Я на кухне, закричала я в ответ.
Каждое буднее утро мы с Шарлоттой обязательно шли на прогулку. Как я могла об этом забыть? Видимо, и впрямь голова не работала. Но ещё хуже было то, что, поглощённая своими несуществующими проблемами и обидой на Мэдди, я не придумала, как быть с Тейт Бонакко и Шарлоттиным мужем. Это была настоящая проблема, конкретная, требующая немедленного решения, и на меня было совсем не похоже ставить интересы Шар не на первое место. Она стала для меня самым главным человеком с тех пор, как семь лет назад сунула свой нос в «Школу Ныряльщиков», где я только-только начала работать, и спросила, даём ли мы уроки плавания взрослым.
Я сидела в пустом кафе и думала о том, как провалила свою миссию. В тридцать пять лет я приехала во Флориду. В этот год Бойс Скелтон, корпоративный юрист фирмы, которая заправляла нашими семейными расходами, позвонил мне и сказал, что срок действия бабушкиного целевого фонда для колледжа истёк. Деньги, коих к тому времени скопилось больше полумиллиона долларов, поступили в моё полное распоряжение. Как только он это сказал, я подумала о Тиге Симмсе. Не успел Бойс повесить трубку, в моей голове начал вырисовываться неясный, непродуманный план, как отдать Тигу эти деньги.
Первым делом следовало его найти, а значит, вернуться во Флориду. Он всегда тесно общался со своим бывшим отчимом, Тоби, который засунул его в Брайтон. Приехала в автосервис «Винтажные колёса», где работал Тоби, попросила помочь с выбором несуществующего подарка на Рождество для моего несуществующего мужа. Мы с Тоби поболтали немного, и я вскользь упомянула, что знакома с Тигомякобы по общей компании, не по школе. Тоби рассказал, что у Тига всё хорошо, он живёт в Мобиле, доехать до негочас с копейками. У него свой бизнес, тоже автосервис и магазин запчастей. Называется «Реставрация».
Я села в машину и поехала в Мобиль, но, едва выехав за черту города, повернула обратно. На следующий день попыталась снова. И снова. Дни сменялись неделями, недели месяцами. Я устроилась работать в «Школу Ныряльщиков», чтобы платить за еду и аренду, не меньше двух раз в неделю ездила в Мобиль и, не доехав милю-две, отправлялась назад. Как будто играла в игру «Мама, можно?», только заранее отлично знала, что сказала бы моя мама.
В тот день я сидела в пустом кафе «Школы Ныряльщиков» и думала, что пора бы вернуться в Калифорнию, к своей пустой бессмысленной жизни. Там я тоже винила бы себя за бездействие и трусость, но хотя бы на расстоянии. Но, увидев сквозь приоткрытую дверь лицо Шарлотты, юное, круглое, серьёзное, румяное от смущения, когда она призналась в своём страхе перед океаном, я подумала: Вот оно. Маленький, но хороший поступок, который я сегодня могу совершить.
Я записала её в группу, ещё не зная, как много это изменит. Через несколько месяцев Шар стала моей лучшей подругой. Я стольким была ей обязана, и не только потому, что она была Шар. Она подарила мне Мэдди, Мэдди подарила мне Дэвиса, а ДэвисОливера. Она подарила мне новую, чудесную жизнь.
Она вошла на кухню, толкая коляску с Руби. Ее живот уже потихоньку начал становиться заметнее. Маленький ребёнок, вот-вот появится второйо чём, чёрт возьми, думал Филлип Бакстер? Не то чтобы я была удивлена. Мне никогда не нравился самодовольный муж Шарлотты, воспринимавший её как должное. Дэвис звал его Гарнирв том смысле, что чудесная Шарлотта подаётся только с нимхочешь не хочешь, а ешь.
Я начала было извиняться, но она лишь отмахнулась.
Я так поняла, у тебя похмелье? И, Господи, во сколько ты выгнала её из дома? спросила Шар вместо приветствия. Кто «она» вопроса не стояло.
На рассвете, буркнула я.
Вот сука, без колебаний сказала Шарлотта, пусть даже второе слово она произнесла одними губами, чтобы дети не услышали. Но я всё равно округлила глаза от удивления. Обычно Шар в гневе восклицала что-нибудь типа «крыса» или «гадость».
Руби уже расстёгивала ремень безопасности, кричала «Эл-мо! Эл-мо!» и тянула ручки к телевизору. Обычно, пока Шар торчала у меня на кухне, малышка смотрела «Улицу Сезам».
Последней ушла не Ру, а Тейт, когда закончила блевать, заметила я, отводя Руби за барьер.
