Как остаться в этом состоянии? Он знает: в лучшем случае оно продлится несколько минут и уйдет, и удерживать его бесполезно, да и сама попытка удержать счастье уже означает ее неуспех.
Но онодлится. Музыка? Может быть, дело в музыке?
Нет, музыка кончилась, а он все еще счастлив.
Камень, ножницы, бумагаповесть
Времянаше, мирная жизнь. Городок в средней полосе России, в стороне от железной дороги, от большого шоссе. Есть река, есть храм.
В центре городадом Ксении Николаевны Кныш. Дом одноэтажный, но большой. Пельменная возле дома тоже ее. Кнышглава районного законодательного собрания. Ей пятьдесят семь лет.
Утро, вторник, седьмое марта. Ксения Николаевна на крыльце с Пахомовой, директором общеобразовательной школы. В руках у Пахомовойпоздравительный адрес, желтенькие цветы:
Здоровья вам, Ксения Николаевна, счастья, благополучия! Многих лет вам на благо города!
Ксения кивает, войти не зовет. В папкелисточки.
Опять попрошайничаем, Пахомова?
Ой, что вы! Писания соседа вашего, в компьютере были, в учительской. Но уж вы никому, Ксеничка Николаевна, народ у нас, сами знаете
Ксения, сурово:
Ознакомимся.
Улыбается все-таки: всех вас, весь ваш женский коллективс праздником! и домой, читать. Соседвраг. Молитесь за врагов ваших. Да молится она, молится, что ни день
Мне сорок лет, и я хорошо себя чувствую, но после сорока смерть не считается уже безвременной, а потому пора мне собраться с силами и записать. Мысли неотвязные, недодуманные Сорок лет. Слабеет вера в человека, а значити в Бога. Зачем все это, зачем? Будто сижу спиной к движению и смотрю в окно. А тампрошлое, только прошлое. Сорок летчем не повод разобраться с прошлым?
Я учитель русского языка и литературы, не женат и бездетен. Всю свою жизнь за вычетом той, что прошла в Калининском университете (неприятный, забытый сон), живу в нашем городе. Здесь красиво невеселой среднерусской красотой. Если не видеть сделанное человеком, очень красиво. Тут я, по-видимому, навсегда: тут родился, тут и умрупрежде, в юности, меня эта мысль угнетала, теперь нет. Живется мне, конечно, чуть одиноко, в особенности зимой, когда в пять уже совершенно темно, и сразу лишаешься того, без чего жизнь неполна, реки, деревьев, соседских домов. Спиться мне не грозит, я не переношу алкоголя, а сочинятьпробовал, как всякий бы, наверное, в моем положении. Прочтут и обалдеюттаковы истоки моего «творчества». Да и кто, собственно, обалдеет? Несколько учителей-мужчинвся наша интеллигенция. Врачей и священника к интеллигенции не отнесешь, а женщины в школе у нас безликие и какие-то обремененные, по большей части замужем за мелким начальством. «Каков диаметр Земли? спрашивает у ребят географ. Не знаешь? Плохо. Землянаша мать». Эту шутку он повторяет лет двадцать, но никто, включая учителей, не потрудился узнать ответ: зачем? мы никуда не ездим, Земля нам не кажется круглой. А географ скоро умрет от рака: тут всё про всех знают, особенно плохое.
«Отслужу в армии, отсижу срок» сказал недавно один деревенский мальчик мечтательно, мы обсуждали с ним будущее. Годы учения и странствийтак это называется? Вот мальчиков из моих первых выпусков почти что и не нет в живых: наркотики, коммерция, боевые действияя огорчался сперва, а теперь, страшно сказать, устал жалеть их, привык. Девочките в основном уцелели, каждый год по нескольку моих выпускниц поступают в университеты и академиив Твери, Ярославле, даже в Москве. Девочкам и книжки интереснее, и сами они хотят нравиться: я человек нестарый и несемейный, мы устраиваем литературные вечера, дом у меня большой. Литературные четвергитак мы их называем, очень все целомудренно: чай, стихи, проза. Я люблю радоваться и радовать. И даже грустная, очень грустная история с Верочкой Жидковой меня не расхолодила.
