Я всё равно не лягу сейчас спать, проговорил Микки. Так что, мне без разницы.
Зря, вздохнула Клер.
Может быть Но мне не спится.
Выпей и будет проще заснуть.
Подумав немного, Микки кивнул и обратился к подруге:
Да, пожалуй, так и сделаю. Принесёшь вино и бокал?
Да, без проблем.
И стакан воды, пожалуйста.
Второй просьбы парня Клер не совсем поняла, но переспрашивать не стала и покинула его спальню, чтобы вновь вернуться через несколько минут со всем, чего попросил Микки.
Спасибо, негромко произнёс брюнет, принимая из рук подруги поднос и наконец-то меняя позу и садясь.
Клер подошла к кровати и тоже села, занимая край постели, смотря на друга из-под опущенных ресниц. Парень взял стакан воды и сделал небольшой глоток, в задумчивости медленно облизывая губы.
Микки? в который раз обратилась к брюнету Клер.
Ей уже и самой надоела собственная инициатива, с которой она пыталась завязать диалог. Потому, она решила задать последний интересующий её вопрос и оставить Микки в одиночестве, в котором, как видно, он сейчас нуждался и которого желал.
Что? отозвался парень и прилёг, скрещивая ноги и закладывая руки под голову.
Когда ты сможешь меня провести в «Плоть»?
А насколько ты приехала?
Я должна вернуться не позднее двадцать восьмого февраля.
Значит, у нас есть больше месяца задумчиво произнёс брюнет. Давай, недели через две?
А я могу выбрать?
Можешь, кивнул Микки и потянулся, не расцепляя замка рук на затылке. Ты можешь выбрать посетить клуб через три недели или через четыре.
Понятно, поджала губы Клер, но быстро вернулась к нормальной мимике, вспомнив, что такой жест некрасиво ломает черты лица. Тогда, лучше я выберу через две или через три недели.
Хорошо. За это время ты должна пройти медицинское обследование и заключить договор.
Знаешь, Микки, женщина легла набок рядом с другом и подпёрла голову рукой, смотря на парня, ты прирожденный бизнесмен. Дружба дружбой, но условия для всех равны.
Дело не в бизнесе, слегка поморщился Микки и почесал нос. Дело в безопасности, в том числе и твоей. Зачем нам рисковать?
Да, в самом деле, согласилась Клер. Незачем. Просто, в прошлый раз я обошлась без договора.
Это было два года назад, Микки вновь потянулся. С тех пор всё стало серьёзнее. Но и тогда я рисковал. И ты, он взглянул на подругу, кстати, тоже.
Может быть, расскажешь мне уже о моих рисках?
Это неважно, слегка поморщился Микки и вновь отвернулся, смотря в потолок. Просто заключи договор и не нарушай его.
Хорошо.
Вновь воцарилось молчание. Клер полежала ещё немного, но затем вспомнила своё решение уйти и покинула спальню брюнета. Микки полежал ещё несколько минут, смотря вверх, изредка моргая. Затем парень сел и, открыв ящик тумбочки, нащупал в нём флакончик с лекарством. Выбросив на ладонь несколько таблеток, он отправил лишние обратно в упаковку, оставляя одну штуку. Не следует пить больше, если, конечно, ты не хочешь посмотреть психоделические мультфильмы в своей голове, а затем подохнуть в лужах собственной мочи и рвоты, дёргаясь в судорогах, будто тебя раз за разом бьют током. Примерно так выглядит передозировка
Оглядевшись в поисках стакана с водой, Микки взял его и, положив достаточно крупную бледно-розовую таблетку в рот, отхлебнул воды, глотая. Запив лекарство, парень вернул стакан на тумбочку и вновь лёг. Оставалось подождать минут сорок, и можно будет пить вино, за это время лекарство должно успеть всосаться и избежать прямого контакта со спиртным. Мешать подобные препараты с алкоголем вообще не следовало. Но что остаётся делать, если хочется добавить градуса в кровь, а в ней обязан находиться токсичный препарат? Ничего Расслабиться, выпить и надеяться на то, что ты не придёшь в себя в реанимации недели через две. Впрочем, Микки достаточно давно смешивал лекарства и алкоголь и успел понять, что ничего страшного от этого союза не случится, если, конечно, всё делать с умом.
