Под ее руками хлюпала горячая кровь. Девушка не кричала и не извивалась, лежала совершенно тихо, будто совсем ничего не чувствовала.
В узкие ладони Ломандры скользнула бронзовая головка, мелькнуло сморщенное страшненькое личико новорожденного, потом появилось тельце, соединенное с матерью пульсирующей пуповиной. В колышущихся сумерках Ломандра увидела, как девушка подтянулась, ухватилась за пуповину, перевязала ее и перегрызла, точно волчица Равнин.
Младенец немедленно разразился воплем. Он вопил так, словно злился на несправедливый и грубый мир, в который его вытащили, - еще недоразвитый, полузародыш, слепой и бессмысленный, но все же осознающий ту агонию и боль, через которую прошел и которая еще предстояла ему в жизни.
- Это мальчик. Сын, - выговорила Ломандра, закрыла глаза, и на ее окровавленные руки закапали слезы.
Врач поспешил во Дворец Мира с первым прохладным вздохом зарождающегося дня.
Из-за колонн, точно призрак в черных одеждах, возникла женщина. Он не сразу узнал в ней главную придворную даму королевы. Его брови сошлись на переносице в ожидании плохих новостей - какая-то безмозглая служанка не передала сообщение вовремя, и теперь он опасался самого худшего.
- Она мертва? - спросил он.
- Нет.
- Значит, роды еще не закончились? Может, мне удастся спасти ребенка. Быстрее!
- Ребенок уже появился на свет. Живой.
Врач осознал, что его рука, словно наделенная собственной волей, сделала древний охранительный жест, а сам он, не веря ушам, потрясенно смотрит в лицо заравийки.
Щелчком пальцев Вал-Мала отпустила служанок, и Ломандра осталась с ней наедине.
Тело королевы было огромным, раздувшимся, утратившим последние следы былой красоты, и это делало ее еще более невыносимой. Даже Ломандре, которая слишком устала, что бы бояться, стало страшно при взгляде на нее.
- Ты пришла с какими-то новостями, Ломандра. С какими?
- И мать и дитя живы, - хрипло сказала заравийка.
Отечное лицо Вал-Малы перекосило злобной гримасой.
- Ты являешься ко мне и смеешь заявить, что они живы. Ты имеешь наглость заявить, что была там, и они остались в живых, оба? После того как эта ведьма послала змею, чтобы я лишилась ребенка?! Да поглотят тебя черные преисподние Эарла, безмозглая сука!
У Ломандры отчаянно заколотилось сердце. Она встретила мечущий молнии взгляд Вал-Малы со всей твердостью, на какую была способна.
- А что я могла сделать, мадам?
- Сделать? Во имя богов Дорфара, ты что, совсем не соображаешь? Слушай меня, Ломандра, и слушай внимательно. Ты вернешься во Дворец Мира и дождешься, когда врач уйдет от нее. Да не трясись ты! Можешь не беспокоиться о девке, я беру ее на себя. Просто позаботься, чтобы ее щенок незаметно задохнулся в своих подушках. Там и делать-то нечего.
Ломандра молча смотрела на нее, и вся кровь отхлынула от ее лица.
- Я уже начинаю задумываться о том, можно ли доверять тебе, Ломандра. В таком случае я потребую от тебя доказательства, что поручение выполнено. Королева откинулась на спинку кресла, ее лицо стало совершенно непроницаемым. Ломандра пришла в полное отчаяние, почувствовав, что в ее хозяйке не осталось абсолютно ничего человеческого и разумного и она говорит скорее с дьяволицей из ада.
- Принеси мне мизинец с его левой руки, - велела Вал-Мала. - Вижу, эта задача тебе еще менее по вкусу, чем первая. Считай ее наказанием за твою нерешительность. Полагаю, ты понимаешь, что с тобой будет в противном случае. Только попробуй не подчиниться мне - и проживешь остаток жизни с таким разнообразием шрамов на теле, какое только сможет изобрести мой палач. А теперь иди и делай то, что тебе приказано.