Не отвечая на заданный вопрос, Босикомшин разложил стопку на семь примерно равных частей, и разместил эти части в так удачно и слишком даже кстати выловленные шкатулки, уже почти обсохшие. Бумаги заняли для себя новые места, будто исстари в них и полёживали. Потом будем думать, что впереди. А сейчас царствует миг триумфа. Онобладатель.
Интересно, как порой много чего решается на повтор. Точно так же недавно он был обладателем чужого ключа от чужой квартиры. И точно так же им владело недоумение: зачем эта вещь ему? И таким же метким был ответ: надо. Просто надо, и всё. Ключ поначалу был нужен, как просто ключ. Не слишком оригинальная металлическая вещица, матово-золотистая, с бороздками и зубчиками. Потом он преобразился в иного фигуранта и понадобился для проникновения в известно, чью квартиру, но неизвестно где расположенную. Зачем? Чтобы завладеть интересными бумагами. Теперь, занятные бумаги, минуя пустые хлопоты, сами попали ему прямо в руки. Нет, хлопоты, конечно же, были, и не слишком пустыми, просто они как бы немножечко мимо пробегали. А тут, будто он оказался гипнотизёром и сумел прозомбировать эти предметы. Или телепортировать. И если они уже есть у него, значит и нужны. Дальше таковые пригодятся для того, чтобы, наконец, завладеть тайной. О! А тайна для чего нужна? Такой вопрос пока не возникал. Ум в данный момент был слишком горячим.
Но, подобно печке в тесной каюте, голова быстро остывала из-за скорого сгорания топлива. Хладнокровие потихоньку пронизало все возможные чувства, и уже сама собой выкатилась простая, словно шар мысль: «Надо бы отдать всё профессору».
А пока он тоже просто решил отдохнуть.
ГЛАВА 7
Из-под Благовещенского моста выскочил милицейский катер на подводных крыльях и подкатил к одному из краёв кладбища кораблей со стороны реки. Трое-четверо представителей власти устроили заранее запланированное десантирование с наиболее неожиданного с их точки зрения места для поимки незаконно проживающих лиц на этом полностью непригодном для жизни ржавом приростке к достаточно престижной части престижного острова. Не только проживание людей в таких местах неуместно. Даже корабли, которые нормальные, тоже не должны здесь швартоваться. Кладбище ведь. А те мёртвые ржавенькие кораблики, что составляли предмет милицейского рейда, все небольшие, оттого-то осмотр происходил быстро. Вот уже и отворилась дверь в каюту Босикомшина.
Давно тут обитаете? вопрос, конечно же, прямой. На него, вроде бы, и отвечать надо прямо.
Да нет, я, так же, как и вы, залез посмотреть, что за кораблики, ответил Босикомшин.
Это правда?
А что? Здесь и мальчишки всё время лазают. А я гуляю часто по набережной, гляжу на этот хлам и думаю, когда же, наконец, кто порядок наведёт. Может быть, вы ответите? Безобразие же, верно?
Безобразие, безобразие, поддакнули милиционеры, оглядывая содержимое каморки.
А больше нет никого на судне? спросил один из них.
Я не видел, ответил Босикомшин и развеселился, я ж за несколько секунд перед вами оказался в каюте. Глянул в окошко, смотрю, вроде помещение какое-то. Дёрнул дверьоткрылась. Зашёл. Если бы кто-нибудь отдыхал здесь, я бы не залез. Зачем беспокоить людей? Так что, нет никого. И не было.
Милиционеры переглянулись между собой, а затем оглядели Босикомшина. На бомжа, будто, не похож. Нормальное пальтишко. Ничего не оборвано, карманы целые. И лицом умыт, побрит. Разве лишь, ботинки изрядно стоптаны, так и это нормально. У них самих обувка тоже не первый год ношена.
Ладно, пойдём дальше, сказал другой милиционер, а вообще надо здесь чистку проводить не посреди дня, а ночью. По ночам такие случайные любопытные прохожие под ногами путаться не станут.
Правильно, сказал Босикомшин и бочком протиснулся в полуоткрытую дверь.
А тут уже на соседнем кораблике показалось несколько любопытных мальчишек.
Осторожно, осторожно, крикнул он им, здесь и в воду легко угодить.
Милиционеры тоже вышли. Мальчишки испугались милиционеров и поспешили перебираться на берег.
