О Боже, Дэв! Что теперь делать? не получив ответа, она продолжала. Почему ты молчишь, я мешаю тебе?
Чепуха, Дебби!
Нет, не чепуха, Дэв! она нервно рассмеялась. Ну, скажи, что дал твой новый след? Добился успеха?
Нет. Я попал в мертвую точку! он вдруг ощутил необходимость поделиться с ней. Тебе покажется странным, но, представь себе, один мужчина, который желает оправдаться, оставляет письмо перед тем, как продырявить себе голову. Этот документ обличает Лагану, Стоуна и их гангстеров, а одна женщина, совершенное ничтожество, обманывает его и всех вокруг. И что самое удивительное, Дебби, представь себе, я не смог убить эту женщину!
Что, что, я не совсем тебя понимаю, Дэв!
Запрись покрепче. Я скоро вернусь, и мы поговорим.
Я жду тебя, Дэв. А Стоуну не удастся еще раз добраться до меня! Я знаю, что я тебе безразлична, но мне не хватает тебя, Дэв!
Я еще приду к тебе, Дебби, не бойся. Ничего не может случиться. Он повесил трубку, заказал еще виски и стал размышлять, что ему делать дальше.
17
Ларри Смит смотрел с самолета на огни аэропорта. Была очень темная ночь и бесконечная вереница огней оказалась ему символом порядка и надежности.
Питтсбургпервая остановка на его пути к побережью.
В который уже раз он говорил себе:
Я не должен был лететь! Лагана и Стоун поняли бы меня и защитили. Ведь нельзя же молчать, когда тебя душат! И они не сделали бы этого, зачем я только сбежал! Я все испортил!
Ему казалось, что он видит глаза Латаны, и ему стало не по себе. В самолете было светло и тепло, но Ларри Смита знобило
Макс Стоун возбужденно ходил взад и вперед по комнате, жевал сигару и пытался совладать с собой. Арт Кинг прислонился к домашнему бару и следил за каждым движением своего босса. Время от времени Стоун бросал недовольные взгляды на мужчин, сидевших на кушетке. И даже набросился на них:
Проклятые халтурщики, бездельники! Вот кто выи ничего больше!
Я не думаю, чтобы они были виноваты! заступился Арт Кинг.
Заткнись! Я тебя не спрашиваю! рявкнул Стоун.
Кинг пожал плечами и замолчал. Наступила полночь. На Максе Стоуне был красный шелковый домашний халат, накинутый поверх пижамы. Похмелье его прошло, как только он понял, что происходит.
Ну, рассказывайте, что натворили!
Тот, которого звали Крими, облизнул широкие безжизненные губы. У него был большой шрам на лбу и полоска запекшейся крови на щеке. Даниель, сидевший рядом с ним, выглядел еще хуже. У него не хватало двух передних зубов, губы распухли. Несмотря на жалкий вид, он пытался бодриться.
Тебе не следовало так говорить, Макс, начал Крими. Парни нас чуть не прикончили. Их было восемь или десять и
Каждый раз, когда ты начинаешь говорить, их на несколько человек больше! язвительно заметил Стоун. Лагана его остановил:
Дай ему сказать.
Крими молчал, а Даниель, облизнув губы, начал:
Мы сделали все возможное, мистер Лагана. Знаете, у нас был и ордер на арест, но
Это мне рассказал Стоун. Что дальше?
Лицо рассказчика стало серым от страха.
Перед домом стоял полицейский. Мы знали его, это был Крэнстон. Вначале мы подумали, что тут чистая случайность. Мы подошли к черному ходу, но там другой парень не пропустил нас А потом из дома выскочила целая орда. Они разорвали ордер на арест и набросились на нас
Полицейские? спросил Лагана.
Нет, какие-то посторонние. У них были револьверы и они были готовы на все.
Теперь и Лагана начал ходить взад и вперед. На его лбу образовалась складка.
Они вышвырнули вас?
Оба усердно закивали.
Ты оповестил полицию, Макс? спросил Лагана.
Немедленно. Они послали машину и должны арестовать всех, кто был в доме.
Когда все произошло?
Минут 3040 назад.
Они тогда должны были давно вернуться.
Лагана снял телефонную трубку.
Алло, говорит Майк Лагана. Кто у телефона?
Сержант Хилмонд, мистер Лагана.
Хорошо, сержант, чем окончилось то дело? Вы знаете, о чем я говорю. Примерно час назад на вашем участке несколько мужчин оказали сопротивление полиции, явившейся с ордером на арест, и избили двух полицейских.
Ах так, да, машина вернулась, но наши люди заявили, что они нашли в квартире лишь двух мужчин, игравших в покер. О какой-либо жалобе мне ничего не известно.
Жалоба была! Если я говорю, значит так оно и есть. Пошлите машину еще раз и арестуйте их.
