- Да, майор, рисковый ты мужик, - сурово заметил генерал.
- А знаешь ли, что доносчику - первый кнут? Да ладно, лучше скажи: где сейчас артельщики, которые с Бирюковым ездили?
- Они до сих пор в тайге. Там пурга, нет видимости, ведь зима только началась.
Майор встал, спросил разрешения уйти, но генерал неожиданно поинтересовался:
- А как вы считаете, было там преступление или нет?
- Нет, преступления не было. Возможно, эта емкость для других целей использовалась и золото там когда-то содержалось, но дело это большой давности. Для понимания, что происходило, нужно было грамотно и всесторонне изучить и исследовать найденное под деревом. А когда я узнал от нашей лаборатории, что поверхность емкости была покрыта несколькими слоями утрамбованной и засохшей старой слизи и что к сосуду много лет не прикасалась рука человека, то мне стало ясно: Лукин об этом тоже знает, но выжидает. Заявление о явке с повинной облегчило бы его роль как кропотливого следователя, и это его устраивает. Идет необоснованный только обвинительный уклон.
Генерал вышел из-за стола, пожал майору руку и на прощание сказал:
- Пускай эта информация пока между нами останется. Я попробую вникнуть и разобраться в данной ситуации, а если потребуется, вас приглашу.
На столе секретаря зазвонил телефон прямой связи с генералом:
- Мария Николаевна, - сказал генерал, - я сейчас с Москвой переговорю, а к 19-ти часам пригласите ко мне Коваленко. Заварите нам кофе и можете идти домой. До завтра вы мне больше не понадобитесь. До свидания.
Мария Николаевна быстро позвонила начальнику следственного управления:
- Трофим Никитович, вас к 19-ти часам генерал ждет, как всегда, без задержки. До свидания.
Заварив в фиолетовом кофейничке свежий напиток, накрыла его белой салфеткой. Попрощавшись с оперативным дежурным, рабочее место которого тоже находилось в приемной, вышла, быстро спускаясь по широкой лестнице центрального входа. Не успев очутиться на улице, прямо у дверей она столкнулась с полковником Грабовским, тот сразу с вопросом:
- Генерал у себя?
- Да-да, у себя. Он еще и после 19-ти будет, - в ответ крикнула на ходу Мария Николаевна.
Они разошлись, каждый в свою сторону. Покинув здание, Мария Николаевна вспомнила, как час тому назад, зайдя к генералу в кабинет, услышала, что тот, разговаривая с кем-то по телефону, упоминал фамилию майора Гаврикова. «Так, раз этот скуластый полковник идет к генералу, то, наверно, опять что-то с золотом связано. Неужели наши опять ввяжутся? Что же натворил этот симпатичный майор? Какую же они с генералом секретную информацию минут сорок обсуждали? А Грабовского тогда не пригласили, может, это с ним что-то связано? А может, майор и не замыкается на полковнике? Может, он какая-то отдельная личность в большом чине и только ему все секреты по золоту известны? - размышляла Мария Николаевна. - Наверно, поэтому и на глаза не показывается. А может, он с Москвой напрямую связан и только генерала ему дозволено по секрету информировать? Кто-то из наших по золоту замешан, вот он и крутится здесь?
Какой переполох произошел, когда следователь Тимченко пятьдесят восемь граммов золота похитил! Московские сыщики тогда все сейфы в управлении перетрясли. Даже у генерала его персональный импортный несгораемый сейф - и то проверили. Многие тогда по шапке получили, Всего чуть больше года, как то «золотое» дело закончилось и разговоры прекратились, а сейчас, видать, какое-то новое появилось. Все чаще и чаще у генерала о каком-то похищенном золоте речь идет. Инициатива опять из прокуратуры исходит, не дай Бог, снова мужики на себя беду накличут. Пока подробности неизвестны, но якобы на этот раз прокуроры смогли по горячим следам на месте преступления где-то глубоко в тайге бандитских главарей взять, в каком-то брошенном зимовье, недалеко от китайской границы обнаружили. Те уже были готовы с большим золотом за границу уйти. Молодцы наши пограничники, все ходы им перекрыли, мужики матерые как в капкане оказались. Бандиты те вроде с какой-то артелью были связаны, даже собственную походную радиостанцию имели, все вооруженные до зубов. Хорошо, что при задержании оружие не успели применить, пограничники ученых собак на них выпустили, а то много крови могло бы пролиться. Так это или нет, не знаю, но не зря же все управление по углам об этом шепчется. Да и по городу слухи пошли о какой-то жестокой банде охотников за золотом, на пути, мол, никого живым не оставляют, вот страх-то какой, откуда эта чернота появилась: Ну вот, задумалась и свой трамвай пропустила. Ладно, другого дождусь»
А Коваленко снова оказался в кабинете у генерала.