Полчаса, прошептал брюнет, смотря в потолок из-под опущенных ресниц. Подождём
Глава 5
Я не вою на луну. Но и она не воет на меня. Она боится
Микки сидел на подоконнике, выглядывая на улицу, где стемнело уже так давно, а вот рассвести должно было нескоро январь
Город примерно час назад окутал густой туман, а минут десять назад к его грязно-молочному цвету примешался цвет истиной белизны и чистоты снег, который крупными хлопьями сыпался с неба, неспешно кружился в воздухе и оседал на тротуары и дороги, чтобы тут же погибнуть, растаяв.
Парень сидел, прислонившись виском к холодному стеклу и наблюдая за прохожими, которые были редки, но, всё же, появлялись на пустынных улицах. Из-за густых облаков просачивался свет полного грязного диска луны и оглаживал сетчатку глаз брюнета, но не дарил особо света, будучи не в силах развеять ни тьму его спальни, ни смуту души, которая была похожа на мёртвое болото, на дне которого таились взрывоопасные токсичные газы.
Рядом с Микки стоял пустой бокал и бутылка вина, на дне которой осталось напитка примерно на полбокала. Удивительно, но за долгие часы парень не успел его допить. Впрочем, он никогда особо не любил напиваться, а просто иногда заменял вином любимый красный чай, расслабляясь и коротая очередной вечер наедине с его богатым вкусом.
Думать Микки было толком не о чем будущее его было туманно, как и будущее любого другого человека, потому что загадывать о нём глупо, у судьбы на всё свои планы. А прошлое
А о прошлом брюнет вспоминать не любил. Он не бежал от своих воспоминаний, но и не углублялся в них, не пытался прокрутить в голове, наполнить жизнью, проанализировать. О чём там, в прошлом, думать?
Детство его не было счастливым, светлым и преисполненным уютного покоя временем, как это бывает у большинства детей. Детский дом, интернат для психически больных детей, который между собой воспитатели называли «Питомником», потому что отношение к его воспитанникам было едва ли лучшее, чем к животным. Конечно, находились те, кто был добр душой, любил свою работу и тех малышей, в которых она заключалась, но их было мало. Микки мог вспомнить только одну такую женщину, которая носила забавную высокую причёску и маленькие очки, но, увы, она ушла на пенсию, когда Микки было четыре года. Больше тех, кто не считал «особенных» детей животными, он не помнил.
Вспоминая годы, проведённые в интернате, Микки приходил к выводу, что, если ад есть, то он был именно в нём. Отношение к детям в тех стенах было нечеловеческое, а атмосфера столь жуткая, что и сатана бы перекрестился. В этом смысле повезло умственно отсталым малышам, которых в интернате было большинство, потому что они просто не понимали происходящего и всего его ужаса. Но Микки таковым не был.
Вздохнув, парень прикрыл глаза, невольно вспоминая девочку из интерната, которая страдала тяжёлой формой аутизма и всё время плакала, раскачивалась взад-вперёд и выла, как побитый волчонок. Она исчезла, когда ей было лет шесть. Усыновили ли её или она умерла? Микки не знал правильного ответа. Детская смерть в стенах интерната была нормальным явлением, обыденным и, казалось, даже поощряемым со стороны воспитателей, потому что они никогда особенно не смотрели за тем, чтобы дети не убились меньше психов, меньше проблем и работы. Жёстко, жестоко и отвратительно до дрожи. Но это было той истиной, которую брюнет отлично помнил. Один раз он едва сам не пал жертвой халатности работников интерната. Ему тогда было четыре года, и его едва не задушил восьмилетний мальчик, страдающий синдромом Дауна. Он до сих пор помнил это отвратительное ощущение удушья и понимание того, что это конец. Но в тот раз ему повезло. А сколько было тех, других, к кому судьба оказалась менее благосклонна? Много
Что ещё? Микки помнил усыновителей, которые забирали его домой, но от которых он неизменно возвращался обратно в муниципальные сцены, потому что приёмные родители странным и, порой, совершенно глупым образом погибали. За эту его особенность приносить смерть в счастливые дома и семьи, Микки прозвали в приюте «Проклятое дитя», что сначала добавило ему проблем, а после отвело от него всех, заставило избегать никто не любит особенных. Тем более, что с восьми лет он стал воспитанником уже обычного приюта, где не было психически больных, а были просто озлобленные, одинокие, забытые всеми дети.