Что, друг?
Я просто хочу умереть без секретов. Сделать то, что должен. Я не люблю врать.
О чем ты?
Хеймерик Он Напиздел. Тебе напиздел.
О чем? Голос Рето стал взволнованным.
Вся эта история с войной Это хуйня. Войны из-за женщины или справедливости начинают только в сказках.
Что он натворил, Даэрим?
Он работал на работорговцев.
Что?!
Да.
Скельсеррид работал на гхусков?! На работорговцев?!
Он был там, Рето. Он был там, парень Когда тебя забрали.
Рето потерял дар речи. Все вокруг будто остановилось. Остались только он и Даэрим.
Он был там? На глазах Рето проступили слезы. И все знал? Он продавал детей работорговцам?
За это его и наказали. Это позор для скельсеррида. Работать на Гхусков. Особенно на самых худших из них.
А Сольвеиг? А она?! Заорал Рето, что есть сил. Она знала?! Она знала, что он сделал?!
Она знала. И поэтому пыталась тебе помочь.
Зрачки Даэрима больше не двигались. Внезапно земля задрожала, и оглушительные взрывы заполонили площадь. Один снаряд попал прямо в банк, не оставив от полицейских и мокрого места. Минуту землю разрывали снаряды. Рето вжался в землю, пытаясь ногтями процарапать деревянный пол. Когда залп закончился, окровавленная Сольвеиг поднялась и закричала надорванным голосом.
Сейчас или никогда! За мной.
Рето медленно пошел ко входу. Воины пробегали мимо него. Кто-то даже случайно сбил его с ног. Рето поднялся. Снова. И остановился на входе. Смотря на ошарашенных полицейских и десятки тел. Сольвеиг выбежала из Банка Драгоценных Металлов последней. Прямо за Хеймериком. Она немного пробежала вперед от массивных ворот и остановилась, повернувшись к Рето.
Чего ты встал?! Кричала она. Бежим! Это наш шанс!
Нет. Громко ответил Рето.
Что?
Я не уйду.
Чего ты несешь?! Ты совсем рехнулся?!
Я не уйду отсюда! Об этом выборе говорила мне Био!
О чем ты?!
Это не моя жизнь, Сольвеиг. Вы бандиты и убийцы. Но вы не знаете другой жизни. А я знаю. Я человек.
Рето! Ты скельсеррид! Твое место там! С нами!
Я отвечу за свои преступления перед людьми, Сольвеиг. Рето смотрел на Первую Всадницу стеклянными глазами. А вы бегите. Я их отвлеку.
Рето! Рето! Кричала Сольвеиг.
На глазах Сольвеиг Рето впервые увидел слезы. Она плачет! Рето даже и представить не мог такую Сольвеиг. Никогда.
Сынок. Сквозь слезы произнесла она.
В одну секунду Рето был готов бросить все. Все свои принципы, все свои мечты. Все. Ему до смерти хотелось подбежать к Сольвеиг и обнять ее. Крепко обнять и прижаться щекой к ее заплаканному лицу. И убежать вместе со всеми. Но он не мог. Он уже сделал выбор. Это не его судьба.
Уходи, Сольвеиг. С трудом сдерживая слезы, произнес Рето. Уходи. Времени мало.
Не сказав больше ничего, Сольвеиг медленно повернулась и шагом направилась прочь. К ней подбежал Хеймерик и, держа ее за плечи, ринулся к побережью, где располагался «Мрак». Рето и помыслить не мог, как «Мраку» удалось подобраться к Северному Побережью, которое считается неприступным. Но раз там такие профессионалы, то скельсерриды точно смогут вернуться домой. Рето все еще не понимал, кто для него Сольвеигмать или враг. Но он точно знал, что, несмотря на все, он хотел бы снова ее когда-нибудь увидеть.
Рето смотрел, как скельсерриды скрываются за зданиями. Он поднял руки и безразлично перевел взгляд на подбегающих к нему полицейских. Его тут же положили на землю и быстро одели наручники. «Вот так, подумал Рето, вот и весь конец похода».
Рето не знал, какое наказание он получит. И вообще, не пристрелят ли его прямо в машине. Ему было откровенно плевать. Но если ему все таки удастся выжить. И даже выйти из тюрьмы гхусков, то он знал, что будет делать дальше. Знал, ради чего он будет жить дальше.
Илерия. Тихо произнес Рето.
Эпилог. Закат
Илерия стояла перед столом в черном худи и джоггерах. Ее гоготание перешло в неконтролируемый истошный хохот. Она ржала и плакала, смотря безумными глазами на привязанную к столу тетю Хлерсу.
Прошу тебя, Илерия! Язык не слушался тетю. Что ты хочешь сделать?! Развяжи меня!
Поговори еще немножко, тетенька, пока можешь. Илерия хихикала. Потому что скоро языка у тебя уже не будет.
Боги мои! Илерия! Что ты несешь, прошу тебя! Отпусти меня!
