Нет. Вы потревожили то, чего не следовало, он усмехнулся, прямо как в детстве. И теперь наши тоже заинтересовались, не пишет ли этот творец очередной смертельный шедевр. Столько лет никому не было дело, и тут вы появились. Да и эти хороши, тоже загорелись Скажите спасибо, что я сам вызвался разобраться.
Мы у тебя как беговые собаки, получается? Ручные детективы?
Цепные псы, улыбнулся Андрей. Не обижайся, вам же лучше никто мешать не будет. Просто узнайте насчёт новых работ. Нам важно, чтобы он никого не покалечил локально, а в типографии его писанина больше не будет приниматься. Вашими поисками да нашими стараниями, теперь Арсений Смольников станет табу для большинства редакций. Заодно, если хотите, расспросите о его предположениях, касательно состыковки, может быть, узнаете что-нибудь. Но, прошу об одном, вернитесь живыми.
В любом случае тебе мы ничего не сообщим.
Тогда я сейчас поеду туда сам, да и ляпну чего ненароком, говорил Андрей, наклоняясь к собеседнику. Посмотрим, чьи слова опаснее мои или его.
Только так и можете, оборвал его Серёга, кивнул мне и вышел из беседки.
Приглядывай за напарником, сказал Андрей, обратившись ко мне, и не читайте ничего.
Я одобрительно кивнул и, пожав ему руку, пошёл к машине вслед за напарником. Тот был мрачный как тучи, что сейчас нависали над нами, держа в заточении доброе солнце.
Всю дорогу мой друг молчал, лишь иногда поглядывая на меня в надежде, что я что-нибудь скажу, но мне никак не удавалось подобрать нужных слов, поэтому в данной ситуации было куда безопаснее просто промолчать.
Путь до Семёновки занял у нас примерно сорок минут, пять из которых мы потратили на поиск нужного дома. Смольников проживал на большом участке в конце улицы, за домом начинался хвойный лес, уходящий вдаль, а справа от него стелилось большое поле, на данный момент пустующее. Несмотря на большую площадь участка, домик писателя был совсем небольшой, одноэтажный с красивой закрытой верандой, что находилась на углу его владений, и, стоя на которой, можно было бы любоваться прекрасным видом поля и леса сразу. Участок был окружён невысоким деревянным забором бирюзового цвета он мне сразу понравился. От калитки к крыльцу дома вела неширокая, вымощенная камнем дорожка. Мы шли по ней, любуясь необыкновенной ухоженностью Смольниковских владений. Видимо, тяга к творчеству и прекрасное чувство вкуса сыграли огромную роль в обустройстве участка, к этому делу подходили с душой и большой аккуратностью: всё было на своих местах, ничего лишнего. По левую руку от нас располагались три замечательных деревца, деревянная лавочка и столик с металлической трубой, выкрашенной рыжим цветом, в качестве ножки. Справа зелёным ковром раскинулся чудесный газон.
На невысоком крыльце дома было достаточно просторно, здесь помещалась широкая лавочка со стоящим на ней папоротником, почти таким же, как был в квартире у Кати. Где-то вдалеке закричал петух. Я ещё раз посмотрел на лавочку, затем на поле, что проглядывалось сквозь щели в заборе, и так тепло вдруг стало на душе, будто она на секунду вернулась в раннее детство, когда во время летнего отдыха в деревне, мне частенько приходилось наблюдать подобные картины природы. Сейчас уже и дома того нет, да и деревня заброшена
Из раздумий меня вырвал громкий стук Серёга стучал в дверь. За ней послышались шаркающие, по-хозяйски уверенные шаги, а затем кто-то с той стороны спросил:
Газовики?
Волонтёры, ответил Серёга.
Дверь открылась. Перед нами предстал невысокий мужчина средних лет, одетый в белый вязаный свитер, из-под которого виднелась длинная чёрная рубашка. Что особенно мне запомнилось: писатель носил классические лакированные туфли с обычными потёртыми синими джинсами. Пару секунд они с Серёгой молча смотрели друг на друга, и я тоже не проронил ни слова.
Какими судьбами? нарушив неловкое молчание, спросил он. Я думал, мы договорились о мире. Мне сказали, что более не потревожат! Кто вам дал мой адрес?
