Я тебя не помнюВаля Шопорова
Глава 1
Голубое небо, но не яркое, слепящее своей искристой бирюзой, а пастельное, будто бы немного выцветшее от тёплых и ласковых солнечных лучей, подёрнутое молочными облаками, напоминающими штрихи, оставленные кистью художника. Солнечного диска нигде не видно, он прячется, играет с людьми и заигрывает с ними, подмигивает им из-за тряпиц облаков, но он точно есть где-то там, в прекрасной вышине.
Немного кривоватая яблонька вся в цвету и скоро ветви её покроются сочными плодами. Её аромат потрясает, он дурманит и заставляет верить только в хорошее. Кажется, будто достаточно закрыть глаза и протянуть руку и можно будет коснуться небес и сорвать райский плод, который точно не станет яблоком раздора и хаоса. В лицо веет лёгким ветерком, наполненным цветочными летними ароматами, они пронизывают его тончайшими шёлковыми нитями и их почти можно увидеть, почти можно потрогать. Достаточно протянуть руку и поверить. Просто поверить.
Молодой парень закрывает глаза и вдыхает полной грудью. Да он чувствует и этот непередаваемый аромат поздней весны, и этот лёгкий ветерок. Подобные картины никогда не умирают в памяти.
Но вот он поднимает веки и перед ним нет никакого маленького и дорогого сердцу сада, перед его глазами лишь широкий монитор ноутбука, на котором застыло фото прекрасной яблони и неба.
Опустив взгляд в правый нижний угол экрана, он прочитал имя фотографа, запечатлевшего эту красоту. Им был некий совершенно неизвестный ему мужчина, что не было удивительным. Это были совсем не тот двор и совсем не та яблоня, которые он оставил в родной стране, в деревеньке, где вырос. И этот фотограф определённо не имел никакого отношения ни к нему лично, ни к его семье. Просто совпало, что эта работа напоминала ему милое сердцу место, из которого некогда он так стремился вырваться.
Установив фото яблони в качестве фона рабочего стола он менял его так часто, парень свернул окно браузера и откинулся на спинку стула, задумчиво глядя в экран, а больше вглубь себя.
Через определённое количество минут экран погас, и в его чёрном прямоугольнике отразилось лицо его владельца. Каштаново-рыжие волосы длиной почти до плеч, которые при помощи умелых парикмахеров превратились из совершенно прямых в бойкие завитки, аккуратные густые брови тёмного цвета, выдающие природный цвет волос, прямой нос, пухлые губы и глаза в обрамлении густых чёрных ресниц. Глаза, от которых невозможно было отвести взгляда.
Насыщенно карие, напоминающие своим цветом крепкий только что сваренный кофе, с вкраплениями самого чистого золота, что подсвечивало их изнутри, и широкой чёрной окаёмкой на радужке, которая придавала взгляду особую глубину и магнетизм. Они, глаза, были единственным в его внешности, что досталось ему в наследство от отца араба такими глазами, таким взглядом может обладать только восточный мужчина, от него прямо-таки веяло вечными загадками востока, разгадать которые не под силу никому. В остальном же внешность его была европейской, если не считать неуловимого подтона кожи, который на солнце очень быстро проявлялся и окрашивал её в прекрасный бронзовый цвет.
Он, Дориан Ихтирам-Катель, был сыном араба и француженки, что обуславливало интересную и колоритную внешность. А если заглянуть немного глубже в прошлое, то можно было узнать, что в его венах было намешано куда больше кровей. Со стороны отца он унаследовал южную арабскую и еврейскую кровь, а со стороны матери французскую, немецкую, греческую и прочую всех был не в силах упомнить никто.
За спиной Дориана открылась дверь и в комнату бесшумно проскользнула тень, его ожившее отражение. Те же черты лица, те же магнетические глаза с привкусом кофе по-арабски, то же тело, повторённое до мельчайшей клеточки. Только причёска другая короткая, и волосы натурального горько-шоколадного цвета, и одежда.
Незаметно подкравшись к Дориану, «отражение» хитро ухмыльнулось и, резко ударив ладонями по столу по бокам от парня, громко почти крикнуло ему на ухо:
И что ты здесь делаешь, братик?!
Дориан подскочил на месте от неожиданности и быстро обернулся, негодующе глядя на брата.
Придурок! крикнул он. Пугать-то зачем?
«Ожившее отражение» оказалось не гостем из потустороннего мира, а братом-близнецом Дориана Леоном.
А ты на мой вопрос не ответил, уже спокойно и по-прежнему с ухмылкой проговорил Леон.
