Плыл-плыл теплоход
Начало февраля. Мёртвый сезон в Египте. Славный город Хургада, до боли знакомый всем русскоговорящим туристам, практически пуст. Отели не заполнены даже наполовину. В аэропорту больше туристов улетающих, чем прилетевших.
Днём солнце припекает почти по-летнему, но, беспечно раздевшись на берегу затишного лимана, минут через десять уже тянешься за полотенцем, чтобы прикрыть тело, покрывшееся от холода мурашками. Спрятавшись за плетёной ширмой, пытаешься загорать, но порывистый холодный ветер с берега засыпает тебя песком с головы до ног. Перемещаешься от солнца к тени и наоборот, но так и не находишь для себя комфортного места. Не загорается, не читается, не пишется, не думается, только наблюдается. Обиднее всего то, что и объектов-то для наблюдения почти нет.
По берегу лимана бродит одинокий верблюд по имени Вася, ведомый под уздцы хозяином, хитроватым бедуином в чалме. Вид у Васи абсолютно пофигистически-статичный, чего не скажешь об имени, которое легко меняется в зависимости от национальности туристов, которые хотят с ним сфотографироваться. На туристов Вася почти не смотрит, вот только что-то очень сочно жуёт, нервно обнажая крупные жёлтые зубы. Опасаясь стать мишенью для метания слюны, я потихоньку удаляюсь от этого высокомерного корабля пустыни.
Молодая семья с маленьким ребёнком наслаждается холодной водой лимана и фотосессией с Васей. Счастливые. Основная масса гостей отеля сгруппировалась возле бассейна с подогревом. Кое-кто пытается даже погрузиться в него с аквалангом. Русские бабушки, пасущие внуков у бассейна, недоброжелательно посматривают на аквалангистов.
Вечером отель оживает. Дамы в вечерних длинных платьях с накинутыми на плечи (хотелось бы сказать «шиншилловыми шубками», но не хочется сильно преувеличивать) пуховичками уютно усаживаются в барах со своими спутниками поближе к обогревателям в виде пирамид, в которых за стеклом вьется-извивается змеями пламя. Кафе и бары по-рождественски украшены гирляндами. В воздухе витает запах кофе и кальяна. Пожилая немецкая пара раскладывает пасьянс. Небольшая группа русских туристов громко хохочет. Их дети, оставленные без присмотра, сами себя развлекают, как могут: шумно играют в подвижные игры прямо между столиками. Два-три вечера в отелеи сложится ощущение, что ты живешь здесь с самого рождения.
Но завтрашний день сулит кое-что интересное. Нас ждет теплоход «Royal», на котором мы поднимемся по Нилу к Асуанской плотине. Наше речное путешествие продлится целых пять дней. Наконец-то будут новые ощущения и впечатления, хотя какое-то глубинное чувство мне подсказывает, что унылый дух Египта, как утреннее завывание муллы, должен проникнуть и на теплоход.
Ну что вы, говорит экскурсовод, сопровождающий нас на теплоход, круиз по Нилуэто шикарный буржуазный отдых. Вы только посмотрите на теплоход: настоящее произведение искусства, судно старинного английского производства, настоящий шик!
Действительно, теплоход оказался старинным, очень ухоженным, с изящным интерьером и прекрасной отделкой из дерева и мрамора. Особенно хороши были холл, ресторан и верхняя палуба. Каюты оказались небольшими и более скромными, но зато предоставляли прекрасный вид из большого окна на реку.
Особенно нам понравился ресторан, который находился на нулевом этаже. По периметру всего помещения были расположены круглые иллюминаторы, в которые стучались, будто нескромно напрашиваясь в гости, тёмные воды могучего Нила. И поскольку посетителям ресторана были видны лишь подвижные волны и маленький лоскуток голубого неба, то у них складывалось ощущение погружённости в водную стихию. Было таинственно и немного страшно.
Верхняя же палуба, оснащённая столиками, креслами и шезлонгами, успокаивала и предлагала виды могучей полноводной реки с берегами, поросшими кустарником и пальмами, через которые порой виднелись небольшие селения с бедными лачугами. Часто у берегов можно было заметить купающуюся детвору, женщин, стирающих бельё, и рыбаков. Повсюду витал аромат дыма от сожжённых пальмовых веток, напоминающий мне осенние костры моего детства.
