Мне рассказывал Шабанов, что районный прокурор привез с места преступления такие улики, собрав которые воедино можно черта засадить. Вот информация Бирюкова и заставила меня отказаться от создания следственной бригады. Сейчас все зависит от того, как мы распорядимся имеющейся информацией. Я попросил Николая Никандровича не отпускать Бирюкова в район, пусть вместе с нашими следователями поработает, хотя бы на начальном этапе следствия. Потом твои и сами разберутся.
Поднимался вопрос о переводе четверых артельщиков в Уссурийскую тюрьму, подальше от журналистов. Я не поддержал эту идею, потому что от корреспондентов трудно куда-нибудь спрятаться, они и в Уссурийской тюрьме объявиться могут. Краевой прокурор еще двух артельщиков хочет взять под стражу. Но они далеко в лесу. Говорят, там погода ненастная, видимость нулевая. Даже опытные механизаторы не рискуют выезжать. Да они нам и не очень нужны. Все их показания Бирюков привез, да и говорят они убедительно. Даже фотоснимки мужиков есть. Но, как сказал Шабанов, Бирюков с помощниками допустили грубые ошибки. Даже табельного оружия в такую глухомань не взяли. И когда в ходе разбирательства артельщики под явное подозрение попали - вот тут-то и вспомнили про инструкции, волосы дыбом стали подниматься. А на дворе ночь, в одном балке работники прокуратуры без оружия, в другом - вооруженные злые старатели, пришлось взять их под арест, произвести обыск балка, забрать ключи от техники. А походную радиостанцию, которая в мешке с гречкой лежала, не обнаружили. А вдруг там в мешках с какой-нибудь другой крупой золото лежало или взрывчатка?
Прокурорская бригада отправилась на работу под деревья, а двое артельщиков - без валенок на верхние полати под навесной замок. А они только и ждали такого случая. Быстро вытащили из крупы радиостанцию и в эфир вышли. Все следственные действия окружных силовиков и координаты своего нахождения дежурному радисту геологической экспедиции доложили и открытым текстом кричат о помощи. Мол, спасайте, выручайте. Мы к прокурорским работникам по-доброму отнеслись, ужином накормили да теплые полати специально для них выделили, а они по-свински поступают: арестовали, личные вещи и оружие изъяли. Если они нас, вооруженных опасались, то так бы и сказали. Мы бы им добровольно все отдали. Зачем же этот поганый желтый ордер выписывать?
Это послание двенадцать геологических участков слышали. В один миг все наши действия в тайге стали известны, и рабочие с других участков, в знак солидарности, против нас ополчились. Хуже того, дело дошло до начальника геологической экспедиции, горного генерала. А тот по прямому проводу сразу позвонил в крайком и сказал Селезневу: «Это что за произвол в тайге творится? Сегодня прокуроры артельщиков вылавливают и босиком в балках под замок сажают, а завтра моих геологов арестовывать начнут. Ведь они все вооружены. Завтра, фигурально выражаясь, окопы начнут копать и боевой отпор дадут. Ведь геологи и артельщики, Дмитрий Вадимович, - народ дружный, могут за себя постоять. Пусть только тронут прокуроры, жалеть никого не будут. В тайге боезапасов на всех хватит».
Вот к чему приводят самоуверенность и безалаберность. Нам у себя надо разобраться, все ли мы правильно делаем. Тем более, что вал преступности по стране идет, и порядки меняются. А ведь, говоря откровенно, тайга пока для нас закрыта, кто там орудует, мы пока не знаем. Мы должны учитывать это в нашей работе. Еще не хватало с таежным людом столкнуться из-за разгильдяйства Бирюкова: Как, Трофим Никитович, вопросы есть?
- Да нет. Вроде все обговорили
Коваленко сразу зашел в кабинет к Лукину.
- Владимир Сергеевич, ваша информация в дело пошла. Генерал пока своей точки зрения не высказал, но замечаний не сделал. Все нужные нам службы, самолично, сориентировал. Создание следственной бригады генерал не поддержал: не те объемы работы, да и подследственные рядом. Бирюков, по просьбе генерала, пока в городе останется, налаживай с ним связь. Он как бы в твоем распоряжении. Меня о ходе дела информируй. Да и генерал, видимо, будет интересоваться делом, тем более, что его лично просил прокурор края. Это нам необходимо иметь в виду. Нужную помощь окажем.
