Ну, развёл руками врач, если речь зашла о справедливости, то я не могу ничего сделать, кроме как согласиться. Да, мисс Литтл, я займусь этим.
Сегодня же?
Сейчас же, ответил мужчина, залюбовавшийся милыми чертями в глазах девушки, которые вновь зажглись в них, вновь заплясали, спустя столь долгое время сна
Я буду вам премного благодарна, кивнула Хенси.
Это моя работа.
Спасибо вам, мистер Луццато, вы очень милы.
Не более, чем вы, улыбнулся врач, который сейчас выглядел, как большой ребёнок с трёхдневной щетиной.
Вам не кажется, мистер Луццато, что больница и, тем более, ожоговое отделение не лучшее место для подобных слов?
Мне кажется, мисс Литтл, что везде есть место добрым словам.
Что ж, вздохнула Хенси. Полагаю, вы очень хороший человек
Может быть, это нескромно с моей стороны, но мне часто говорят, что я хороший человек.
Рада за вас, мистер Луццато, ответила Хенси, едва заметно и неровно улыбнувшись. Может быть, вы займётесь моей просьбой?
Да, мисс, ответил мужчина, плохо скрывая своё разочарование. Я вернусь и расскажу вам всё, что узнаю.
Спасибо, кивнула Хенси.
Мужчина покинул помещение, взмахнув напоследок белым халатом.
«Почти супермен думала Хенси, с прищуром глядя на закрытую дверь. Но, если ты и в самом деле такой хороший, тебе лучше держаться подальше от меня. Рядом со мной ангелы дохнут».
Глава 4
Ты меня учишь ждать, и говоришь смешные фразы.
А я хочу всё отдать! Если любовь значит только сразу!
Ты не поймёшь во сне, если любовь значит, всё сгорает.
Зайчики на стене после заката умирают.
Всё, мисс Литтл, я всё обмерял и записал, сказал доктор мистер Луццато, Хенси кивнула и надела футболку.
И скоро я смогу обзавестись новой рукой? задала девушка единственный вопрос, который волновал её и который заставлял её разговаривать с врачом.
Мы можем выдать вам протез хоть сегодня
Мне казалось, что они изготавливаются индивидуально, перебила доктора Хенси, пересаживаясь на край кровати. Иначе, зачем вы меня обмеривали?
Потому что, мисс Литтл, мне нужно знать, какой аппарат подбирать вам.
Хенси едва заметно кивнула и отвернулась к окну, перебирая ногами в совершенно чуждых ей милых тапочках, на которых настоял доктор, потому что полы в больнице холодные
Я могу идти? спросила девушка, возвращая внимание к мужчине.
А вы не хотите посмотреть ассортимент?
Ассортимент? в голосе девушки скользнула усмешка. Никогда не думала, что это делается подобным образом, как на базаре! она покачала головой.
Зачем же вы так? несколько обиженно возразил доктор, подходя ближе. Почему, как на базаре? Скорее, как в элитном бутике: всё по каталогу и под запись!
Мужчина улыбнулся, лучистым взглядом цепляясь за такие слишком равнодушные и холодные глаза Хенси, не находя в них даже малейшего ответа, отклика на свою попытку пошутить, сделать атмосферу более тёплой и личной.
Мистер Луццато, обратилась к мужчине девушка, делая долгие паузы, мне бы хотелось сказать, что я оставляю выбор за вами, но Но я не стану так говорить.
Правильно, мисс Литтл, согласился доктор, кивая. Вам с ним жить, так что, лучше вам его и выбрать.
Хорошо, Хенси кивнула, несите свой каталог. Или что у вас там?
Каталог, кивнул мужчина. Хотя
Доктор на несколько мгновений задумался, невольно касаясь длинными пальцами подбородка с заметной небритостью, потирая его.
Хотя, продолжил врач, если хотите, я могу показать вам всё вживую, воочию.
А это возможно? спросила Хенси, слегка прищуриваясь.
Ей всё больше казалось, что мужчина в белом халате относится к ней несколько иначе, чем положено относиться врачу к своей пациентке. Это могло бы льстить любой Ашот Луццато являлся мужчиной выдающейся внешности, но Хенси интересовало совершенно не утешение своего самолюбия Она понимала, что симпатия милого доктора может ей помочь. Конечно, он не самый властный человек в мире, но на данный момент он был тем, кто мог помочь в том, что девушке было необходимо более всего: вернуть утраченную конечность и покинуть стены больницы.
