Стараясь игнорировать мать, стараясь представить, что ее просто нет в этой комнате, Свана прошла к чайнику и налила себе стакан воды.
Чего молчишь-то, горло болит от хуев? Продолжила мать.
Закрой свой рот и продолжай вливать в себя это пойло. Со злобой процедила дочь.
Ты мне тут еще хайло раскрой в моем доме, тупорылая! Ты у меня живешь и жрешь мою еду! Перешла на крик мать.
Я покупаю эту еду за свои деньги! И оплачиваю эту сраную комнату! Начала кричать в ответ дочь.
Тебя нужно было придушить еще в роддоме, пока такая тварь не выросла!
Вы бы подохли от безденежья, если бы не я!
Я сказала, хайло закрой, уродка синеволосая!
Пошла нахер.
Свана двинулась быстрым шагом вон из комнаты. Неожиданно появившаяся рука отца схватила ее за плечо.
Не выебывайся тут. Глухим и пропитым голосом заговорил отец.
Не трогай меня. Свана попыталась вырваться, но Хагольт держал ее железной хваткой. Его пальцы больно впились в костлявое плечо. Свана сжала зубы от боли и злобы.
Мне больно! Выдавила из себя дочь.
Еще больнее будет, если продолжишь выебываться, тварь проклятая.
Свана с презрением посмотрела на Хагольта, не говоря больше ни слова.
То-то же. Холодно сказал отец. Закрой рот и убирайся к себе.
Пальцы разжались, но боль в плече осталась. Как только Свана освободилась от мертвой хватки отца, она кинулась в свою комнату, слыша за спиной злорадные смешки матери. Сердце колотило бешеный злобный ритм. Только когда Свана оказалась одна в своей комнате, она поняла, насколько она истощилась за сегодняшний день. Девушка повернула щеколду и прошла по единственному чистому полу в доме. Холодная плитка под ногами сменилась мягким ковром, и Свана села, оперевшись спиной об изножье кровати. Девушка осознала, как же она замерзла на улице, пока разгребала снег на крыльце. Красные от мороза и снега руки болели в теплой комнате. На холодных, как лед, ногах с трудом сгибались пальцы. Свана снова собрала волю в кулак и заставила себя подняться. Она подошла небольшому комоду и открыла первый снизу выдвижной ящик. Немного покопавшись в вещах, она достала «Сельтсиблатамаронгис» и достала из пластиковой баночки одну маленькую капсулу со спасительным лекарством.
Свана не решалась принимать таблетку. Она знала, что ее воздержание от принятия лекарства не приведет к чему-то хорошему, но ей все равно казалось, что она делает что-то правильное, когда старается от них отвыкнуть. Но она так устала от этих червей в теле. Она сильно измотана. Сегодня ей хочется выспаться спокойно. Перед очередным серым рабочим днем.
Свана проглотила капсулу и села на кровать. За окном так и не переставал идти легкий снег, зарывая город в одной большой белой могиле. Уличный фонарь светил в комнату, тускло освещая серые обои и белую замызганную кровать. Комод со спасительным лекарством соседствовал с большим деревянным шкафом, который Сване отдал старик Люгтерт Фельсхорт, сосед. По мере своих сил, он временами помогал Сване с продуктами или старой мебелью. Недавно он умер. Его семья не стала тратиться на похороны. Они даже решили заработать на нем. Старик всегда просил, чтобы его кремировали после смерти, но семья сделала липовый документ о том, что Люгтерт при жизни был согласен на то, что его тело пойдет на исследования после смерти. У Фельсхортов забрали тело дедушки и выплатили им круглую сумму за героизм старика. Лишь Свана сделала небольшую могилу Люгтерту в лесу, поставив надгробную плиту из досок с именем и годами жизни и положив маленькую красную рринквемальтскую розу.