Отойдя к широкой гостиничной постели, он уселся на неё, откидываясь назад и опираясь на руки, вальяжно раскидываясь. В своём репертуаре.
И не отвечу, фыркнул Дориан. А будешь так меня пугать, я вообще всё на свете забуду и уже никогда не отвечу!
Он вновь фыркнул и отвернулся к ноутбуку, скрестил руки на груди, всем своим видом выражая обиду. Но надолго его не хватило, и он вновь повернулся к брату.
Чего ты хотел, Леон? спросил он.
Проверить, что делает мой маленький младший братик, отозвался Леон и потянулся, после чего вновь откинулся назад.
Дориан скривил губы. Леон был старше него всего на двенадцать минут, но в близнецовой паре этого достаточно для того, чтобы он считал себя неимоверно старше и мудрее своего «маленького и несмышленого братика». И понимание того, что брат так просто шутил, не спасало Дориана от раздражения. Сейчас его вовсе ничего не могло от него спасти, потому что он неимоверно устал, а до отпуска ещё нужно было дожить.
А если серьёзно? снова обратился к брату Дориан, поджимая губы и склоняя голову набок.
А я серьёзно, настаивал Леон, и только лукавая ухмылка выдавала его. Этого было достаточно.
Передёрнув плечами, Дориан отвернулся, скрестил руки на груди, как бы закрываясь от шутливого настроя брата, от его игры. Убедившись в том, что брат не просто капризничает, а действительно находится в дурном расположении духа, Леон тоже сделался серьёзным.
Подойдя к столу, он присел на его край, снова оказываясь перед Дорианом и выжидающе смотря на него. Дориан упрямо терпел взгляд брата и не смотрел на него, но всё-таки сдался. Они никогда не умели долго обижаться и злиться друга на друга, потому что это было равносильно ссоре с самим собой, а это глупо и совершенно нереально.
Что? спросил Дориан, смотря на брата.
Пусть он уже не злился, но всеми силами пытался показать обратное, чтобы Леону неповадно было впредь.
Что случилось, Ди? вопросом на вопрос ответил Леон.
Это обращение Ди, было показателем того, что разговор перешёл в серьёзную и искреннюю плоскость. Оно было личным, так его называл только Леон и ещё парочка особо приближенных людей. Даже их родители не называли младшего сына так.
И придумал это сокращение именно Леон. Дело в том, что с детства Дориан привык к тому, что почти все пытаются сократить его длинное имя до более короткого и удобного. Так в детстве он стал Дори, что его ужасно бесило, и Леон просто сократил имя брата ещё на один слог. До, просто До. Это звучало красиво и очень удобно, пока братья практически одновременно, не сговариваясь, не провели параллель этого имени с названием ноты «до». Дориан сказал, что нотой быть не желает, а Леон, недолго подумав, вернулся к первоначальному сокращению Дори, и, отбросив середину, начал называть брата просто Ди. И это обращение прижилось, прошло с ними через года и было тщательно охраняемо от посторонних, потому что Дориану хотелось иметь хоть что-то личное, неприкосновенное, а при их с Леоном образе жизни это было очень проблематично.
В свои юные двадцать один год братья уже были богатыми и знаменитыми людьми, участниками и основателями успешной и любимой миллионами поклонников группы «Ноты Римана». Группу Дориан и Леон основали вместе с двумя друзьями, с которыми познакомились на концерте любимой группы, ещё в двенадцать лет. И после нескольких лет выступлений по маленьким клубам, куда на их концерты, бывало, приходили всего два человека, мечтаний о славе и целого года усердной и тяжёлой работы в студии с продюсером, который обратил внимание на юные дарования и решил довести их мастерство до совершенства и вывести в свет, они добились своего. Дориану и Леону едва исполнилось семнадцать лет, когда их песня «Я с тобой» взорвала все музыкальные чарты в Венгрии, где выросли и братья, и их товарищи по группе, а в скором времени и во всей Европе. И с того самого момента их жизнь кардинально изменилась и продолжала оставаться таковой совершенно удивительной, и по сей день. И по сегодняшний день не утихали споры среди поклонников группы по поводу того, кому же посвящён их первый хит. На этот вопрос друзья всегда отмалчивались, а Дориан и Леон загадочно переглядывались, а потом Дориан неизменно отвечал, что песня посвящена самой большой и искренней любви. Их с братом любви от того момента, когда из одной маленькой клеточки неведомым образом получились два человека, и до последнего вздоха.