Один благодетель, ответил ему Серёга. А затем, оглядев писателя с головы до ног, щурясь, сказал: Вы нас ждали?
Газовиков жду, второй день уже обещают заехать, спокойно отвечал писатель, протягивая руку собеседнику, обычно я предпочитаю куда более скромный стиль.
В таком случае предлагаю ждать вместе, улыбнулся Серёга и пожал ему руку, Сергей!
Арсений.
А это Виктор, сказал Серёга, качнув головой в мою сторону.
Приятно, безразлично ответил Смольников, протягивая мне руку. Проходите.
Он провёл нас через узкий и пустой коридор своего дома прямиком на веранду. Стены внутри были выкрашены в нефритовый цвет; по правую руку находилась закрытая дверь, такого же цвета; по левую руку такая же по размерам, но со стеклянной вставкой, сквозь интересный полигональный узор которой ничего нельзя было разглядеть. Веранда, в отличие от коридора, была просто прекрасна: приятный кремовый цвет стен, широкие распахнутые окна и небольшой столик, что так удачно вписывался в общую картину; в противоположном ему углу стоял массивный письменный стол с полочками, под завязку забитыми тетрадями и старыми письмами; рядом со столом возвышался книжный шкаф из тёмного дерева, заполненный разнообразными книгами, среди которых я заметил несколько знакомых сборников Эдгара По, Тургенева и Булгакова, но более всего моё внимание привлёк знакомый тёмно-зелёный корешок, свою книгу писатель поставил в один ряд с русскими классиками.
Чай, кофе? по-прежнему безразлично спросил он и, не дождавшись ответа, присел на стул, скрестив руки, намекнув тем самым, что нам следовало бы вежливо отказаться.
Нет, спасибо, сказал Серёга, опускаясь на стул напротив. Перейдём сразу к делу. Вас хотят убить.
Что?! хриплым испуганным голосом проговорил Смольников, широко раскрыв глаза. Кто?!
Так называемые чёрные волонтёры, спокойно отвечал мой друг.
Шокирующее заявление будто оживило безразличного писателя. Смольников сидел бледный как простыня и внимательно слушал каждое слово, произносимое его собеседником.
Вами заинтересовались те, кто привык решать проблемы самым простым способом, знаете ли. Таких, как вы, они называют «прокажёнными». Вам-то, понятное дело, ничего из написанного не грозит, создателей их творения не трогают, но на других отыгрываются сполна.
Так если оно всё-таки тронет автора, шёпотом перебил его писатель, то, как вы узнаете, что именно его убило?
Ну, методов много. Например, ваша рукопись будет у вас в руках, пока вы бездыханный валяетесь на полу. Но, скажу честно, на моей памяти ещё не было подобных случаев.
Да как же я могу быть прокажённым? паниковал Смольников, разводя руками. Неужели, теперь любое моё произведение может убить? Этого не может быть! Я читал новеллы соседям, и все они живы за исключением одной женщины, но, вряд ли это вина моего творчества
Нет, успокоил Серёга, просто, один раз вы использовали очень неудачную состыковку из четырёх слов в своём произведении и что-то в этом мире сломали даже, не столько сломали, сколько слегка надавили на что-то давно сломанное. Так сказать, совместили то, что нельзя совмещать.
Смольников задумался, а потом вдруг выдал:
Состыковка работает только от четырёх слов? Вдруг вам о других случаях тоже просто неизвестно.
Может быть и неизвестно, пожал плечами мой друг. Мы точно уверены в информации о четырёх словах ни больше, ни меньше. Знаете, я был свидетелем того, как одно совсем неподходящее слово, вставленное в классическую фразу «я тебя люблю», придало ей свойство страшного оружия: человек, к которому обращался говоривший, моментально умирал от остановки сердца. Ужасное зрелище! Такими методами, кстати говоря, и промышляют наши с вами друзья чёрные волонтёры. Поэтому, Арсений, скажите спасибо, что сейчас с вами разговариваем мы волонтёры превенции, и вместо ну, их методов объясняем все нюансы чудодейственных состыковок. Быть может и есть состыковки из двух слов, которые убивают непосредственно автора, но в таком случае мы не узнаем о них, пока кто-то не станет прямым свидетелем или каким-то образом сможет пережить свою ошибку.