Ничего.
Однако ответ последовал с секундной задержкой. И в голосе доктора послышалась нотка, не вполне согласующаяся с категорическим отрицанием. Барнеби ждал. Доктор Лесситер надул щеки. Голова у него была круглая, как репа, а щекицвета рассетских яблок. Красным оказался и нос, а белки пересекали многочисленные красные прожилки. Инспектору показалось, что он различает сквозь запахи мыла, дезинфектантов и мятных пастилок запах виски. Руки доктора Лесситера наконец-то сделали перерыв и упокоились на его объемистом животе. Когда он заговорил, голос его звучал спокойно и рассудительно, словно он все-таки принял решение, что Барнеби можно доверять.
Ну, знаете имелось кое-что едва ли достойное упоминания на самом деле. Там был странный запах.
Какой именно?
Гм Похожий на мышиный.
Это вполне естественно для старого дома. Особенно если у нее не было кошки.
Я не сказал, что запах был мышиным. Я сказал «похожий на мышиный». Это самое близкое сравнение, которое я могу придумать. Доктор Лесситер слегка неуверенно поднялся. А теперь вы должны меня извинить. У меня много работы. Он нажал кнопку звонка, и спустя несколько мгновений Барнеби уже очутился на улице.
Приемная доктора помещалась позади домароскошной викторианской виллы. Инспектор прошел по длинной, засыпанной щебнем подъездной дороге и свернул на узкую тропинку, по краям заросшую боярышником и бутенем. Был приятный солнечный денек. Барнеби сорвал веточку боярышника и начал на ходу жевать. В детстве он называл это хлеб с сыром. Он вспомнил, как грыз сладкие зеленые почки. Теперь вкус казался другим. Может быть, уже просто поздновато.
Бэджерс-Дрифт по форме напоминал букву Т. Поперечная «перекладина», называвшаяся просто Улицей, была застроена кирпичными муниципальными домами и несколькими частными домиками; также на ней помещался паб «Негритенок», телефонная будка и очень большой и красивый особняк в георгианском стиле. Его стены были выкрашены в бледноабрикосовый цвет, а у одной почти впритык росла огромная магнолия. Позади дома располагались какие-то подсобные строения и две здоровенные силосные башни. В здании почты с двумя надземными и двумя подземными этажами, явно неплохо укрепленном, помещался и деревенский магазин.
Барнеби повернул на опорную «ногу» буквы Т. Черч-лейн была не такой длинной, как Улица, и скоро выводила в открытое полемиля за милей тянулись посевы пшеницы и ячменя, в одном месте прерывавшиеся прямоугольником рапса. Церковь построили еще в тринадцатом веке, она была каменная, но с современной кирпичной пристройкой.
Чем дальше шел Барнеби, тем более крепло в нем ощущение, что за ним наблюдают. Чужак в маленьком селении всегда становится объектом пристального внимания, и он замечал, что не в одном доме зашевелилась занавеска, когда он проходил мимо. И хотя улица казалась совершенно пустынной, он ощущал напряжение в основании шеи. Инспектор обернулся. Никого. Но тут заметил, как ему под ноги метнулся солнечный зайчик, и взглянул вверх. В чердачном окне бунгало рядом с «Негритенком» мелькнул отраженный стеклом свет, и чье-то лицо быстро скрылось в тени.
Мисс Беллрингер жила в маленьком современном коттедже в конце Черч-лейн. Барнеби прошел по узенькой дорожке, засыпанной опилками и полускрытой буйной растительностью. Рододендроны, лавры, зверобой и розы тянулись во все стороны. На входной двери красовалось кольцо, приделанное к железной бычьей голове, а под нимобъявление в прозрачном пластиковом футляре: «СТУЧАТЬ ГРОМКО». Он так и сделал.
Тут же раздался голос:
Прекрати! В доме послышался грохот, как будто перевернулась какая-то мебель, шарканье, затем открылась дверь и появилась мисс Беллрингер. Прошу прощения, это Веллингтон. Проходите.
Она провела его в захламленную гостиную и начала подбирать с пола упавшие книги. Старший инспектор нагнулся, чтобы помочь ей. Книги оказались очень тяжелыми.
Понимаете, эти кошки ведь вечно куда-то лезут. Не знаю, кто первый сказал, что они перемещаются осторожно и аккуратно. Наверное, тот, у кого никогда не было кота. Он все время все роняет.
Барнеби заметил Веллингтонавнушительного зверя с иссиня-черной шерстью и белыми лапкамина крышке рояля. Имя ему подходило. У него была морда прожженного вояки, покрытая шрамами и умудренная опытом. Он глядел на людей, собирающих книги, загадочно и как будто насмешливо. Котяра наслаждался заслуженным покоем.
