Ну как, хотите посмотреть? спросила она у нас, приехав на выходные домой из университета. Я про татушку.
Ты этого не сделала, ответил я, пораженный тем, что она все-таки настояла на своем.
А вот и сделала. Не переживай, она тебе понравится.
Не уверен, предупредил я.
Я хочу посмотреть, заявила Ливия, хоть я и знал, что ей ненавистна сама мысль о том, что у Марни появилась гигантская татуировка.
Смеясь, Марни стянула свитер и продемонстрировала нам свою руку.
Я струсила, призналась она. Решила, что так будет лучше.
Ливия одобрительно кивнула:
Уж это точно.
А ты что скажешь, па?
Вдоль всего предплечья у нее протянулась красивая надпись курсивом: «Ангел, шагающий под барабан Дьявола».
Любопытно, ответил я, с облегчением вздыхая, все-таки татуировка оказалась сравнительно небольшой.
Татуировка как раз и подсказала мне идею для скульптуры, которую я хочу сделать для Марни. Хочу вырезать ангела, но не обыкновенного, а в кожаных штанах и на мотоцикле. Я бы с радостью начал прямо сейчас, но мне все-таки надо повидать Лив, прежде чем она уедет с Кирин, а еще предложить Джошу помощь с воздушными шарами и украшениями, он все это притащил сам. Кроме того, необходимо отыскать какой-то другой ящик. Может, на чердаке? План такой: Марни пришлет мне эсэмэску минуты за две до того, как подойдет к дому, а я вытащу ящик из-под стола и незаметно дотащу его до середины террасы. Она проскользнет через боковую калитку и заберется в ящикбудем надеяться, никто этого не увидит. Как только я закрою ее крышкой, позову всех на террасу, чтобы все увидели, как Лив открывает свой подарок.
Марни умницапредупредила Ливию, что уезжает на выходные и будет вне доступа. Поэтому Ливия не расстроится из-за того, что Марни ей сегодня не позвонит. Мне прямо не терпится увидеть, какое у нее сделается лицо, когда Марни вдруг объявится. Это будет самый лучший подарок, какой мы только могли бы для нее придумать.
Ливия
ЧТОБЫ НЕ РАЗБУДИТЬ ДЖОША, я спускаюсь по лестнице, держа свои новые красные босоножки в руке. Приостанавливаюсь у его двери, чувствуя теплоту пола под босыми ногами. Изнутри не доносится ни звука, свидетельствующего о том, что он уже встал и ходит по комнате. И неудивительно: вчера он приехал очень поздно, а в поезде готовился к экзаменам. Он просил сегодня разбудить его пораньше, но лучше я дам ему поспать.
Держась за перила, я переступаю через скрипучие ступеньки. Спустившись вниз, сажусь, чтобы надеть босоножки. На коврике у дверицелая куча поздравлений. Подбираю их все, несу подальше, на кухню. По пути проглядываю конверты. Меня ужасно разочаровывает, что от родителей никаких открыток не пришло. Что бы я ни говорила недавно Адаму, мне очень нужно, чтобы сегодня вечером они явились. Если они не сделают это сегодня, на мое сорокалетие, значит, уже никогда не сделают. И мне придется смириться с этим. Что называется, отпустить их. Хотя бы просто ради сохранения моего собственного здравого рассудка. Потому что двадцать два годадостаточно долгий срок, чтобы простить своего ребенка.
То чувство воодушевления и возбуждения, которое я ухитрялась поддерживать в себе с тех пор, как Адам пропел мне «с днем рожденья», начинает выветриваться. Меня даже подташнивает, что вообще-то часто случается, когда я думаю о своих родителях. На кухне я не обнаруживаю никаких признаков завтрака (и Адама), а значит, в доме его нет. Вчера мне стало немного стыдно, когда я увидела, как далеко пришлось отодвинуть шатер. Но, честно говоря, какая-то частица меня даже рада, что пухлый Нельсон, скорее всего, не сумеет протиснуться в оставшуюся щель. Они с Адамом имеют привычку незаметно удирать в сарай, чтобы дернуть пивка, а я очень хочу, чтобы сегодня вечером Адам постоянно был рядом.
Как всегда по утрам, я ласкаю Мёрфи. Из кухни еще не совсем выветрился запах стейка, который мы ели вчера на ужин, и я открываю окно. Внутрь так и врывается теплый воздух. Просто не верится, какую чудесную погоду сулит этот день. Если бы я знала, сэкономила бы сотни фунтов и вообще не стала заморачиваться с этим шатром. С другой стороны, хорошо, что в саду есть крытое помещение, где кейтеры смогут разместить угощение. Приезжают они в пять, так что по-настоящему все начнется еще не скоро.
