Отставной командир танка, бегло взглянув на лицо Босикомшина, прищурил глаза и, глядя так в потолок, сказал:
А давайте, я сейчас угадаю, куда вы направлялись, но неудачно? Вы, я думаю, шли к моему соседу, и не застали. Точно. У вас такой вид минуточку, я сейчас попробую выразить, чтоб и мне самому понятно было вы, вроде бы, тоже человек от искусства, из богемы, не от мира сего, так сказать. Вы чем-то похожи на него и на прежних гостей Егорыча. Выражение вашего лица мне подсказывает. Теперь, правда, к нему давно никто не ходит, если не считать меня. Вы первый за целый год. Да. А у нас в доме, кроме Егорыча, не проживает больше никого из таких, подобных ему людей, которые как бы не от мира сего: творческих работников. Значит вы именно из тех давних друзей-художников, которых я уже не застал, потому что живу здесь всего-то с десяток лет. Вы к нему и пришли, но подвернулась неудача.
Босикомшин такой проницательности не ожидалот человека в тельняшке-безрукавке. Он внутренне вздрогнул, но внешних перемен в лице не проявил. Так случилось оттого, что музыка звёзд всё ещё будто висела в нём, да не сразу оборвалась, вот и выражение лица продолжало удерживать вид состояния «не от мира сего». А взгляд, в общем-то, без особого намерения просто немного задержался на отставленной чашке с чаем. Гость, по-видимому, просто рассчитывал пронзить её насквозь. Но ответной проницательности у косной посуды не случилось. Через толстые фаянсовые стенки ему не удалось увидеть недопитого внутреннего содержимого. И поток нездешней музыки сошёл на нет. Возможно, одновременно с течением упадка внутреннего состояния, и на лице утратились особые чёрточки, по коим наш танкист определил его человеком богемного цеха. Но сей потери никто не заметил, поскольку никто в этот миг на него не глядел.
Таким образом, если вы соседа моего не дождётесь, то я могу ему передать о вашем приходе, он вам позвонит, если хотите, продолжил хозяин, прекратив прищуриваться, но оставляя взгляд на потолке.
«Да, отставные ратники, действительно, всё обо всех знают», недавнее сомнение покинуло гостя, вроде бы званого и, будто нежеланного. Но, обретя при помощи такого наблюдения ещё не совсем обосновавшуюся в нём твёрдость, оседающую лишь на донышке мысли, уверенности в продолжении действий, а правильнее сказать, в бездействии, у него не прибавилось.
Угу, он повторил немногословное почти согласие, но поднялся, чтобы уйти.
Ну, я пошёл. Пока, процитировал он в точности недавнюю фразу профессора на кладбище кораблей с той же интонацией, и одновременно подумал: «Надо же, не хватало мне тут засвечиваться».
Ладно, как говорится, ваша воля, командир танка, медленно произносил слова, вроде бы тоже в знак согласия, но почему-то всем телом отвернулся от Босикомшина и не глядел на него.
А гость, не сразу ступая к двери, потоптался на одном месте, застёгивая и расстёгивая пальтишко. Продолжилась очередная напряжённая пауза. Пудель под диваном тоже молчалвидимо, заснул. Потом гость решил показаться вежливым перед неожиданным покровителем и, произведя улыбку, сказал:
Спасибо за гостеприимство. Чай был хорош, и музыка ваша тоже была хороша. Всего хорошего.
Он утвердительно и уверенно прошёл за дверь комнаты, а потом и за пределы квартиры, не дожидаясь проводов со стороны хозяина. Но тот и не думал затевать сопутствие, указывать дорогу или вообще оказаться конвоиром. Лишь покивал головой и, скорее, просипел, чем произнёс:
До свидания, голосовые связки у него в горле не налаживались на нужный тон.
Из-под дивана раздался протяжный высокий звукпудель-невидимка, по-видимому, смачно зевнул от удовольствия.