Мистер Лагана! Я не могу исполнить вашу просьбу. О^дин из них инспектор Крэнстон из штаб-квартиры, другойпастор из церкви Святой Гертруды. Для ареста нужен ордер, подписанный старшим инспектором! его слова звучали вполне четко и уверенно.
Вы знаете, с кем разговариваете?
Да, сэр, с мистером Лаганой, но я
Майк Лагана положил трубку. Автоматически взял правой рукой перчатки и, ударяя ими по левой ладони, мрачно посмотрел на пол. Затем бросил перчатки и пощупал пульс, считал, что-то пришептываяказалось, он не совсем в себе. Потом упал в кресло.
Это мне не нравится, совсем не нравится! он сунул руки в карманы, распрямил плечи.
Где Ларри?
Купил билет до Лос-Анжелеса.
Там его должны встретить наши люди. Позвони им, Макс, и скажи, чтобы они обезвредили его, что он предал их.
Хорошо, Майк!
Пойдем, Гордон, сказал Лагана. Я устал.
Когда Стоун посмотрел ему вслед, его обуял неподдельный страх. Как Лагана сгибался при ходьбе, как осунулся и сдал! А ведь он всегда говорил, что лишь глупцы выдумывают себе заботы, потому что не способны мыслить. Теперь, видно, и у него появились заботы. Стоун смотрел, морща лоб, на обоих мужчин.
Ну ладно, выпить-то все-таки можно. Кто из нас не ошибался
Бэньйон остановился перед своей гостиницей, быстро посмотрел направо и налево и вошел в холл. Ночной портье вручил ему ключ и сказал:
Дама, которая прибыла с вами вчера ночью, ушла, мистер Бэньйон.
Одна?
Да, одна.
М-м она просила что-то передать?
Да. Я должен вам передать, что она не вернется.
Так-так, спасибо. Вот значит как! Она либо у Стоуна, либо пытается скрыться. Есть ли у нее деньги? Ему казалось, что у нее была сумочка. Он поднялся наверх, закурил сигарету, посмотрел на улицу. Он слышал, как разговаривали мужчины, смеялись женщиныему сделалось необыкновенно одиноко! «Хоть бы Дебби не уходила»
Вдруг зазвонил телефон.
Да
Дэв?.. Он узнал голос. Да, Дебби, где ты?
Я у миссис Дири, Дэв! Я решила не быть тебе в тягость, и она засмеялась, но смех ее прозвучал как-то неестественно.
Дэв резко выпрямился.
Ты что, с ума сошла? Что тебе там нужно?
Я кое-что доказываю! вновь странный смех. Я доказываю, что не принадлежу к робкому десятку.
Возвращайся домой, немедленно!
Ну нет, я останусь здесь!
Некоторое время Дэв медлил.
Дебби, а где миссис Дири?
Здесь, но она мертва!
Дебби, ты сошла с ума?
Нет, просто я сегодня храбрая! Ты не смог ее пристрелить, а я это сделала. Для тебя и для меня!
Ты не в своем уме? Немедленно возвращайся домой!
Нет, Дэв. Теперь слушай. Я знаю, что Дири оставил записку, и что его жена берегла ее, как зеницу ока.
Дебби, послушай перебил ее Дэв.
Нет, нет, сейчас говорить буду я. Я знала об их соглашении с Латаной, остальное я поняла сегодня из твоих слов.
Оставайся на месте, хорошо? Я немедленно выезжаю! Подожди меня! кричал Дэв в трубку.
Ну, нет, я не могу ждать! Прощай, большой и глупый парень! Ты был добр ко мне. Благодарю тебя, Дэв!
В телефоне раздался треск. Дэв нашел в телефонной книге номер, набрал его, но ответа не последовало.
Несколько раз прошелся по комнате, потом позвонил Джерри Фарнхэму, который, казалось, спал очень крепко.
Это Дэв Бэньйон. Джерри, у меня дело!..
У Джерри сон как рукой сняло.
Если так, все будет сделано! Большое спасибо, Дэв
Дэв Бэньйон надел шляпу, пальто и покинул свою комнату.
Никто не знал, как об этом стало известно Один полицейский сказал другому, потом узнал капитан, доложил своему шефу, и вот провода разнесли новость по всем направлениям. Повсюду в городе просыпались люди, в гостиницах и жилых домах загорался свет. Мужчины неожиданно становились бледными, как смерть, недоумевающе смотрели на своих жен, с испугом глядевших на них. Красивые девушки выражали недовольство тем, что им неожиданно помешаличто происходит с мужчинами, которые всего лишь несколько минут назад были веселы, как дети! Одни принимали снотворное, другие пытались отрезветь. Некоторые лихорадочно начинали укладывать чемоданы, другие сидели в полном оцепенении. Одни звонили на аэродром, другие на вокзал. А большинство, не имевшее ничего общего с этим делом, переворачивалось на другой бок в полной уверенности, что на следующий день некоторым политическим боссам не сносить головы, так или иначе