Только что из комнаты, в которой проводились допросы, вывели лесника Ивлева. А через пятнадцать минут приведут Савченко. Лукин сидел один в комнате и задумчиво глядел на этот стул и темные стены. Он все больше убеждался в правильности выдвинутых им версий: «Хотя генерал в присутствии Коваленко прямо не высказал своего одобрения, открыто не поддержал эти версии, но и не опроверг их. При этом они дали мне полную свободу действий. Очевидно, ценят меня как опытного следователя и считаются с моим мнением. Все собранные по «золотому» делу материалы находятся у меня в четырех черных папках, а пятая, самая объемистая, Бирюкова. Михаил всегда на связи, стоит только позвонить - сразу появится со всеми нужными дополнительными бумагами. Опыт у него не малый. Восемь лет отработал прокурором в отдаленном районе, сотни уголовных дел прошло через его руки. Да и человек он общительный, с таким всегда работать приятно.
А что касается моих подопечных артельщиков - знакомство состоялось. Они даже немного освоились. Я дал им возможность самим определиться в выборе, как себя вести при даче показаний, сразу же предложив написать чистосердечное признание. Если оно есть - больше ничего не надо. Заявление на стол - и сразу отношение к подследственному меняется в лучшую сторону, появляется надежда на благополучный исход дела. Свобода выбора им предоставлена, таким образом. Кстати, Савченко оказался моим земляком по Донбассу. Я несколько дней не выдвигал ему никаких обвинений. А сейчас, после проведенной большой следственной работы с артельщиками, написания десятков протоколов, встреч с опытными следователями и даже генералом, картина становится ясной. Все они бьют в одну точку. Чтобы раскрыть это преступление, нужно довольно жестко вести дознание. Ведь артельщикам деваться некуда, из этих казенных стен не вырвешься. Вон какие номера вчера выкидывали Савченко, Николаенко, Куприн и Ивлев! А сегодня они себя совсем по-другому ведут. Только бы не потерять нить расследования, понять логику и мотивы подозреваемых. Нужно дать понять артельщикам, что мышеловка захлопнулась и другого пути, чем полное признание своей вины, нет и чем скорее они это осознают - тем лучше не только для нас, но и для них.
Вот и Савченко, опытный жулик, в истерики бросился. А Николаенко-то каков: стал вчера демонстрировать свои железные мускулы, хотя поначалу все шло нормально. Он признался, подписал протоколы, что стрелял и что самовольно вторично заезжал на Лесную косу. Но как только разговор коснулся сговора с Савченко насчет раздела украденного золота, пошел в отказ, завелся, стал угрожать, пришлось даже наряд вызывать. А те уж с ним не церемонились, быстро скрутили буяна. Это не с молоденьким подгорненским милиционером воевать, здесь парни крепкие, с резиновыми дубинками. Пусть теперь посидит в холодной камере и подумает. Но допросы я все равно прекращать не буду, пока не получу ответы: почему Савченко сел к нему в бульдозер, сколько они взяли золота и где оно теперь, зачем понадобился топор с длинной ручкой?
И новый день, и опять Лукин один в комнатке за маленьким столом.
Ввели Куприна. Он поздоровался и уверенно сел на стул, как будто у себя в балке на обрубок сухостоя усаживался.
- Ну как, Виктор, нашел ответ на мой вопрос или опять долго думать будем? Вопрос могу повторить: почему горный мастер, вернувшись из зарослей, не сел в первый бульдозер, а, оставив топор на сидении, забрался в кабину Николаенко? Почему, как ты считаешь? Ты вчера сказал: «Дайте время. Я подумаю». Я дал тебе сутки.
Куприн оживился, заерзал на стуле.
- Я вам вчера говорил, что я в балке, вместе с Ивлевым, сидел. Вдруг горный мастер открывает дверь балка, берет топор для колки дров с самой длинной ручкой. Я думал, что когда он вернется из леса, так топор положит на место. А его нет да нет. И тут вскоре мы поехали. Я решил, что Савченко в кустах топор оставил. Это часто бывает, сколько по тайге топоров потеряно! Ну, думаю, ладно. В холодных сенцах балка топоров много. Без этого как-нибудь обойдемся. А потом Поляков сказал, чтобы я забрал свой колун, он у него в кабине лежит. А как топор там очутился, он не сказал. Что касается того, в какой бульдозер горный мастер сел, то ему виднее. Мы с Ивлевым впервые в отряд попали. Уж очень много завалов и сухостоя. У нас об этом голова болела