- Садись, - показывая на мягкий стул, сказал начальник, а сам подошел к окну, потянул за шторную веревочку, и полотнище медленно опустилось на подоконник. Потом, вернувшись в свое кресло, удобно уселся, открыл дверцу правой тумбочки большого старинного стола, достал две магнитофонные кассеты. Повертев их в руках, положил перед заместителем:
- Вот, Трофим Никитович, возьми домой, прокрути, послушай. Там тебе никто мешать не будет. Здесь два мнения наших ответственных работников, которым мы доверяем и на чьих плечах большие и малые дела лежат. Сегодня я комментировать записи не буду. А вот завтра по ним решение принимать надо. С утра ты мне свое мнение доложишь, а потом я свою точку зрения выскажу. В 8.00 жду тебя. До свидания.
16
Савченко «раскалывается»
Савченко, прохаживаясь по маленькой одиночной камере, ждал вызова на допрос к Лукину. Он уже смирился с мрачными исцарапанными стенами, черной простыней, черным одеялом и такой же подушкой. Только на углу одеяла был пришит белый лоскуток ткани, бирка величиной с ладонь. На ней черной краской было аккуратно, красиво написано:
«Собственность: тюрьма 11 ОК». Он от нечего делать пытался расшифровать надпись. Слова «тюрьма, собственность» понятны, 11 - это номер камеры. Но что такое «ОК»? Только через некоторое время он сообразил - одиночная камера. Неужели и здесь могут украсть жалкие принадлежности? Но, очевидно, так положено по тюремному уставу. Хотя кто может принести к себе в квартиру такое имущество, навечно пропахшее человеческим потом, специфическим, неуничтожаемым запахом тюрьмы? Его нельзя перепутать с другим запахом, и кажется, что и человек, побывав в тюрьме, тоже так пахнет. Это главная гарантия того, что подобное белье никто не возьмет
Опять «Соболиная Падь» на ум пришла. Старый шахтер, трое доводчиков, горный мастер - разве думал кто из них, что так дело с этой пробиркой обернется? И какой неподготовленный следователь попался! Он, чудак, очумевший от жадности, когда себе отсыпал, наверно, думал, что хапает золото, а там одна размолотая порода была. Не знал, видимо, что драгметалл во много раз его тяжелее. Да он готов был его вернуть, но когда проверили, то якобы подставная порода оказалась, а золото в переплавку к стоматологам ушло. Доводчики тогда с повинной пришли, сами чистосердечно признались и покаялись в содеянном. Никак до сих пор понять не могу, ведь горный мастер и начальник знали, что это шлиховое золото. Знали и о коэффициенте перерасчета с поправкой на плотность породы. Знали - и побоялись сказать:
«Что ж вы делаете, товарищи прокуроры-следователи, судьи, за никому не нужную, пустую породу столько мужиков от семей отрываете?!»
Как надоело ходить на допросы! Каждый из них начинается с фразы: «Ну что, Савченко, упорствуешь, Николаенко-то во всем признался, сейчас решается вопрос об его освобождении». Как только такое услышишь, сразу становится ясным: позиции Лукина без изменений, опять пойдут те же самые вопросы.
Щелкнул замок, на пороге появился конвой - на выход, к следователю. «Наконец-то Лукин появился», - подумал Савченко. Но когда он вошел в комнату дознаний, то увидел за маленьким столом следователя майора Гаврикова. Сначала даже глазам не поверил. «Неужели его в следственную бригаду, в помощь Лукину, подключили?! Наконец-то правильно сделали! Наверно, и вправду хотят выяснить, что же произошло на Лесной косе». Мгновенно в сознании всплыли эпизоды встречи с этим суховатым, симпатичным офицером на далеких таежных горных участках. Даже трудно представить, что такой интеллигентный человек с загорелым лицом и в форме майора милиции бывал в местах, где артельщики живут и добывают золото, Как оно достается, знает не понаслышке. Наконец-то, пока нет Лукина, с ним можно об артельных делах поговорить: как там мужики, что нового на участках.