Ради бога, махнула рукой мисс Беллрингер, роняя стопку фотографий, садитесь.
Барнеби убрал с кресла ноты, глиняную утку, банку с леденцами и сел.
Ну, старший инспектор Старая дама уселась напротив него на кушетку. Что вы выяснили?
Ну, отозвался Барнеби, что-то действительно расстроило вашу подругу.
Я знала! воскликнула мисс Беллрингер, хлопая себя по бедру и поднимая в воздух облачко пыли. Что я вам говорила?!
Но, увы, похоже, нет никакой возможности узнать, что же это было.
Расскажите мне все.
Пока Барнеби излагал подробности своей встрече с Терри Бейзли, он разглядывал комнату. Она оказалась довольно просторной, но от пола до потолка загроможденной книгами, вышивками, сушеными цветами и листьями. На трех полках выстроились выпуски классического детектива с бело-зелеными обложками. На каминной доске высилась массивная примитивная каменная голова, а рядом с садовыми дверями висел покрытый паутиной Бен Николсон.
И что нам теперь делать? Она глядела на него ясно и выжидающе, затем подалась чуть вперед, готовая ко всему.
Барнеби почувствовал, что ему неприятна ее уверенность. Эта женщина словно видела в нем волшебника. Но его соображения по делу (если это все же окажется делом) представлялись смутными и неясными. У него не было кролика, чтобы достать его из шляпы.
Вы ничего не можете сделать, мисс Беллрингер. Я попрошу полицейского врача осмотреть тело. На это требуется ваше разрешение
Конечно, конечно.
И если он не увидит причин для дальнейшего расследования, то, боюсь, это означает конец делу. Барнеби думал, что она воспримет его слова с разочарованием, но она продолжала одобрительно кивать.
Прекрасно. Тело у Брауна. Керридж-стрит. Я напишу ему. Она быстро взяла ручку с широким пером и индийские чернила и набросала несколько слов на плотной кремовой бумаге. Положив записку в конверт, женщина передала его инспектору со словами:Я не могу вас дальше задерживать. Вы же дадите мне знать о результатах? Всего хорошего, старший инспектор Барнеби. Барнеби прикрыл ладонью рот и откашлялся. Когда они шли к дверям, мисс Беллрингер прихватила со столика фотографию в рамке. Вот, это Эмили. Ей тут восемнадцать лет. Мы тогда только начали учительствовать.
Барнеби вгляделся в поблекший черно-белый снимок. Это был сделанный в студии портрет. Люси стояла у горшка с пальмой, а Эмили сидела на табурете. Она смотрела прямо в объектив. Гладкие волосы, зачесанные в пучок, широко распахнутые глаза, сжатые губы. Юбка, доходящая до лодыжек, и белая блузка казались хрустящими. Люси широко улыбалась. Ее прическа сбилась набок, юбка сидела чуть криво. Одна рука покоилась на плече подруги, словно защищая ее.
Что вы преподавали? Барнеби протянул фото хозяйке.
Я специализировалась на музыке. А Эмилина английском. Но мы, конечно, учили еще много чему. В те дни так было. Мисс Беллрингер открыла перед ним дверь. Школы больше нет. Перестроили в жилой дом. Там полно жутких людей из Лондона.
Кстати, уже на пороге обернулся Барнеби, вашу подругу не мучили мыши?
Слава богу, нет. У нее все было чисто, просто стерильно. Эмили терпеть не могла мышей. У нее повсюду стояли мышеловки. Всего хорошего, инспектор.
Глава 3
Вероятно, доктора Балларда здесь нет?
Нет, сэр, он как раз тут, ответил Барнеби сержант за столом дежурного. Утром он давал показания в суде, а потом отправился в отдел экспертизы.
Брайли, сотрудница управления, крикнула из-за стеклянной перегородки:
Я видела, как он шел через двор обедать.
Столовая находилась на противоположной стороне обширного прямоугольника. Все без исключения сотрудники постоянно возмущались качеством подаваемой там еды, но на взгляд измученного домашней кухней Барнеби она была едва ли не изысканной. «Попробовали бы они стряпню миссис Барнеби, думал он, ставя на поднос у раздачи пастуший пирог, водянистый жареный картофель и невразумительно серое гороховое пюре. Тогда бы они точно заткнулись». Подумав, он добавил к блюдам слойку с мясом и огляделся, высматривая доктора. Тот сидел у окна.