Наш теплоход не был единственным на Ниле. Целая цепочка судов медленно двигалась по реке, останавливаясь в Карнаке, Луксоре, Эдфу и постепенно приближаясь к Асуанской плотине.
Выходы к храмам оживляли скучающую публику, которая возвращалась на теплоход с новыми впечатлениями, никому не нужными сувенирами и приятной усталостью.
Однажды вечером, когда солнце уже собиралось удалиться на покой, а основная часть публики находилась на верхней палубе, с берега к теплоходу на довольно большой скорости начала приближаться лодка. Наблюдая за ней, я сначала подумала, что лодка управляется мотором, но чуть позже стало заметно, что на вёслах сидел молодой парень атлетического сложения, который работал вёслами с такой силой, что лодка в считанные минуты оказалась в центре реки и достигла судна. Тогда второй парень, находящийся в лодке, быстрым и точным движением набросил лассо из верёвки на крюк на носу теплохода, и лодка оказалась привязанной.
Туристы на верхней палубе с любопытством наблюдали за молодыми египтянами, гадая, что же они будут делать дальше. Версий было несколько. Перваяограбление. Но воры действовали слишком открыто. К тому же, на корабле было не очень много народа, чтобы новые лица смогли остаться на судне незамеченными. Вторая версия: парни решили использовать судно, чтобы быстрее двигаться по Нилу, превратив теплоход в такси. Но тут же возникал вопрос: будет ли движение быстрее при такой небольшой скорости теплохода? Кто-то из туристов предположил, что молодые люди догоняют понравившихся девушек. Эта версия, самая романтичная, тоже не была правильной.
Вскоре всё стало понятно. Ребята откинули брезент, покрывавший лодку, и начали забрасывать на верхнюю палубу, которая находилась на высоте метров двадцати от них, упаковки со скатертями, чудесно расшитыми национальными узорами. Туристы с оживлением и радостью хватали пакеты, быстро разворачивали их, доставали вещи, рассматривали. Если вещь не нравилась, передавали другим или, засунув наспех в пакет, бросали назад в лодку. А если скатерть пришлась по душе, то клали купюру в пакет с другим, менее удачливым товаром и отправляли назад. Метание скатертей длилось минут двадцать. Я отметила про себя, что ни одна вещь не упала в воду. А старички немцы, которые охотнее всех рассматривали товар, оказались не менее ловкими атлетами, чем молодые египтяне. Если бы я умела рисовать, то обязательно запечатлела бы на холсте эту изумительную картину метания скатертей. Вскоре начало смеркаться, и молодые люди на лодке исчезли так же быстро, как и появились.
Завтрашний день обещал нам остановку возле храма Эдфу и долгую стоянку в речном порту. После экскурсии, напитавшись какой-то особенной красотой древнего очень уютного храма, мы вернулись на наш теплоход с ощущением приятной усталости и какой-то незавершенности вечера. Муж решил провести пару часов на верхней палубе, чтобы поиграть в покер с соседями по каюте. Нам же с дочерью захотелось использовать оставшиеся часы стоянки теплохода в порту для того, чтобы прогуляться по набережной.
Наш теплоход был не единственным в порту. Напротив, круизных теплоходов было настолько много, что они стояли, пришвартованные рядами параллельно линии берега, плотно прижатые друг к другу. Если бы на них смотрела птица с высоты полёта, что увидела бы картину, напоминающую коробку с аккуратно уложенными рядами конфет из белого шоколада. Наш «Royal» стоял в третьем ряду от берега, и, чтобы выйти на причал, нужно было сначала преодолеть мостик и войти в холл соседнего судна, пересечь его, затем перебраться на следующий теплоход и оттуда уже по трапу спуститься на берег. Мы с дочерью взяли с собой визитную карточку теплохода, немного денег и в прекрасном настроении вышли на набережную.
Застывший от дневной жары воздух стал понемногу охлаждаться, с реки потянуло прохладой. Прогулка наша заняла около полутора часов. Мы преодолели расстояние от мечети на центральной площади до появившейся каким-то чудом в бедуинских краях православной церкви. Весело болтали, наслаждались движением и ветерком, стараясь не замечать назойливых продавцов, на каждом шагу всучивающих свои товары. Мы были уверены в собственной безопасности и мысли, что человек не пропадет нигде, так как все страны и люди в принципе похожи.