на суахили, во время охоты одинаково ловко владела и копьем, и ружьем.
Сильная и независимая, порой она была безнравственна и жестока, но благодаря красоте и обаянию легко подчиняла своей воле мужчин. Она трижды выходила замуж, любила и страдала, заводила множество романов; среди ее поклонников были лорды, охотники, принцы.
Кто же эта потрясающая женщина?
Леди Берил Мархэмзнаменитая летчица. В 1936 году она первая совершила одиночный перелет через Атлантический океан с востока на запад. Ее отвагой и мужеством восхищался весь мир.
ПРОЛОГ4 сентября 1936 года. Абингдон, Англия
Моя сверкающая «Чайка» напоминала синего павлина с серебряными крыльями. Она была красивей любой известной мне птицы. Тот, кто проектировал и строил эту великолепную машину, вложил в нее все свое старание и умение. Он назвал ее «Посланник», и ей предстояло совершить невозможноеединым броском пересечь океан и перенести меня из одного полушария в другое. Три тысячи шестьсот миль сквозь тьму и неизвестность!
Когда я села в кабину, сгущались сумерки. Уже несколько дней над аэродромом дули сильные ветра, прижимая нас к земле, и тусклый просвет между облаками можно было считать большим везением. Дождь хлестал по крыльям моего самолета с таким шумом, словно грохотали литавры. Однако я не переставала повторять себе, что это еще ничего. Меня не столько беспокоила погода, сколько грузоподъемность машины. В «Чайке» были предусмотрены специальные шасси, где располагались канистры с запасным маслом и топливом. Они были закреплены под крыльями и кабиной и плотно прилегали к моему сиденью, оборудованному особыми кранами, которые можно было легко повернуть, чтобы дополнительно заправить машину в середине полета. Меня строго проинструктировали, что сначала я должна досуха опорожнить одну канистру, и только затем подключать вторую, чтобы избежать воздушной пробки. Мотор несколько мгновений проведет в бездействии и только потом включится снова. Мне ничего не оставалось, как уповать на то, что именно так все и будет.
Огромные лужи на асфальте, покрывавшем аэродром, были похожи на маленькие озераони пузырились на ветру, выплевывая пену. Яростные, не прекращающиеся ни на секунду встречные порывы буквально сбивали с ног. Небо было затянуто низкими, мрачными тучами. Несколько журналистов и кое-кто из моих друзей пришли проводить меня. Лица у них были суровые. Все, кто хоть немного знал о моей затее, старались убедить меня не делать этого. Или хотя бы не сегодня. Рекорд никуда не денется, если отправиться в полет, когда погода улучшится. Но для себя я решила: поздно поворачивать назад. Так что, положив в кабину небольшую корзинку с едой и сунув в боковой карман комбинезона фляжку с бренди, я уселась, чувствуя себя вполне комфортно. У меня с собой были часы, позаимствованные у Джима Моллисонаединственного пилота, совершившего подобный полет и оставшегося живым. Также у меня имелась карта, на которой был показан мой маршрут через Атлантику, из Абингдона до Нью-Йоркакаждый дюйм пути над холодной ледяной водой. Но одиночество, пустота и страх, поджидавшие меня в полете, на карте отмечены не были. А ведь им предстояло стать моими реальными спутниками в небе. Мне же надлежало справиться с ними. Удушающие приступы тошноты, постоянная угроза угодить в воздушную ямувсе эти опасности тоже существовали. Нельзя начертить курс, чтобы он обходил стороной все то, что тебя пугает. Невозможно уклониться от самого себя. И, наверное, это даже к лучшему. Порой я думаю, что только трудности, которые встают перед нами, закаляют нас. И они нас изменяют. Для меня сейчасэто взлетная полоса длиной в милю и тысяча девятьсот фунтов топлива под крылом.
Теснящиеся со всех сторон «эскадрильи» туч затягивают небо, свет становится серым и тускнеет с каждой минутой. Я отчетливо понимаюдля меня не существует варианта избежать задуманного и при этом остаться собой.
Итак, я выруливаю на исходную позицию и устремляюсь к отметке на полосе, с ревом промчавшись мимо зевак с камерами. Рядом проскакивают несколько сигнальных флажков, отмечающих мой путь. Я не обращаю на них внимания. Моя цельединственный красный флажок в конце, который означает точку невозврата. У меня только миля на разбеги ни дюйма больше. И нет никакой гарантии, что моя машина справится с задачей. Наоборот. Не исключено, что после всех усилий, которые были вложены, напряженного планирования, тщательной сборки и наладки, а также несмотря на все мое мужество пилота, собранное в кулак, «Чайка» просто встанет как вкопаннаянеуклюжий слон, а не легкокрылая бабочка, и все закончится, даже не успев начаться. Однако случится это или нетя делаю свое дело и не даю себе поблажки.
И вот уже пятьсот футов взлетной полосы позади. Я добавляю скорость, всем своим существом ощущая тяжесть механизма и нежелание земли отпускать нас. В этот момент я вся ухожу в зрениетолько красный флажок в конце полосы, стремительно приближаясь, колышется на ветру перед моими глазами.
И тут вдруго чудо! я слышу, как включается руль высоты и направления. У меня перехватывает дыхание от волнения. Да-да, это не ошибка. Нос машины поднимается, и моя «Чайка» взмывает в небо, точно выпущенная из лука стрела. А все-таки она бабочкабабочка! Мы поднимаемся выше и выше в грозно темнеющее небо, а под нами в дождевом мареве плывет Свиндонс высоты он напоминает ровно расчерченную серыми и зелеными квадратами шахматную доску. Впереди простирается Ирландское моречерное бесконечное пространство воды, и у меня замирает сердце. Тускло поблескивают огоньки Корка. Мрачной громадиной маячит вдалеке Лабрадор. Мотор ритмично всхлипывает, выполняя привычную работу.
Нос машины дергается. С трудом продираясь сквозь пелену дождя, я упрямо набираю высотукорпус «Чайки» содрогается от непогоды. Но на моей сторонежажда летать и неплохие навыки, полученные во время учебы. Однако это еще не всё. Самый важный и таинственный мой союзникэто ясное понимание, что мое предназначение в жизнисделать это. Я рождена для того, чтобы лопастным винтом и сверкающими крыльями, точно рукодельницы в старину, выткать свое имя в небе, пролетев тридцать шесть часов в темноте.
В первый раз идея совершить этот бросок пришла ко мне два года назад. Мы сидели в баре «Белый носорог» в Ньеришумном, душном, в самом углу, у отделанной кедровыми панелями стены. На моей тарелке лежал аппетитный и ароматный турнедо; рядомбланшированные стручки спаржи, тонкие, как мой мизинец. В бокалах поблескивал темно-красный бордоский кларет. И точно на десертдерзкий выпад от Джей Си Карберри:
Еще никому не удавалось пролететь в одиночку из Англии в Америку, как бы невзначай заметил он. Ни мужчине, ни женщине. Что скажешь, Берил?
За два года до этого Моллисон рискнул покорить огромное водное пространство между двумя континентами, но попытка закончилась неудачей. Нужно было создать самолет, который будет способен совершить такой бросок, над этой недешевой задачкой раздумывали многие. У Джей Си денег всегда было больше, чем он мог потратить. Но, кроме того, в нем постоянно теплился огонек авантюризмажажда новых свершений и открытий. Без этого он не мог жить. Наверное, такими же были знаменитые путешественники Магеллан и Пири. Он уже представлял себе все это: бескрайний океан, тысячи миль ледяного воздуха над ним, неизведанного и манящего, бескрайний горизонт. В этой картине не хватало только самолета.