Пусть её никто и не собирался держать здесь насильно, но этот страх, эта опаска навеки поселилась в душе девушки. Она боялась оказаться запертой в клетке, в четырёх стенах, которые вполне могут обрасти со временем мягким войлоком психиатрической больницы, пропитать её тело едкими нотами транквилизаторов и психотропных препаратов. Узнай кто-нибудь обо всём том, что она сделала, её бы непременно лечили, лечили принудительно, насильно и беспощадно, потому что таких, как она, некрасиво и, порою, обидно принято звать психопатами.
Психопатами Но справедливо ли было бы это утверждение в адрес Хенси? В чём критерий нормальности с точки зрения психиатрии? «Если человек отдаёт себе отчёт в своих поступках, гласят учебники по судебной психиатрии, значит, он адекватен». Если следовать этой точке зрения, то Хенси являлась совершенно нормальным человеком: она не только отдавала себе отчёт в каждом своём «дурном поступке», но и планировала его, смаковала каждую деталь, с удовольствием взаимодействовала с жертвой, с обречённым
Никого из восьмерых, кого Хенси отправила в мир иной, она не жалела, никого не поминала добрым словом, ни по ком не скучала, разве что
Разве что, Мориц. Да, было в этом списке и исключение Трюмпер, но она и по нему не скучала, не плакала, она попросту не умела этого делать. Последние свои слёзы она обронила, сидя у постели, на которой лежал труп её любимого врага, того, к кому она так и не смогла определиться, что испытывает. Того, кого она хотела убить, сломить, а потом А потом не произошло. Верно, судьба уберегла её от вселенской ошибки, вновь подключив к делу проведение и его вершителя Бруно, который не позволил свершиться разговору, который мог всё навеки сломить, растоптать.
Порою, Хенси думала о том, что могло бы случиться, не приди тогда Бруно, не убей он Морица, что было бы, поговори она с ним после того, как пришла той ночью, плюнув на всё?
Девушка старалась гнать от себя эти мысли, хотя бы потому, что в них не было смысла: мёртвых не поднимешь из могилы, а прошлого не вернёшь. Человек, вообще, весьма ограничен в своих ресурсах у него есть только сейчас, тот короткий миг, который разворачивается в данную секунду, только моргни и вот он уже стал прошлым
А настоящее ушедшее прошлое Оно не имеет смысла, но оно и ценнее всего, потому что, порой, только в своих воспоминаниях мы можем быть теми, кем счастливы себя видеть и быть рядом с теми людьми, которых когда-то любили, а, может, и по сей день любим.
Но Хенси не было жаль прошлого, ей не было жаль ничего, хотя бы потому, что счастье её было так давно, так призрачно, что девушка уже и не могла вспомнить, каково это просыпаться и знать, зачем ты открываешь глаза, улыбаться, дышать и понимать, что каждый твой вздох не зря, понимать, что ты жив.
Этого у неё не было слишком давно, последний миг и вздох счастья в её душе затерялся где-то в лете 2007, когда она ещё не знала о смерти матери, когда вокруг были ещё не мягкие стены, а Макей только начал своё падение Тем летом она ещё верила, что всё наладится, пусть внутри и была уже та самая дыра, что грызла девушку изо дня в день, но тогда она ещё имела шансы затянуться и стать, пусть уродливым, но шрамом, который имеет все шансы побледнеть с годами.
Теперь же надежды не было, слишком давно не было, но теперь было даже страшнее Страшнее потому, что последние четыре, почти пять лет жизни Хенси не жила существовала, хотя, на первый, невооружённый и оптимистичный взгляд, она могла показаться вполне живой, даже счастливой, даже Но всё было ложью и враньём, всё было искусно запрятанным нарывом, который прорвало, едва появился повод. Всего лишь одного «люблю» хватило для того, чтобы в голове девушки, в тёмной материи её души что-то замкнуло. Она никому не намерена была прощать подобных слов, ни от кого не хотела их слышать и, тем более, она не могла, просто не могла слышать их от того, кто стал ей почти другом.