Рринквемальтская роза так много печали в этом прекрасном цветке. Во всем Мреннемирде это чудесное растение с кроваво-красными лепестками, которое в длину достигает не более одиннадцати сантиметров, считается «цветком смерти». Свана любила эту розу особенно сильно, благодаря своему интересу к южноверческой мифологии. По легенде, в незапамятные времена, еще до Начала Владычества Людского, Думленгеварх, верховный Бог смерти, тайн и забвения, влюбился в смертную деву Дариславу. Ночью, когда возвышается над смертными царствие Бога забвения, а Огненная Звезда скрывается за горизонтом, к двери возлюбленной явился Думленгеварх в обличии самого прекрасного из юношей. Четырежды постучал он дверь, и тогда предстала перед ним с тусклой лампадкой Дарислава. «Не гневайся, прекрасная дева, что явился к тебе средь ночи! Пришел к тебе я не из злобы, а из света лучика во тьме!», сказал Бог тайн. «Молви, добрый юноша!» ответила Дарислава. «Я пришел из темной ночи, из зазеркалья, из царствия во тьме! Я родился Богом, но встретив Вас, стал смертным из любви! Хочу забрать Вас с собой владычицей ночной! И станешь ты, родное сердце, править тайнами, быть смертью для других! Станешь видеть дальше сокола и баловаться стагтсардским вином! Пойди со мной, царица мира! Пойди со мной во мглу!» с упоением Бог смерти произнес. «Великой честью меня ты одарил, Владыка Мира, и столь желанно приглашение я с удовольствием приму. Но прошу, хочу увидеть пред уходом цветочек дивный из далеконькой земли. Подари мне розу рринквемальтскую, краше нет которой розы на земле!» с мольбою попросила дева. Бог выслушал просьбу и немедля согласился, исчез во тьме и этой ночью больше не явился. Прошло четыре дня, и Бог пришел. А в руке его краснела роза, прекрасней нет на свете. Взглянула дева на цветок и тут же замертво упала. Душа ее ушла с Думленгевархом, и стала она царицей смерти, агонии и угасания жизни силы. А на груди ее в том доме остался лишь прекраснейший цветок.
Свана бросила взгляд на свой деревянный письменный стол в углу комнаты. На нем лежали ручки, карандаши, стопки бумаг и груды книг. На самом краю стола покоились «Древние сказки» Нгемеля Мрокхорта. Девушка закрыла глаза и упала на кровать, не думая больше ни о чем. Неожиданно ее щеки зардели, и вопреки усталости ею овладело желание. Свана быстрыми движениями сняла штаны и медленно стянула с себя нижнее белье. Она медленными и нежными движениями начала ласкать свои маленькую грудь и тихонько спускаться ниже. Сваной овладело спокойствие, переросшее в приятное страстное волнение. Ноги раздвинулись, а пальцы скользнули вниз, касаясь сокровенного места. Свана проникла пальцами глубже и почувствовала, как тело откликается на нежные прикосновения. Свана усилила свои ласки и тело ответило взаимностью. Когда тепло наполнило тело, а наслаждение достигло своего пика, девушка, томно дыша обмякла на кровати, тихонько поглаживая половые губы. Через несколько минут она растворилась во снах. Впервые за несколько месяцев она так спокойно спала у себя дома.
Глава 2. Медвежонок
Капли крови стекали с мертвых листов, падая на холодный снег. Лед таял на белоснежной коже, а капли пота оставались на лбу и сухих губах. Хеймерик хмуро, но ничуть не осуждающе смотрел на убитых парня и девушку, лежавших перед ним со связанными руками. Сольвеиг сжимала в одной руке массивный топор лесоруба, а в другойпистолет-пулемет «ВОК», Вальтраддарской Оружейной Компании. И Хеймерика, и Сольвеиг прозвали настоящими стереотипными скельсерридами. В бой они шли с топорами, подавляя противника огнем автоматического оружия, а по вечерам часами молчали, размышляя о Богах и месте каждого живого существа в этом мире. Сегодняшний день не был исключением, хотя тревога оказалась напрасной. Уже темнело.
Это же просто дети! Не сдержался молодой Рудар.
Какие они тебе дети. Хеймерик погладил рукой длинную черную бороду, заплетенную в косу. У людей это уже взрослые лбы. Они живут меньше, чем мы, и стареют гораздо раньше. Самые неприспособленные и быстродохнущие существа в Торгензарде.
Но ведь Мы могли дать им уйти.
Закрой уже свой рот, Рудар. Нервно сказала Сольвеиг. Мы продолжим придерживаться изначального плана. Убивайте любого человека, которого встретите на пути. До Ольмранника мы должны добраться незамеченными.
Могу я хотя бы развязать им руки? Спросил Рудар.
Не трать на это время. Холодно сказал Хеймерик и вытер окровавленный топор о рукав. Спрячь тела, если тебе так хочется повозиться с трупами. Передохнем немного и продолжим путь. Я прав, Сольвеиг?
Скельсерридка немного замерла, обдумывая что-то в голове.