Свана Ретарсия на несколько секунд потеряла равновесие и чуть не рухнула на пол. Бессонные ночи дают о себе знать. К черту. Пора заканчивать на сегодня работу. Она уже достаточно отдала себя делу исправления чужих ошибок. Шеф должен понять. Иначе у него явно проблемы с головой.
Офисная работница схватила свой кожаный рюкзак и быстрым, но аккуратным шагом двинулась прочь из кабинета. В коридоре горели лампы с холодным белым светом. Скорее всего, в офисе осталась только она и охранник. Хотя возможно даже охранник уже ушел куда-нибудь. Безопасность на высоте. Свана, идя по коридору, даже твердо решила в голове сдать охранника. Почему она сидит ночами и работает, а он нет? Девушка вошла в тихо подъехавший лифт и нажала на кнопку. Теперь у нее есть время постоять с закрытыми глазами и подремать, пока лифт спускается с двадцатого этажа на первый. Нет, нельзя. Она точно уснет здесь, если закроет глаза.
На первом этаже с включенной лампой сидел охранник Нелькон Хуттисмер, веселый полный дядька с круглым подбородком, седыми усами и плешивой головой. Все-таки он тоже работает, а не сидит в баре. Несмотря на то, что Нелькон доброжелательно помахал Сване, она даже не смогла выдавить улыбку. Ее раздражало сейчас абсолютно все. Даже этот добрый толстяк. Свана коротко кивнула охраннику и тут же отвела взгляд. Сейчас ей хотелось просто выйти и подышать морозным воздухом.
Дверь офиса распахнулась, и снежинки тут же облепили лицо, пальто и джинсы Сваны. Ей захотелось закурить где-нибудь в закутке этого проклятого города, но она с таким трудом бросила это дело. Бросила, чтобы подсесть на таблетки.
Девушка двинулась к своему «Веллиберу», дешевой, но заслуживающей доверия легковой машине, которая стала лучшей среди плохих. Снег хрустел под ногами. Ветер обжигал лицо и буквально сносил с ног худышку. На секунду Сване захотелось просто рухнуть замертво на этот снег, и чтобы к утру от нее остался только сугроб. Почему эта долбаная машина так далеко.
Свана, наконец, дошла до своего автомобиля и, открыв дверь, она тут же нырнула на сидение водителя и закрыла дверь. В машине было холодно, но хотя бы снежинки не бьют по лицу. Ретарсия начала рыться в рюкзаке, пытаясь найти ключи от машины. Она глубоко вздохнула, поняв, что ей придется возвращаться за ними в офис. Свана с силой ударила по рулю и решила еще раз порыться в сумке. Спустя минуту поисков заветные ключи уже лежали в замерзшей ладони. Повезло. Свана завела машину и включила печку, чтобы согреть свои обтянутые кожей косточки. По радио заиграла поп-музыка. Девушка быстро переключила станцию, и в машине заиграл депрессивно-суицидальный блек-метал. Заиграла не столь известная, но горячо любимая Сваной песня группы «Взгляд из могилы». Машина тихонько тронулась с места и покатилась вперед.
На улице разыгралась настоящая метель. Свана с трудом могла разглядеть хоть что-то, и поэтому ехала очень медленно. Благо, в этом маленьком городе мало кому может понадобиться выехать в такую погоду на машине ночью. Дорога была свободна. Снег еще не успел замести все здесь. Шум двигателя тонул в атмосфере отчаяния и всепоглощающей скорби. Сване стало немножко легче. Когда она слушала метал, она всегда ощущала, что на свете есть тот, кто понимает ее. Что сейчас она и есть эта музыка, пронизывающая болью до костей.
Окна двухэтажных и трехэтажных домов манили своим светом. Метель чуточку стихла, когда Свана уже приближалась к дому. Бескрайние снежные поля, казалось, похоронили под собой город и все, что его окружает. Свана свернула с Белой улицы на улицу им. Вальсиха Сея и, замедлив темп, двинулась по узкой дороге вперед по первого поворота. Перед взором девушки предстали знакомые частные дома. Она видит их изо дня в день с самого детства. Они будто застряли во времени, как и все остальное в этом забытом Богами районе. Через несколько минут Свана достигла точки назначения. Дом, милый дом.
