Привет, Том, поздоровался с ним Баллард. Что привело тебя в эти безнадежные края?
А тебя что? в свою очередь поинтересовался Барнеби, присаживаясь к столу доктора и налегая на еду.
Моя жена на курсах икебаны.
А! На самом деле, я хотел у тебя кое-что спросить.
Спрашивай, кивнул доктор, отставляя в сторону руины пикши с пряностями и задумчиво созерцая пудинг.
Одна пожилая дама упала, а на следующее утро почтальон нашел ее мертвой. Увы, но это нельзя назвать необычайным происшествием. Но накануне она что-то видела, скорее всего, в лесу неподалеку от дома, и это крайне ее взволновало. Настолько, что она даже позвонила «Самаритянам», чтобы рассказать об этом, но не успела толком ничего сообщить, потому что к ней кто-то пришел. Больше нам ничего неизвестно.
Ну и?.. пожал плечами доктор. Это почти обычно.
Мне хотелось бы, чтобы ты на нее взглянул.
Кто подписывал свидетельство о смерти?
Лесситер, из Бэджерс-Дрифт.
Ох Джордж Баллард, пыхтя, выдохнул и соединил кончики пальцев. Что ж, это не первый раз, когда мне приходится раскрашивать его черно-белые картинки.
Что ты можешь о нем сказать?
Да ладно, Том, не темни, ты ведь знаешь еще что-то.
Извини.
Черт, неспроста этот пудинг зовется у них «крепостным»! Лично я совершенно не понимаю, как к нему подступиться. Он постучал по пудингу ложкой, потом добавил:Я могу рассказать тебе то, что известно всем. А всем известно, что у него немалое число частных пациентов и живет он совсем небедно. У него вторая жена с исключительными внешними данными и исключительно невзрачная дочь от первого брака; ей, должно быть, примерно столько же, сколько моей Карендевятнадцать.
Ты можешь осмотреть тело сегодня?
Угу. Только в три я должен быть в больнице, поэтому нужно поторопиться.
В Каустоне имелось всего два похоронных бюро. Контора Брауна считалась элитной. Вторая была кооперативной. Витрина у Брауна была завешена жатым атласом, посередине ее красовалась урна из гладкого блестящего черного базальта с несколькими лилиями в ней. На урне оказалось выгравировано: «Пока не займется заря и тени не улетят». На парковке рядом со строением стоял новый серебристый «Порш-924», блики на его кузове слепили глаза.
Прекрасно. Доктор Баллард одобрительно погладил крыло машины. Разгоняется до шестидесяти за девять секунд.
Барнеби представил, как садится на одно из низких сидений. Клетчатая черно-красная обивка почему-то казалась ему неприятной. Он осознал, что, должно быть, всегда представлял собой, и в философском, и в практическом смысле, самого что ни на есть среднего семейного водителя «седана».
Не знал, что здесь так хорошо зарабатывают, заметил он, толкая застекленную дверь.
Ну, у них-то не бывает кризисов, весело отозвался доктор. Ни в чем нельзя быть настолько уверенным, как в том, что люди будут умирать всегда.
Негромко, с приличествующей месту мрачностью, звякнул колокольчик. Он потревожил лишь одного-единственного человека, находящегося внутри: молодого, почти бесцветного внешне мужчину, который выскочил из-за бархатных занавесей в глубине комнаты. На нем был черный костюм, контрастирующий с его невероятно бледной кожей, прямыми белыми волосами, бледными руками и бледными, чуть желтоватыми глазами, похожими на капли кислоты. Он уже приготовился выразить искренние соболезнования, но, взглянув на посетителей еще раз, мгновенно сменил выражение лица.
Доктор Баллард, если не ошибаюсь?
Не ошибаетесь. А вы. Нет-нет, постойте мистер Рейнберд?
Вы меня помните! просиял молодой человек. Глаза его при этом не меняли выражения. Создавалось впечатление, что сияет он прямо сквозь кожу. Дэннис, Сеющий Страх, добавил он с абсолютно серьезным видом. Потом заинтересованно повернулся к спутнику доктора.
Это инспектор уголовной полиции Барнеби из Каустонского департамента.
О!.. Дэннис Рейнберд не осмеливался взглянуть на инспектора прямо. Ну, у нас тут вы не найдете никакой уголовщины. У нас все честно и однозначно, как золото.