ГЛАВА 6
«Куда же теперь идти»? Босикомшин стоял напротив соседней двери, такой заветной, но и столь же недоступной. Почему он решил, будто дверь эта ему заветная, мы не берёмся сказать. Никто не предъявлял ему вообще никакого завета. И тогда, на остановке у Соловьёвского сада, ему тоже не был завещан ни один из троллейбусов, наличествующих в городе. Думается нам, что заветным становится попросту всё, что для него недоступно. Равенство такое. А произвелось это правило как раз после неудачной попытки выйти в законные пассажиры, аккурат в ту минуту, когда он был приговорён к пожизненному пешему труду. Теперь все вещи и места, заделав себя недоступными для него, естественным образом переходят в разряд заветных. Вот и нынешняя дверь тоже вполне подходила к данному обычаю. Ну, не сама дверь, а то пространство, что за ней. Заветное недоступно, а недоступное заветно. Вместе с тем, если рассудить взвешенно, то данное сочетание, конечно же, сущая несправедливость. И она покоя не даёт ни одному человеку. Тем не менее, коли есть правило, придётся ему подчиниться. Хотя нет. Для каждого правила есть своё противоправило. Оно всегда подспудно сидит в норове человека. Да и правил без исключений не бывает. И знаете, в сложившихся у нас обстоятельствах, любое исключение сродни надежде. Надежда всегда делает ставку на исключение из предопределения. И о ней уже был у нас эдакий замысловатый разговор, но с профессором, в минуту, когда тот искал потерянный ключ. Тоже ведь правомерное исключение. Простите за тавтологию. Но Босикомшин о том диалоге не знает, поэтому не возразил нам и не согласился, и вовсе рассуждать о том не стал. Он сел на холодную ступеньку лестницы и согнулся, обхватив колени. «Глупо, глупо, ой, как глупо всё».
По мере того, как холод камня проникал сквозь нетолстую одежду прямо в тело, пожизненный пешеход припоминал о начале нашей истории. А в начале, мы помним, он стоял на остановке общественного транспорта и ждал заветного троллейбуса. Куда-то задумывал ехать. Куда? Куда, кудакак обычноискать счастья, то есть, некое недоступное состояние. Каждый горожанин с утра, когда выходит на тротуар вдоль домов, то, может быть, и не осознанно пускается на поиски счастья. Город настолько велик, многообразен и таинственен, что у него дённо-нощно есть в запасе заготовка счастливого конца для каждого законного его жителя и нелегального пришельца. В таком положении дел неизменно уверены все горожане, оттого-то и выходят на улицы. Вы никогда не замечали, что при выходе из дому, у вас непроизвольно появляется вздох облегчения? Это потому происходит у вас, что с выходом на пространства города наступает пора ожидания перемен. А кто не ожидает именно хороших перемен? Ну, есть, конечно, такие горожане, которые из-за мелких неудач не ждут ни от кого добра и желают вообще беды и вообще всему миру. Есть горожане даже и ещё хуже, страшно о них и сказать, а то и подумать. Давайте, не будем. Но и они, самые худшие горожане, втайне от себя ожидают именно доброй встречи. Выходя в город, они тоже намерены в нём отыскать счастье. Таков есть закон города, такова есть основа человеческого поселения, таков есть смысл первоначальной задумки. Такова сложившаяся природа. Она создана вместе с появлением первого прародителя городов. Кажется, Каин додумался до сего строительства. Бедный Каин. Так хотелось ему, изгнаннику Божьему, найти где-нибудь то, что в себе не имел! Счастье? Или чего ещё? И решил: потеря найдётся именно в городе, построенном для будущих чистокровных потомков изгнания. Так и сегодня думают многие народы мира. Каин построил город, конечно же, для того, чтоб найти в нём добро, так ему недостающее. Иначе, есть ли смысл во всём том дорогом устройстве? Как говорится, от добрадобра не ищут. Ведь и ныне, самые современные люди, не зная вовсе, что они тоже изгнанники Божьи, они, когда выстраивают город, притом выкладываясь полностью в него, первым делом определяют для себя лучшие условия найти потом добро, найти счастье, недостающее им по рождению. И люди, приезжающие в город из иных месттоже движутся таким же предчувствием. А если есть предчувствие, значит, и самый предмет где-то здесь скрывается неподалёку и пока не обнаруживает себя. Пока. Но
Босикомшин встал и медленно спустился вниз. На сей раз, он вышел из дома не во двор, а на улицу. На линию, так на Васильевском острове названы длинные череды фасадов. Он глубоко и облегчённо вздохнул. Вот вдоль одной из таких линий и направился пожизненный пешеход навстречу мы не знаем, какое в точности у него настало настроение желает ли он в настоящий момент человечеству исключительно беды или ждёт от кого-нибудь немного добра, но если есть хоть какая-нибудь линия Босикомшин двигался вдоль вполне определённой линии. Пожелаем ему встретить удачу.