У нас есть река, и нет железной дорогина десятки километров кругом. Говорят, это мешает промышленности, но железная дорогаэто ведь несвобода, зло. Как ее ненавидел Толстой и как любили большевики! Наш паровоз вперед летит, и все прочее. Тормозной путь полтора километрашутка ли? Иное дело автомобиль. Эх, был бы он у меня! Водить-тоуж как-нибудь. Сел бы за руль и отправился в Пушкинские Горы, а то и в Болдино, побродил по святым местам, а там бы, глядишь, встретил учительницу, свободную, одинокую. Лежу иногда без сна, сочиняю свои диалоги с ней. Ребячество? ну и пусть. «Как вам экскурсия?» спрошу я ее, и она мне ответит не очень впопад, но так, чтоб я распознал цитату: «Затейливо». Скоро признаюсь: «Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Может быть, не так в лоб, но что-то похожее. Она засмеется, словно бы не поверит. Клянусь». Учительница нахмурится: «Не клянитесь ни небом, ни землею». А я закончу: «Ни веселым именем Пушкина». Осмотрев достопримечательность, поедем ко мнебез разговоров и договоров. В машине сыграем в игру. «Песнь песней», скажу, а она ответит: «Сказка сказок». Я продолжу: «Святая святых», «Сорок сороков», «Суета сует», «Конец концов», «Веки веков», и она подумает немножко и сдастся.
Мало ли в какую можно игру поиграть, да только машины у меня нет как нет. А будь я порасторопнее, продал бы половину своей земли (участок большой, на нем кроме сорняков почти ничего не растет), перестроил бы дом и на машину б хватило, и даже осталось бы. Земля у нас за последние годы подорожала раз в пятьдесят. Так что человек я весьма обеспеченный, только распорядиться богатством своим не могу. Если честноне особенно и стремлюсь. Провинциальному учителю бедность к лицуведь так? Мне живется тепло. Опасно, грязно и пахнет, конечно, пахнет, не станем метафору продолжать.
У меня изумительные родители, у деревенского мальчика (отслужу-отсижу) таких нет. Грубая жизньс рождения, магазин ограбит, не оттого, что голоден, а из удали, или выпьет и подерется с кем-нибудькак такого судить? А если одноклассницу изнасилует? А если человека убьет? С какого момента ребенок начинает отвечать за свои поступки и начинает ли?
Одного мальчика лет шести, очень легко одетого, я подобрал перед Новым годом на автостанции: он пришел побиратьсядумаю, в первый раз, и еще не знал, как подступиться к этому. Взял я его на елку к дачникам, помыли мальчика, приодели, надавали разных вещей, отправился его провожать. «Наша квартира», показывает, а там комната такая, безо всего, только лампочка под потолком и кровать железная, а поверх, на куче тряпья, голый дядька, грязный, пьяный, и запах. Я дядьку прикрыл, попытался что-то ему втолковатьпро сына, мешки с вещами, про то, что порядок нужен, а он меня спрашивает: «Православный?» Я замялсячто за вопрос? а дядька присел на кровати, качнулся так: «Русский?» «Да, отвечаю, русский». «И зачем тебевещи, порядок? Мне вот, говорит, ни-че-го не надо». Но почему? Он и сам как будто бы удивлен. А сына его я на следующий день опять встретил у автостанции. Не признал меня, рассказывает взахлеб: «Вчера в таком доме был! Во живут москвичи!.. Наворова-а-ли!»
Тодети. А взрослый народ и впрямь совершенно себя позабыл. Почти никто, например, не помнит телефонного кода нашего городане даем мы свой номер никому за его пределами, не чувствуем себя частью целого. Будда, Сократ, Толстой, а вот яжитель такого-то городка, телефонный номер такой-то, вот как должно быть устроено. В глубины народного сознания и прочее верят теперь только дачники, а местные телевизор смотрят. Не от усталости, не потому, что тяжелая жизнь, она легкая, неголодная, а чтобы дырку заполнить, чем-то себя занять.
Вернемся к моей ситуации. Родители живы, оба на пенсии: папа преподавал английский, мама начальные классы вела, от меня внуков не дождались, переселились в Москву: там театры, выставки, там сестра моя живет младшая. Родители любят друг друга и нас с сестрой. Бунта против мира взрослых у меня никогда не было. Говорят, юность без бунта неполноценная так не думаю.
Итак, близкие живы, и в списке моих потерь Верочкасамая главная, по существу единственная. Три года прошло, как не стало ее, а вспоминаю Верочку ежедневно, даже, может быть, ежечасно. Всегдакогда сталкиваюсь с живыми, умными девочками, а они среди моих учениц есть. Одна тут недавно спросила: «Раз запятые ставят по правилам, то, может, они вообще не нужны?» Отчего самому мне этот вопрос не пришел в голову? «Надо подумать, говорю ей, надо подумать». Ради таких вот умненьких и работаю.