Не обделял Вильгельм и своих детей девятнадцатилетнюю дочь, что училась сейчас в Лондоне, и сына Эдварда. Условия их отношений были таковы: отец полностью выполнял их капризы, связанные с материальной стороной жизни, но только до совершеннолетия. Вильгельм не хотел, чтобы его дети выросли избалованными и неприспособленными к жизни и потому с раннего детства приучал их мысли о том, что он будет любить их всегда, всегда придёт на помощь в сложную минуту, но он не собирается тащить их на своей шее всю жизнь. Именно поэтому мужчина очень серьёзно относился к вопросам образования своих детей. Нет, он не был тираном, который мог выпороть за плохую отметку, но дети всегда знали, что за свои поступки они ответят. Его наказания всегда были гуманными, но настолько эффективными, что Эдвард, который в школе был чуть ли не главным заводилой и грозой, трясся при одной мысли о разговоре с отцом по поводу двойки и своего поведения.
Остаток урока прошёл мирно. Обиженный и напряженный Эдвард редко отрывал взгляд от тетради, его вечный сосед по парте Мориц, разрывался между телефоном и конспектом, кто-то тихо разговаривал, обсуждая непонятную новую тему, моду и знакомых. Хенси всё время хотелось отвернуться к окну, но она силой подавляла это желание и возвращала своё внимание к формулам и чертежам в тетради. Нельзя сказать, что геометрия легко давалась девушке, но и обратного сказать тоже нельзя. Как любила говорить сама Хенси: «Человеку всегда воздаётся по трудам его и поступкам», так любила говорить её уже покойная бабушка и девушка с радостью переняла эту истину у неё.
К сожалению или к счастью, но семья Литтлов принадлежала к тому самому меньшинству, что не было богатым, знаменитым или просто значимым. Семья Хенси состояла из трёх человек: мать, отчим и сама девушка. Родной отец Хенси тоже был жив и они иногда общались, но в большей степени он был увлечён своей новой семьёй, куда ушёл, когда Хенси было всего шесть. Мать Хенси Симона Литтл временно не работала, но по образованию была экономистом и до сокращения работала бухгалтером. Отчим Хенси, которого она также называла отцом Макей Литтл, был историком и вёл успешную преподавательскую деятельность в одном из ВУЗов города.
В связи со средним материальным положением своей семьи, Хенси с малых лет решила для себя, что всего добьётся сама и будет помогать родителям в старости, чтобы они ею гордились и самой стыдно не было. Но, как уже говорилось, Хенси была уверена, что для успешной жизни счастливого случая мало, а нужны ещё упорство и желание трудиться.
Об этом она и напоминала себе каждое утро, когда ей так хотелось поспать ещё пару часиков, а первый урок неумолимо случался каждый раз в одно и то же время в восемь утра. Каждый раз, борясь с сонливостью на первом уроке или не желая делать домашнюю работу, Хенси думала о будущем, представляла себе своих стареньких родителей и себя, уже взрослую. Воображала, как она будет часто навещать своих мать и отца, каждый раз принося какой-нибудь приятный и дорогой подарок и что-нибудь вкусное. Думала, как они будут пить чай и разговаривать, много разговаривать, как они будут её гордиться.
Лет с семи Хенси мечтала стать кардиохирургом, а в двенадцать лет она уже точно решила, что непременно им станет. Но, несмотря на возраст, девушка отдавала себе отчёт, что это огромная ответственность и ей нужны поистине безукоризненные знания в такой профессии бездари не нужны. Может быть, Хенси и не обладала выдающимися умственными способностями, её нельзя было отнести к юным гениям, но уже в свои шестнадцать девушка умела ставить перед собой цели и достигать их, и она верила, что это непременно поможет ей исполнить мечту.
Порой, желание девушки добиться своего достигало таких высот, что она невольно обращала своё внимание на Эдварда, отец которого пусть и не был представителем того направления медицины, что избрала для себя она, но был одним из самых уважаемых и весомых специалистов в медицине в целом. Заинтересовать Эдварда вряд ли составляет труда для этого достаточно иметь женские первичные половые признаки но девушка даже не успевала ярко представить себе план, как её передёргивало. Нет, она никогда не сможет так поступить, потому что у неё есть чувство собственного достоинства, потому что она любит Морица, а ещё потому, что этот Эдвард, со своими руками, которые только и ждут, как залезть кому-то в трусы, вызывал в Хенси искреннее отвращение, граничащее с рвотным позывом.