Видите, обратился Босикомшин к десанту, лазают. А если кто упадёт в воду? А если утонет? Кто отвечать будет? Должна ведь власть отвечать, она ведь у нас допустила такое безобразие. А выеё представители.
Ладно, ладно, одновременно заговорили милиционеры, все теперь власть ругают. А понавезли эту рухлядь сюда, небось, предприниматели, деловые люди, бизнесмены. Теперь они у нас власть. И не каждый из нас её представляет.
Босикомшин сошёл на берег, а милиционеры перелезли на соседний катер.
ГЛАВА 8
На берегу стоял отставной командир танка в полной парадной амуниции, украшенной гвардейским значками и боевыми наградами, так что и нельзя было подумать, будто он числится в запасе. Босикомшин чуть не столкнулся с ним.
А, сказал он, и вы снова гуляете? Но вас не узнать.
Гуляю, строго произнёс натуральный военный командир. Он видел, как милиционеры дружественно разговаривали с его недавним компаньоном по застолью в профессорской квартире, но тот не был арестован. Сам отставной сержант, ныне играющий роль лейтенанта, тоже не мог ни к чему придраться, поэтомуединственно, что он способен создатьстрогую интонацию в голосе.
А что вы скажете насчёт этого безобразия? спросил Босикомшин знакомого застольника, скорее по инерции, чем с интересом, и показал на кладбище, где скакали милиционеры.
Не столько оно безобразие, сколько безобразно то, что на нём иногда происходит, не прерывая строгой интонации, ответил командир-сыщик. Прямого обвинения он вынести не мог ни против Босикомшина, ни против иных людей снующих туда-сюда, а иногда и норовящих столкнуться кто-нибудь с кем-нибудь. Если б здесь присутствовал «Егорыч», то в очередной раз обнаружил бы соседа в роли любителя пофилософствовать.
И мы с милицией тоже только что пришли к такому же выводу, когда малость побеседовали, проговорил пешеход, не успевший отдохнуть ни от ходьбы, ни от чувств, поддерживая достойную мысль военного человека и начинающего следователя. Мало ли что может случиться неприятного или вообще криминального на этой свалке. И потонуть может ребёнок или пьяный.
А военный человек, похоже, не мог пока сообразить, что ему делать, на какой поступок направить позывы стяжания справедливости. Схватить вора и допросить на манер иного, да какого-то частного детектива? Крикнуть милиционерам, чтоб те забрали злостного преступника? Но только одним подозрением руководствоваться нельзя. Он, несмотря на то, что был из людей военных, нехитрые и въедливые правовые вопросы знал. Понаслышке. Ведь и школа с юридическим уклоном, по соседству с его домом, подспудно тому способствовала. Та, где обретались дровишки рядом с окном класса по труду. Случалось порой подзадержаться там, да поговорить с одним-другим учителем. Презумпция невиновности, есть такой постулат. А в настоящий момент разговаривать без цели ему не хотелось. Трудно толковать в таком положении. Производство диалога не имело ни, так сказать, приводного ремня, ни движущей силы от какого-либо источника энергии.
Босикомшин, тоже понимая, что контакт граничит с небывальщиной, а главное, и не нужен, даже вообще вреден, отошёл в сторонку, но скоро вернулся. Он ещё до того обратил внимание на петлицы и нагрудный знак строгого человека, где явно проступало изображение танка. А теперь к нему пришла оригинальная мысль, и он сказал:
Мне профессор, ваш сосед, уже успел рассказать об основном преимуществе супергениального изобретения. И вот. Представляете, например, танк, оборудованный замечательными трубочками, трубками и трубами, где постоянно и неиссякаемо заряжена звёздная энергия?! Ночью и днём. Это жеабсолютное оружие! Сделайте. Попросите соседа своего передать вам его наработки. Ну, заново. Он же всё помнит. И сделайте. Вы же всё умеете делать из подручных материалов. И весь мир можете завоевать одним танком!
Откуда взялась у него такая фантазия? Ведь раньше он представлял себе наилучшим приспособлением изобретения профессора-мага, добротно сбитый плотик с тёплым домиком на нём. Это чтобы Неву переплывать с одного берега на другой, а заодно и жить на нём вместо кладбища кораблей. И слушать звёздную музыку не воображением, а настоящим слухом. Решил поиздеваться, что ли, памятуя о бумагах профессора, благополучно сложенных в его же шкатулки, но в своём, Босикомшивом убежище?