На утонченном, остром лице Илерии застыла чудовищная гримаса. Через секунду в плечо Хлерсы влетел шприц. Тетя вскрикнула от боли.
Это «Фламфайрин». Илерия вновь загоготала. Чтобы ты не отрубилась раньше времени.
Илерия, нет! Дорогая!
За шприцом последовал удар ножом в левую руку. И еще. И еще один. Удары посыпались на тело тети. Руки Илерии заливала кровь, а девочка с каждым ударом считала. Один. Два. Три. Тринадцать. Восемнадцать! «Помнишь, как ты хотела вколоть мне наркотики, чтобы дядя меня выгнал?» неожиданно спросила девушка.
Долбаная ты садистка! Орала тетя. Я тебя ненавижу, ненавижу, тупая ты пизда!
Илерия склонилась лицом над Хлерсой и шокированно посмотрела ей в глаза.
Тетенька, скажи. Тихо проговорила девушка. Почему люди говорят правду только перед лицом смерти? Почему? Почему?
Илерия
Отвечай! Илерия в бешенстве воткнула нож в запястье тети и отошла к своему столу.
Девушка вернулась с кастрюлей, в которой что-то стреляло и шипело. Илерия чуть не уронила то, что несла, когда у нее снова начался припадок смеха.
Это кипящее масло, старая карга. С трудом сдерживая смех произнесла Илерия. Оно раскроет твои раны посильнее. А еще тебе будет чуточку больно.
Илерия! Мелкая блять! Гн
Истошные вопли тети смешались с гоготанием девушки. Кипящее масло заливало открытые раны от ножа и оставляло страшные ожоги. Тело тети дергалось и извивалось, насколько ей позволяли ремни. Со временем голос тети охрип, и Илерии это не очень понравилось.
Это просто наша жизнь тетя. Полушепотом проговорила Илерия. Вспомни, как ты в бешенстве плеснула мне на кожу кипящим маслом из сковороды.
Что ты несешь там, мелкая гнусная ебливая падаль!
Если собрать всю нашу боль за целую жизнь и сжать до одного дня, то получится что-то вроде этого.
Да что же ты несешь, тварь?!
Я исследователь, тетенька. А ты подопытная свинка.
Илерия с улыбкой разглядывала, как масло обжигает раны и оставляет страшные ожоги на теле жертвы. Девушка снова отошла от стола и вернулась через несколько минут. На ее руках были надеты краги, в которых лежали раскаленные докрасна гвозди. Тетя пыталась кричать, но из ее уст выходил только хрип.
Ровно восемнадцать, тетя. Видишь эти гвозди? Помнишь, как ты пьяная отправляла меня в сарай ночью? Помнишь, как весь его пол был усеян гвоздиками? Ржавыми. Я чуть не потеряла ноги из-за столбняка. Из-за тебя! Последнюю фразу Илерия вскрикнула так сильно, будто ей в ноги снова впились те самые ржавые гвозди.
Хихикая от хрипов тети, Илерия начала втыкать раскаленный металл в открывшиеся раны жертвы. Гвозди с легкостью входили в тело, шипя и кипятя кровь. У Илерии выступил пот на лбу, то ли от жара, исходящего от железа, то ли от напряжения. Она вставляла каждый гвоздь с такой тщательностью, будто хирург, оперирующий пациента. Последние гвозди девушка вонзила во влагалище и задний проход тети. Не имея возможности больше кричать, Хлерса просто рыдала.
Почему сейчас ты думаешь, что мне жалко тебя, тетя?
Ты конченая тварь, которую нужно было придушить пуповиной. Прохрипела тетя.
Но ведь не я виновата в том, что ты здесь.
Ебнутая, отбитая садистка.
Вот тебе маленькое откровение, тварь. Илерия схватила тетю за челюсть. Я была ребенком, а не игрушкой. Я была растением, которое ты согласилась поливать. Ты взяла на себя ответственность. А оказалось, тебе просто хотелось виски и ебли. Я твой плод. Я стала той, кем ты меня растила! Ты!
Илерия отошла от тети. «Приступим к более детальному изучению», сказала она и вернулась с экзотической скьяльбрисской пилой. Несколько раз улыбнувшись от мыслей о том, что она собирается сделать, девушка приложила пилу к руке и начала пилить. Затупленная пила с трудом прорезала кожу, мясо, мышцы и сухожилия. Иногда она смотрела на искаженное от боли лицо тети и хихикала. С помощью пилы Илерия обнажила кости на предплечьях, а затем на бедрах жертвы. Девушка со странным интересом постукала по ним костяшками пальцев, а потом лизнула языком. Сморщившись от вкуса крови, она дала тете передохнуть, чтобы та с новой силой почувствовала боль, и начала перепиливать кости в разных местах. Затем она обнажила нервы женщины и привязала их к своим пальцам. Илерия начала дергать их, будто это ниточки марионетки.