Несмотря на то, что внешне Эдвард был более, чем симпатичен, Хенси не подпускала его к себе. Более того, она вообще никого к себе не подпускала. Её можно было назвать недотрогой, но нельзя было ханжой или зажатой, она просто знала себе цену и не собиралась ложиться под кого бы то ни было, каким бы он не был богатым/красивым/авторитетным. Никакого секса до свадьбы? Нет, в мыслях Хенси не было такого, она просто хотела, чтобы тот, кому она доверит своё тело, уважал её и любил, а она любила его. Может быть, не вечно, может быть, не на всю жизнь, но она не хотела быть одной из тех, кого называют «подстилка» и чьих имён наутро даже не вспоминают.
Пожалуй, это был один из самых сильных её страхов, и потому она с недоумением и некоторым презрением смотрела на шустрых одноклассниц, которые уже сменили не один десяток партнёров. Да, с наличием таких, как Мориц, Эдвард, Том, Кайл и Кит сохранять невинность женской половины класса и параллели представлялось практически невозможным. И эти пятеро далеко не все золотые и безумно сексуальные ребята, как говорили одноклассницы Хенси, но они были, пожалуй, самими яркими.
Вот, Кайла одноклассница Хенси, блондинка с накачанными губами и глупыми глазами, поворачивается к Морицу, что-то говорит и подмигивает, не убирая с губ слишком широкой улыбки. При виде этой картины, Хенси невольно вздрогнула и напряглась, отвернувшись к окну. Настроение заметно испортилось. Девушке было элементарно неприятно такое поведение, к тому же, это был Мориц, её Мориц, как она иногда, шёпотом и про себя позволяла себе его называть. А ещё, может быть, в этой неприязни было немного зависти. Да, порой Хенси сожалела о том, что у неё такой характер, который не позволяет предложить себя тому, кого она любит.
«Лучше уж на всю жизнь остаться девственницей, чем стать такой, как они» подумала про себя Хенси, и в этот момент прозвенел звонок. Слишком сильно захлопнув тетрадь, девушка убрала её в сумку. За конспектом последовали и все остальные учебные принадлежности, она уже перекинула сумку через плечо и собралась уходить, как ко всем присутствующим обратилась учительница:
Ребята, следующего урока у вас не будет, преподавательница заболела. Можете идти домой, только, прошу вас, будьте благоразумны по дороге. ученики радостно зашумели, Хенси же только сдержано кивнула в знак согласия и сжала в кулаке ремень сумки.
Новость о более раннем окончании занятий не добавила ей радости, потому что она недавно потеряла ключи от дома, новые сделать ещё не успели, а мать Хенси должна была вернуться с очередного собеседования только в начале третьего. Получалось, что вместо получаса, девушке придётся искать себе занятия целых два часа
Можете быть свободны. на всякий случай повторила учительница, видя нерешительность некоторых учащихся. До свидания.
Хенси медлила с тем, чтобы покинуть класс, всё равно, идти ей некуда. Но, когда класс опустел, ей тоже пришлось двинуться с места. Тяжело вздохнув и поправив сумку на плече, девушка двинулась в выходу.
До встречи, миссис Франклин. уважительно попрощалась девушка, поравнявшись с преподавательским столом.
До свидания, Хенси. не отрываясь от журнала, ответила женщина. Ой, Хенси?
Да? девушка обернулась в дверях.
Ты можешь задержаться буквально на минуту?
Да, конечно, миссис. кивнула Хенси и вернулась, садясь за первую парту перед преподавательским столом. Вы что-то хотели?
Да, Хенси, скажи, твои родители будут свободны в следующую пятницу?
Эм девушка несколько растерялась. Мм, наверное, это у них нужно будет спросить.
Спроси, пожалуйста, когда будешь дома, а завтра скажешь мне ответ, хорошо?