Привет, Оббибер, сказала Руби.
А кто в этом виноват? спросила Шар, включая телевизор. Красное или белое? Красное или белое? передразнила она. Как будто это её дом. Как будто она тут хозяйка. Что было после того, как я ушла?
Я рассказала ей об игре Ру, потому что это ведь была Шарлотта, которой я вот уже семь лет рассказывала обо всёмну, почти обо всём.
Уверена, сказала Шар, что Тейт Бонакко победила во всех раундах. Она жуть как любит побеждать, а мозгов ей Бог послал меньше, чем рыбе. Она в чём хочешь признается. А ты играла?
Вопрос сам по себе ничего не значил, но содержал в себе намёк. Шар должна была выяснить, насколько я заинтересовалась Ру, прежде чем она всё испортила.
Чёрт возьми, нет! твёрдо сказала я, первое словоодними губами. Руби задорно распевала хором с Маппетами, помахивая плюшевым ягнёнком, но слух у неё был отличный, а возрастсамый попугайский. Я стояла на лестнице, пьяная, и старалась вести себя достаточно сурово, чтобы они ушли.
Она с облегчением рассмеялась.
Представляю, как это помогло. Если честно, это самая нелепая игра, о которой я слышала. Зачем мне знать, какие гадости делали мои соседи в том году или вообще? И далеко они зашли? Были сенсационные признания?
Неа. Все слишком напились, ответила я. Мне не хотелось никакой конкретики, потому что эта дорога неизбежно привела бы к Тейт Бонакко, Филлипу и барбекю «Назад в школу». Большую часть вечеринки я пропустила, пытаясь уберечь Мэдс от флирта на лужайке.
О Господи! Этот парень, Лука он ужасен. Я сказала бы это, даже если бы не видела его жуткую мамашу. Он слишком крутой, сказала Шар. Но я бы не стала волноваться. Он найдёт свою компанию, и вряд ли это будет список отличников.
Я тоже так думала, но сегодня утром он отвёз Мэдс в школу.
Шар широко открыла рот, и, прежде чем она успела спросить, не спятили ли мы с Дэвисом, я объяснила:
Мэдс обвела меня вокруг пальца. Я думала, её подвезёт мама Шеннон, а не этот тип на безумном красном спорткаре.
Это не его спорткар. Это спорткар Ру. Во всяком случае, единственная их машина. Суперновая, видимо, модель этого года, Шарлотта принюхалась. Ты печёшь?
В подростковом возрасте у Шар тоже были сложные отношения с едой, и я достаточно рассказала ей о своих. Она зналав моём доме конфет не держат.
Пирог. Для Ру, сказала я. Мне не хотелось врать ей о таких мелочах. Ещё принесу ей план окрестностей. И невзначай упомяну, что мамы тинейджеров играют в кости, а не ходят в книжный клуб.
Шар рассмеялась.
Гениально! Натрави её на них!
В дверь позвонили. Шар вопросительно посмотрела на меня, но я никого не ждала. Я пожала плечами, широко раскрыв глаза. Я зналаэто Ру. Это точно Ру. Она вернулась, чтобы довести до конца свою проклятую игру, и в этот раз в присутствии Шарлотты.
Приглядишь за мелкими? спросила я и отвернулась, чтобы она не видела моей натянутой улыбки. Прошла через откидную дверцу в длинный коридор с широкими арками со стороны кухни и гостиной. Путь до входной двери был немыслимо далёким.
За дверью оказалась всего-навсего Тейт Бонакко. Второй человек, которого я в это утро хотела видеть меньше всего. Но всё же я выдохнула с облегчением и лишь тогда поняла, что затаила дыхание. Тейт держала в руках белую коробочку с выпечкой из «Пабликса» и улыбалась так широко, что были видны все зубы.
Привет, Тейт, сказала я, будто ситуация была абсолютно нормальной. Ничего нормального тут не было. Я могла по пальцам посчитать, сколько раз Тейт приходила ко мне в гости. Господи, я могла посчитать это даже по перьям своих крыльев. Никогда.
Привеееет, ответила она, сильно растягивая гласные. Можно зайти? Есть секунда? свободной рукой она пригладила блестящие волосы, собранные в хвост, и без того идеально гладкий.
Ой, я начала было я и запнулась, повернувшись, внезапно вспомнив, что Шарлотта здесь, нас разделяет лишь коридор и тонкая откидная дверца. Тейт, приняв это за знак согласия, прошла мимо меня в дом. Прежде чем она что-то сказала, я очень громко крикнула: