Да!Я непроизвольно отдернул телефон от уха, потому что Инна Валерьевна кричала. Но крик тут же сменился бормотанием:Так неудобно просить, но что я могу поделать, ведь праздник есть праздник, а Софья Николаевна одна не справится, вы не могли бы ей помочь, она не справится с публичным выступлением, и на вас вся надежда
Я слушал этот поток не меньше минуты, и сердце колотилось все быстрее. Инна Валерьевна никогда раньше так не говорила. Она произносила слова веско, четко, ровным голосом, даже при телефонном разговоре будто глядя на тебя сверху вниз.
Диван,оборвала директриса сама себя.
Простите?
Диван. Секунду. Я переложу на диван, он будет впитывать.
Стуктелефон положили на что-то твердое. Я слышал отдаленный шорох, как будто что-то большое и тяжелое куда-то тащат. Крякнули пружины дивана. Снова шорох
Чего там?шепотом спросила Жанна.
Инна Валерьевна,сказал я, прикрыв рукой микрофон.Муж умер, подменить на Последнем звонке просит.
Жанна, как умела, изобразила на лице сочувствие. Ни она, ни я не знали мужа Инны Валерьевны, но слышали, что он существует.
Дима,снова произнесла трубка голосом, уже более похожим на голос могущественной директрисы, только уж очень усталым и обреченным.Я уже почти ничего не понимаю. Но это очень важно. Последний звонок. Юля Проследи за Юлей, пожалуйста.
У меня сбилось дыханиетак отчаянно звучала эта просьба. И, к тому же, странно. При всех своих выкрутасах Юля вряд ли бы решила сорвать Последний звонок. Насколько я знаю, ей даже не поручили никакой роли в тех маленьких сценках, что будут разыгрываться. Максимум, что она может сделать,это не явиться.
За Юлей Шибаевой?
Ты ее отец?огорошила меня начальница. Теперь голос звучал так, будто она вела допрос.Говори, да или нет?
Жанна смотрела на меня во все глаза. Инна Валерьевна кричала, и каждое слово отчетливо слышалось, как если бы я включил громкую связь.
С чем связан вопрос?Я подпустил в голос немного холодка. Что бы там ни творилось с Инной Валерьевной, вряд ли это как-то связано с фактом моего отцовства.
Думать больше не на кого,«пояснила» Инна Валерьевна.Важно знать наверняка. Тыотец Юли Шибаевой?
За секунду перед моим внутренним взором пролетело все, что я знал о Юле Шибаевой. Мой нервный срыв в ту ночь, когда она была зачата, ее первые шевеления под моей ладонью, улыбка ее матери. Потомпробел длиной в целую жизнь. И Юлявзрослая девочка с недобрыми глазами, выворачивающими душу наизнанку. Целый год ядовитых подколок и злобных выпадов, демонстраций непослушания, игнорирования моих замечаний. Потом я вспомнил Брика. «Будет логично, если этим займется ее отец»,сказал он.
Нет.
Вероятностный коэффициент увеличился,мурлыкнула Инна Валерьевна.
Короткий писк известил о разорвавшемся соединении. Я опустил телефон.
Она что, пьяная?спросила Жанна.
Не знаю. Больше похоже на то, что с ума сходит. Или
«Или» мне не нравилось. «Или» воскрешало в памяти черные провалы глаз Разрушителей. В груди шевельнулся позабытый детский страх. А разве я сегодняшний, я взрослый чем-то лучше? Разве для этой вселенской силы имеет значение возраст?
Нет. Я просто, как сказал Брик, заполняю фантазией пробелы. Иногда сигараэто просто сигара. А женщина, неадекватно ведущая себя после тяжелой утраты,это просто женщина, которая выпила лишнего. Вот только интересно, что же она затаскивала на диван?..
Знаешь, что?перебил я свои мысли.Давай уедем.
Замысел вызрел и оформился моментально. Что бы тут ни происходило, Брик явно разберется с этим лучше меня. Сегодня у него есть не только сила и интеллект, но еще и умение ориентироваться в нашем мире. И, если посмотреть на ситуацию без предубеждения, он лучше меня во всем.
В Красноярск?Жанна села напротив, растерянно глядя вокруг.
Не знаю насчет в Красноярск. Просто куда-нибудь. Ну, ездят же люди во всякие там экзотические страны. Набираются впечатлений, перезагружают мозги, делают дурацкие фотки.
Жанна хмурилась.
Хочешь использовать «проклятые деньги»?
А почему нет?Я пожал плечами.Опыт говорит, что то, что легко приходит, легко и уходит. А если не можешь победитьвозглавь. Так что скажешь?
Жанна думала куда дольше, чем я мог предположить. Она будто бы взвешивала кучу нюансов, которые мне и в голову не приходили. Наконец, серьезно сказала:
Хорошо. Но с условием.
Я кивнул.
Только мы.
В смысле, без Костика?
В смысле, без Брика, без Юли, без Маши. Их ты с собой не берешь.
Мне потребовалось время, чтобы понять ее. А когда понялулыбнулся:
Я буду счастлив, наконец, предоставить их самих себе.
Но Жанна не ответила на улыбку.
Ты-то, может, и будешь. А они? Сможешь отвернуться?
С минуту я обдумывал вопрос.
Да. Смогу.
Наконец-то я заслужил нерешительную улыбку:
Ну, тогда я согласна.
Глава 13
Войдя в школу, я первым делом поднялся в учительскую. Софья Николаевна сидела там в одиночестве, у раскрытого настежь окна. Сидела на стуле, так, чтобы снаружи ее видно не было. Увидев меня, улыбнулась и кивнула.
Валерьевна звонила?спросил я.
Улыбка сползла с ее лица, почти не изменившегося с тех пор, как я был ее учеником.
Вам, я так понимаю, тоже.
Я уселся напротив, поерзал на скрипучем стуле, убеждаясь, что он подо мною не развалится, и достал сигареты. Софья Николаевна тут же протянула руку.
Однажды вы купите пачку, и кошмар станет реальностью,в который уже раз пошутил я, чиркая зажигалкой.
Никогда,ответила Софья Николаевна, затягиваясь. Мечтательно посмотрела в потолок.
Я подам заявление, как только Валерьевна оправится. Возвращаюсь в Красноярск.
Софья Николаевна перевела взгляд на меня:
Это вот так вы говорите несчастной одинокой женщине, что ей придется бросать курить?
Придя работать в школу, я безотчетно потянулся к Софье Николаевне, с которой мы прежде легко находили общий язык. Так получилось и в этот раз. Внешне она все та же одухотворенная мечтательница, которая проводила заседания литературного клуба и старалась не показать расстройства по поводу того, что приходят на них три человека. Но то ли за минувшие годы в ней что-то новое сформировалось, то ли я тогда, будучи эгоцентричным подростком, не замечал Сегодняшняя Софья Николаевна, оставшись позже всех в учительской, брала у меня сигарету и молча курила, глядя в окно или в потолок с видом: «И катись оно все в ад, а я посмотрю».
Значит, в будущем году мне тут одной расплевываться,вздохнула она, мрачнея на глазах.Что, неужели так все плохо?
И да, и нет,поморщился я.Наверное, у меня просто неподходящий менталитет для маленького городка. Как и у Жанны.
Софья Николаевна тихонько засмеялась:
Надо же. Впервые такое слышу. Увольняются обычно ради большей зарплаты, карьерного ростапо каким-то таким причинам. Но вот чтобы из-за неподходящего менталитета
Осуждаете?Я посмотрел ей в лицо, но она глядела в окно, в прозрачно-голубое небо, к которому устремлялся легкий сигаретный дымок.
Восхищаюсь. Дмитрий Владимирович, вам моего одобрения хочется? Одобряю. Если решились что-то менятьменяйте. Назад скатиться никогда не поздно, а впереди, может, лучше будет. Юля-то тоже в Красноярск поступать поедет?
Я любил Софью Николаевну в том числе и за то, что она ни разу не заговорила со мной о Юле, если только того не требовали обстоятельства. Но вот сейчас волшебство рассеялось.
Она не моя дочь.Фраза прозвучала сухо и даже злобно, однако выскочила легко. Стоит раз отречься, и потом само собой получается.
Я этого не говорила!Меланхоличное безразличие как ветром сдуло. Софья Николаевна смотрела на меня и часто-часто моргала, будто собираясь заплакать.Дим Дмитрий, то есть, Владимирович, вы простите, что я так
Ничего,постарался смягчиться я.Вы лучше скажите, когда это у вас появился страх публичных выступлений?
Она моргнула еще несколько раз, теперьнедоуменно. Потом, сообразив, усмехнулась:
А Валерьевна какая-то странная. Будто пьяная, честное слово. Я, в общем, напугалась и сказала, что больше чем перед классом выступить боюсь. А она вам позвонила, да?