Усевшись за стол, я нашариваю ногами поперечину, на которую люблю ставить ноги, и начинаю смотреть открытки. Потом в дверь звонят. На порогемужчина с великолепным букетом желтых роз.
Миссис Харман?
Совершенно верно.
Он протягивает мне цветы:
Это для вас.
Боже, какая прелесть!
Отрежьте по дюйму от стеблей, прежде чем поставите их в воду, рекомендует он. Но не развязывайте букет.
Хорошо. Спасибо
Но он уже ушел по дорожке, ведущей к воротам.
Зарывшись носом в букет, я вдыхаю мощный аромат роз. Интересно, кто их послал? На мгновение меня посещает мысль: может, родители? Но скорее уж Адам.
Принеся цветы в кухню, я кладу их на стол и оттягиваю карточку, прикрепленную к букету, чтобы прочесть, что на ней написано:
Пусть это будет лучший день в твоей жизни, ма. Жалко, что я не смогу быть с вами, но я буду о тебе думать. Обожаю и целую. Твоя Марни. P. S. Это тот самый букет, которого у тебя никогда не было.
На глаза наворачиваются слезы. Не помню, чтобы я рассказывала Марни, как в день свадьбы собиралась выйти с букетом желтых роз. Видимо, все-таки рассказывала. Тут я вспоминаю тот наш разговор, всего неделю назад. И мне становится ужасно стыдно.
Адам тогда пошел с Нельсоном выпить, я знала, что он вернется поздно, и воспользовалась этим шансом, чтобы позвонить ей. Я подождала наших десяти часов вечера. В Гонконге было только шесть утра, и она еще могла спать, но меня это не волновало.
Ма? В ее голосе тревога быстро вытеснила сонливость. У вас там все нормально?
Да, да, все в порядке, поскорей успокаиваю ее я. Просто решила тебе звякнуть.
Мне было слышно, как она что-то ищетвозможно, часы.
У нас тут еще шесть часов, сообщает она.
Ну да, но мне что-то захотелось поболтать. Подумалавдруг ты уже встала? Извини.
Ничего. А почему ты не по видео?
Э-э даже не знаю. Наверное, что-то не то нажала. Ну ладно, как ты там вообще?
Дел полно. Мне еще столько готовиться. Думаю, дома буду отсыпаться месяц.
Я вообще-то об этом и хотела с тобой поговорить.
В смысле?
Знаешь, что-то я не пойму, почему ты не хочешь попутешествовать. Такой шанс упускаешь. Я сразу же перехожу к делу, опасаясь, как бы Адам не вернулся раньше времени и не услышал, что я пытаюсь убедить его дочку приехать лишь в конце августа, как она изначально и собиралась.
Потому что я хочу получить права на мотоцикл. Я же объясняла!
Но ты еще успеешь это сделать, заметила я, отлично зная, что она хочет приехать домой пораньше вовсе не затем, чтобы поскорее сдать экзамен на права. И потом, ты все равно сейчас не можешь позволить себе мотоцикл.
Это папина идея?
Нет, моя.
Я-то думала, ты обрадуешься, что я возвращаюсь пораньше. Голос у нее дрогнул.
Мне просто кажется, что очень обидно упустить такую возможность увидеть Азию. И я, честно говоря, не понимаю, почему ты так рвешься получить права, они тебе еще сто лет не понадобятся.
Ну, я уже купила билет, так что поздно меня отговаривать.
Ты всегда можешь его поменять.
Она помолчала, прежде чем спросить:
А ты вообще хочешь, чтобы я приехала домой, ма?
Конечно, хочу! поспешно ответила я.
Тут дело не только в правах. Мне еще кое-что надо сделать.
Например? Я с трудом сохраняла ровный и спокойный тон.
Ну, разные вещи. Извини, ма, но если ты хочешь попросить меня не прилетать в конце июня, то ты зря тратишь деньги на звонок. Я просто хочу быть дома.
В ее голосе звучит раздражение, и я знаю, что пора отступить. Сейчас в любом случае тот разговор, который мне так нужен, у нас не получится.
Я знаю, отозвалась я. И буду очень рада тебя увидеть. Я немного помолчала. Мне хотелось, чтобы между нами все стало как раньше. Я думала, ты решила, что тебе надо приехать домой и провести с нами все лето, ты же нас целый год не видела.