Барнеби передал ему записку от мисс Беллрингер.
Если позволите, мы хотели бы увидеть тело мисс Эмили Симпсон. Произнося эти слова, Барнеби пристально наблюдал за лицом молодого человека. Он успел уловить возникшее и тут же подавленное выражение слишком явного любопытства, смешанного с каким-то патологическим восторгом.
С удовольствием! воскликнул мистер Рейнберд, взглянув на послание мисс Беллрингер, а затем взмахом руки пригласил посетителей за занавес. Мы всегда готовы помочь закону. Он говорил так, точно для него это было привычным делом.
Они остановились у гроба. Барнеби посмотрел на сухое тело, облаченное в белое. Она выглядела очень чистенькой и действительно высохшей, как будто все жизненные соки ушли из ее тела еще много лет назад. Казалось невозможным, что она когда-то была ясноглазой девушкой с гладким пучком.
Там куча венков. Ее все любили, высказался мистер Рейнберд. Знаете, она еще мою маму учила. И всех тетушек.
Хорошо, благодарим вас. Барнеби спокойно встретил высокомерный, с оттенком агрессии взгляд, после чего мистер Рейнберд пожал плечами и испарился.
Доктор Баллард склонился над телом мисс Симпсон. Он приподнял руку, пощупал ступни, потом обнажил грудь покойной и приложил ладонь к ребрам. Окоченение давно прошло, и хилая грудь легко подалась под его большим пальцем. Он нахмурился и надавил еще.
Что-то не так?
Очень сильный застой в легких.
Лесситер лечил ее от бронхита.
Хм. Доктор оттянул пальцами веки покойной. Когда она умерла?
Три дня назад.
Ты не в курсе, что он ей прописал?
Нет. А что?
Посмотри сюда.
Барнеби пригляделся к желтым глазным яблокам. Зрачки были с булавочную головку.
Вот это да! И что ты думаешь?
Я думаю, что тебе надо доложить коронеру.
И запросить вскрытие?
Да. Двое мужчин обменялись взглядами. Кажется, ты не удивился.
Барнеби обнаружил, что действительно не удивлен. Вероятно, подозрения мисс Беллрингер все-таки подтвердятся.
Я расскажу, что произошло до этого, проговорил он. Как думаешь, кто будет производить вскрытие?
Наверное, Эйнтон. Другой патологоанатом уехал на месяц на Крит.
Ему же лучше.
Позвони мне, когда получишь отчет. Интересно, что они найдут?
Отчет был готов в четверг утром. Барнеби позвонил доктору Балларду, и тот зашел к нему перед полуднем. Пока он читал отчет, Барнеби с интересом следил за его лицом. Оно выглядело очень живописно. Наконец Баллард отложил бумаги.
Цикута?
Цикута.
Доктор покачал головой:
Да уж, вот это случай для коллекции.
Джордж, это же классика. Медичи. Шекспир. Тот греческий умник.
Сократ.
Да, точно. Но, согласись, сегодня чаще используют «валиум» или «могадон», запивая его полупинтой водки.
Или что-нибудь из сарая с инструментами, что под рукой.
Именно. Но если вдруг захочется употребить кониин, наверное, можно получить его более простым способом, чем дистилляцией из этой штуки.
Ну, не знаю, с сомнением заметил доктор. Его, как правило, нельзя просто так пойти и купить.
А как он действует?
Постепенный паралич. Платон очень живо описал смерть Сократа. Тело человека постепенно холодеет, начиная с ног. Но он перенес это очень достойно. Истинный стоик.
Значит, тот, кто дал ей ядесли кто-то, конечно, давал его, должен был сидеть и смотреть, как она умирает.
Вроде того. Бедняжка. Неприятно это все как-то.
Убийства приятными не бывают.
Доктор Баллард вновь пролистал отчет.
Очевидно, она перед этим довольно долго ничего не ела. Это ускорило процесс. Но семян в желудке не обнаружено, что свидетельствует в пользу дистилляции.
Да. Я как раз перед твоим приходом говорил об этом с медэкспертами. Они сказали, что яд растворим в спирте, эфире или хлороформе.
Но не в воде?
Нет.
А это означает, что для того, чтобы ее смерть выглядела естественной, она должна была его выпить.