В ужаснейшем расположении духа Ретарсия выскочила из машины, схватив рюкзак, и тут же поскользнулась на льду. На мгновение ноги перестали чувствовать опору, а острая боль отдалась по всему телу. Дыхание на секунду перехватило. Свана замерла в ожидании чего-то. Хоть чего-нибудь. Ей стало страшно. Она поймала себя на мысли, что хочет остаться здесь. Ей хочется просто закрыть глаза и остаться в этом снегу. А на утро здесь будет сугроб. И лишь ко Времени Рождения все растает, и соседи увидят, как перед домом Нельты и Хагольста Ретарсий лежит их дочь, а в ее пустых глазницах, вагине и заднице роятся трупные черви, поедая плоть и дырявя бледную кожу. Девушка вскочила. Она не может закончить все так. Здесь. Она должна идти вперед. Должна выбраться отсюда. Ведь так?
Крыльцо замело снегом, и Сване пришлось приложить все свои силы, чтобы приоткрыть дверь. Не получается. Двери с доводчиками и так приносили тощей девушке недюжинные страдания, а тут еще и проклятый снегопад. Свана наклонилась и принялась откапывать дверь голыми руками. Снег обжигал покрасневшие от мороза руки. Пальцы совсем задубели. Неужели родители весь день сегодня бухали? Но им же тогда нужно выходить за очередной бутылкой. Откуда у них дома такие запасы?
Свана слегка расчистила крыльцо руки и потянула со всей силы за ручку. Дверь поддалась и распахнулась перед истощенной путницей. Свана зашла в дом. Ее никто не встречал. Как всегда. На бежевые узорчатые обои падал оранжевый свет полусгоревшей лампочки. Маленький узкий коридор вел к лестнице на второй этаж, на котором располагалась всего одна комната, единственное пристанище Сваны в этом мире. Дверь слева, в коридоре, вела в невзрачную кухню, излюбленное место бухающих родителей. В той комнате замусоленный стол впитал литры пролитого самогона и паленой соседской водки. Если же в коридоре повернуть направо, то можно оказаться в родительской комнате, где свое почетное место заняли телевизор, двуспальная кровать и домашний телефон. Больше всего Свана ненавидела в планировке дома то, что проход в ванную располагался в комнате родителей. Каким нужно было быть садистом, чтобы такое придумать.
Свана прошла вперед и резко остановилась, схватившись за стену. Голова начала кружиться, а по бежевым обоям пробежала тень, упав на грязный ламинат. Девушка посмотрела на свою руку, из которой начали медленно выползать длиннющие черви. Один из них проел кожу и, вытянувшись во весь рост, впился в другой участок руки, медленно пролезая куда-то внутрь, минуя жилы и сосуды. На руках оставались сотни дыр. Свана в ужасе смотрела на свое оголенное тощее тело, пока ее глаз что-то не защекотало. Через несколько мгновений глаз выпал, повиснув на нерве, а из глазницы выполз чудовищный таракан, за которым последовали сотни муравьев. Свана, вскрикнув, закрыла лицо ладонями и задержала дыхание. Ей показалось, будто она оглохла и ослепла. Только когда бедняжка почувствовала, что ее веки сомкнуты, она открыла их и увидела, что ее тело не испещрено дырами, а глазное яблоко на месте. Галлюцинации. Нужно снова возвращаться к таблеткам. К спасительному «Сельтсиблатамаронгису».
Свана устояла на ногах и двинулась дальше к кухне. Она выглянула в проход. В этом доме не изменилось ничего. Небритый Хагольст Ретарсий поглощал бутылку за бутылкой, читая в телефоне глупые анекдоты про члены и секс. Его жена Нельта тоже сидела в телефоне, но читала о том, как заработать денег, не делая ничего. Свану вновь охватило раздражение, и ей захотелось, не здороваясь, просто прошмыгнуть в свою комнату, будто она здесь просто постоялец, который платит за комнату. Хотя, по сути, оно так и было. Для Хагольта и Нельты дочьэто средство заработка. Сначала идет единоразовая выплата государства, а потом дочь начинает зарабатывать и приносить деньги. Когда Свана была еще младенцем, родители даже пытались попрошайничать. Работать им не хотелось, а вот стоять у входа в метро Глеккира и просить деньги для них вполне себе хорошее занятие. Нельта даже предлагала накачивать дочь наркотиками, чтобы та лежала спокойно, как делают криминальные элементы, но у Хагольста что-то екнуло внутри, и он все же поспорил с женой и не пошел на такой чудовищный шаг.
Сване не хотелось заходить на кухню, но вот попить воды хотелось уже давно. Собрав волю в кулак, она вошла в комнату, но так и не смогла из себя выдавить «привет».
«Вернулась ночная бабочка», со злорадной ухмылкой сказала мать.